Сказители
Шрифт:
Нужно было думать, как перебраться через реку. Баоцин отправился искать паром. Он услыхал гудок, значит, паромная переправа по-прежнему действует? Вот это здорово! Многие люди, чтобы перебраться на другой берег на маленьких лодках, платили бешеные деньги. Плыть на пароме одно удовольствие. А на лодчонках через широкую реку – только страх на людей нагонять.
Паром был забит до отказа. Перебравшись через реку, Баоцин велел жене и девочкам сидеть в чайной и ждать, а сам побежал искать транспорт. Автобусную остановку осаждали толпы народу, и Баоцин понял, что здесь можно ждать неделю без малейшей надежды уехать. Он решил нанять носильщиков.
В конце концов Баоцин обнаружил казенный автомобиль. С улыбкой он стал обхаживать шофера, угощать его чаем. Тот приветливо отреагировал. Через некоторое Время Боацин сунул ему вполне достойную сумму и попросил довезти всю семью до Наньвэньцюаня. Шофер с радостью согласился. Это полностью соответствовало его планам!
Увидав автомобиль, Сюлянь обалдела от радости. Ну прямо как в сказке!
Тетушка снова стала жаловаться.
– Знала бы раньше, что будет автомобиль, я бы побольше прихватила вещей, – причитала она.
Баоцин промолчал. Он был рад, бодисаттва все же защитил его.
За окном автомобиля стремительно проносились пейзажи. Сюлянь очень скоро забыла про усталость. Все ей казалось необычным и красочным. В Наньвэньцюане было так интересно. Узенькие улочки, за которыми вздымались высокие зеленые хребты. Просто глаза разбегались: журчащий ручеек, стволы сосен, солнце, такое ласковое и безмятежное, совсем не так, как в Чунцине. В ущелье, между горами, разлилась темно-фиолетовая тень, везде, куда хватал глаз, виднелись зеленые террасовые поля. Ей никогда раньше не приходилось видеть такой красоты.
Тюфяк, увидав их, прослезился. Он думал, что все они погибли под бомбами. Лицо его стало желтым, с каким-то серым отливом, все в морщинах, в воспаленных глазах виднелись красные прожилки.
– Ты будто всю ночь не спал", – сказал Баоцин. – Дорогой брат, тебе надо отдохнуть.
– Я так волновался за вас, какой тут сон? – Тюфяк был не в духе. Он обнял Сюлянь за плечи, затем тепло и искренне, как-то по-детски сказал: – Пойди поспи немного, ребенок, поспи как следует. Вот проснешься завтра – и пойдем на теплые источники купаться. То-то будет интересно! – Он радостно оглядывал каждого. – Все живы, здорово! Прекрасно! Всем сейчас надо пойти помыться. Ах, как хорошо, вот здорово-то! – Он на радостях никогда не знал, с чего начать, лишь бы не закрывать рта. – Мой дорогой брат, – обратился он к Баоцину. – Ты Обязательно должен лечь спать первым.
Баоцин с этим не согласился:
– Я не спешу, у меня еще есть несколько серьезных дел.
– Серьезных дел?
– Тюфяк смотрел на брата, словно тот сошел с ума. – В таком красивом месте какие еще могут быть серьезные дела?
Баоцин передал Тюфяку драгоценную трехструнку.
– Я пойду сделаю кружочек по городку и посмотрю, нельзя ли здесь выступать. – Сказал и, легко ступая, удалился.
Глава 10
На следующий день после их прибытия в Наньвэньцюань японские самолеты снова бомбили Чунцин. Семья Фан вместе с жителями городка стояли на улице и прислушивались.
Ночью Баоцин не мог заснуть. Что стало с его театром? Не угодила ли в него бомба? Не превратилось ли все, что у него было, в пепел?
Дома еще спали, когда он рано поутру вышел из ворот, сел сначала в автобус, потом переправился на пароме и снова оказался в Чунцине. Он хотел посмотреть на свой театр. Он должен был разузнать, что сталось с семьей Тан. Если заняться в Наньвэньцюане сказительством, то для этого нужно разыскать Циньчжу и Сяо Лю.
В автобусе почти никого не было. Все стремились за город, и никто не ехал в обратную сторону. Люди, бежавшие второпях из Чунцина, смотрели на него как на сумасшедшего. Баоцин гордо вскинул голову н расплылся в улыбке, чувствуя себя этаким героем.
В полдень он прибыл в Чунцин. Солнце, похожее на раскаленную жаровню, высоко висело в небе. Снова целые ряды домов были разбомблены, опять появились сложенные в кучу незахороненные трупы. На улицах
было пустынно. Тротуары стали черными и мокрыми, всюду следы крови. Солнце стояло прямо над головой и сжигало все, что было на земле. Баоцину казалось, что он идет по аду. В городе никогда не было так жарко и никогда не было такого ужасного запаха. Ему захотелось вернуться. Уехал зачем-то из Наньвэньцюаня, вот дурак! Для чего?
– В этом загробном мире только один я живой человек, – шел он, рассуждая сам с собой. Между уцелевших стен обгоревшего дома замяукал котенок. Баоцин подошел и погладил маленькое пушистое существо. Котенок прижался к нему и ласково замурлыкал. Он собрался было взять его с собой, но куда его девать? Несчастный. Что ждет его? Какой ему уготован конец? Когда люди начнут голодать, не кинут ли его в котел? Он испугался собственной мысли и зашагал прочь.
На одной из боковых улиц Баоцин увидел собак, которые что-то грызли. Может быть, воспользоваться этим и накормить котенка. Он резко остановился и стая рассматривать, что грызли собаки. Зло рыча, они раздирали труп человека. Ему стало дурно, он повернулся и побежал.
Снова появился запах горелого мяса, от которого мороз пробегал по коже. Его тошнило. Он хотел уйти отсюда, укрыться от ужасного запаха, однако смрад, вновь ударивший ему в лицо, был еще кошмарнее. Он посмотрел по сторонам, думая уберечься от него в каком-нибудь доме. Но от домов остались лишь голые коробки, стояли стены, зияли пустые оконные проемы, остальное уничтожил огонь. Баоцин не мог понять, где он. Его охватил ужас. Он заблудился в этом безлюдном, полном дыма и тумана аду.
Наконец он все-таки выбрался на большую улицу. На перекрестке было совершенно пусто, ни души. Посредине стоял полицейский-регулировщик, которому совершенно нечего было делать. Увидев Баоцина, он отдал ему честь, приняв, очевидно, за большого начальника. Баоцин, улыбаясь, кивнул ему, продолжая свой путь. Полицейский очень обрадовался, впрочем, как и Баоцин. В этом мире мертвых увидеть живого человека и в самом деле было радостным событием.
Баоцин ускорил шаг. Он не решался останавливаться и смотреть по сторонам, боясь увидеть то, чего так страшился. К трупам он привык, обгоревшие трупы были намного страшнее, но вида сотен обгоревших трупов он выдержать не в силах. Его приводил в трепет один лишь вид разрушенных домов. У него возникла мысль, что
просто быть живым в этой бойне, имея целыми руки и ноги, уже преступление. Внезапно он ощутил всю тяжесть своей вины. Он пришел в этот город мертвых для того, чтобы позаботиться о своем имуществе, строя планы на будущее. А столько людей лежат здесь убитыми...