Сказка для Агаты
Шрифт:
– Видела я ваши раны, – утомленно отмахнулась от нее Дарья Викторовна. – До сих пор не могу понять, почему вы такие.
– Какие? – крикнул Волков.
– Бестолковые.
– Это чтобы люди на нас смотрели и старались быть другими, – произнесла Агата, тяжело опускаясь на стул – устала она сегодня ходить. – Ярче, интересней, небестолковей.
– Может, и так. Но с вами-то что делать? То вы в лесу бегаете, то совместные ужины устраиваете.
Агата смотрела перед собой, но почему-то видела вчерашние листки Стрельцова. Не она одна тут сказочник. Вот еще будущий Байрон выискался! И кто бы подумал, что он ведет такую активную общественную работу…
– Не садись, не садись. Раз пришла, иди отвечать.
Можно было, конечно, сказать Стрельцову все, что она о нем думает: чистоплюй и задавала, еще и карьерист, выслуживается перед Дашей. Но пусть живет. У него впереди долгая счастливая семейная жизнь. На этой ее мысли урок закончился.
– Хорошо выглядишь, – остановился около ее парты Ванечка, поправил застежку на чемодане. Пальцы длинные, тонкие.
– Иди-иди, не отсвечивай!
– А с ногой что?
– Ты еще и Айболит?
Стрельцов последний раз щелкнул замком и пошел прочь.
– Ну, что скажешь? – тут же бухнулась на стул перед партой Агаты Лена.
– Совет вам да любовь! – Агата с трудом выгреблась из-за парты. Нога болела все сильнее.
– Злая ты!
– Злая зая, а я не злая. Вы мне надоели.
– Если не хочешь со мной говорить, придумала бы другой повод поссориться!
Лена помчалась из класса. Волосы у нее сегодня были собраны в хвост, и этот хвост от бега мотался туда-сюда маятником, показывая раздражение хозяйки.
Дарья Викторовна закрыла журнал:
– Ну что, как жить думаешь?
– Подаюсь в волшебники. Там как раз вакансия открылась.
– А серьезно?
– Так я серьезно. Собираюсь совершать чудеса. У вас учиться.
Обид хватило Синявиной на урок, на следующей перемене она уже награждала Агату тоскливыми взглядами. Так Стрельцову и надо! В следующий раз будет думать, кого на свидание зовет. Хотя ничего с ним, конечно, не будет. Стрельцов – памятник, он даже голубей у себя на голове переживет.
Агата отвечала на взгляды улыбкой. Сегодня она была добрая, и долго злиться у нее не выходило. Вышли из школы они с Леной вместе.
– Давай, Синявина, не подкачай там, – напутствовала напоследок Агата. – В кафе много не ешь, на последние ряды в кинотеатре не соглашайся, домой его не веди. Помни закон трех свиданий!
– Чего это? – Ленка под конец занятий от волнений спала с лица.
– Встретились первый раз – поболтали. Если договорились на второе свидание, значит, на первом все понравилось, можно позволить большее – сесть рядом в кинотеатре. Если дошло дело до третьего свидания – все, верняк, любовь. Целуйся на здоровье.
– Так я его знаю сто лет. Какой раз уже встречаемся-то?
– До этого все были случайные встречи, теперь серьезно.
Ленка, полная напутствий, нетвердой походкой подбитого истребителя полетела домой. Агата представила, как следом за ней, собирая выпадающие винтики, спешит Стрельцов. Он такой, заботливый, он все подсчитает и вкрутит на место.
Черт! Что ей этот Стрельцов? На нее Васёк опять смотрит, глаза все сломал.
Думать про Трубача не хотелось. Агата спустилась по ступенькам крыльца и пошла через калитку домой.
Погода не собиралась возвращаться обратно в лето. Тяжелые облака давили к земле, обещая снег. Мир замер, ожидая первых настоящих морозов. Даже воробьи откочевали в теплые норы – не шумели, не дрались. Затаились. Торопливо пробегали мелкие шавки. На тополе каркала ворона.
Войдя в квартиру, Агата не сразу поняла, что произошло. В коридоре и на кухне горел свет. В ванной лилась вода. От входной двери на полу комнаты мамы была видна распахнувшая зев дорожная сумка.
– Мама?
Агата очень боялась, что это будет не мама. Что это тетя Ира или кто-то еще, кто зашел по ошибке и стал здесь хозяйничать. Что это добрые воры, решившие наконец убраться в квартире. Чужие…
– Агата?
Мама! В руках полотенце.
– Я сегодня пораньше. Ничего?
Она протянула руки и пошла, пошла ей навстречу. И Агата сделала единственное, что пришло в голову. Обняла маму в ответ на ее встревоженные восклицания.
– Ведь теперь все будет по-другому, да? – шептала мама Агате в ухо. – Все, все по-другому.
– Наверное.
Агата тяжело оперлась о тумбочку. Сил стоять не было. Так бы и легла тут, на коврике.
– У тебя же все было хорошо? – суетилась мама. – Правда?
– Правда. Все хорошо. Просто замечательно.
– Ой, как тебе идет эта стрижка! А почему ты хромаешь?
– Понимаешь, Емельянов на пруду… – Агата закрыла глаза.
– Что Емельянов? – тихо спросила мама.
– На ногу мне наступил, теперь ходить больно.
– Там не перелом?
– Пойду я, полежу.
– Может, чаю попьем? Посидим. Поговорим.
Агата посмотрела на мать. Совсем не изменилась. То же лицо, те же щеки с глубокими морщинками около носа, те же тонкие губы. Глаза только. Что-то в них…
– Я познакомилась с человеком, зовут ее Серафима.
– Опять выдумываешь, – ласково улыбнулась мама. – И в кого ты у меня такая?
– В тебя, конечно! У нас тут с вариантами не очень.
Агата дохромала до комнаты.
Она почти уснула, когда на тумбочке затрезвонил сотовый.
– Алло! Алло! Гатка! – орала в трубку Лена. – Он урод! Ты представляешь, куда он меня поволок? В «Экспериментариум». Где всякие штуки разные для экспериментов по физике и химии.
– Там же билеты по пятисотке! – восхитилась Агата.