Сказка для Другакофф

Столько уже всего скопилось в моем воображении, а точнее, в моей жизни. И эти «столько» уже норовят вырваться наружу в виде готовых строк и абзацев.

Я напишу книгу о моем Времени? О моем Государстве и Стране? И эта книга не будет лицеприятной и любезной?

Нет. Я просто напишу о себе и расскажу обо всем так, как я это воспринимала и воспринимаю.

…

Писатели! Стоит заметить, что книжки, которые выпускают эти самые писатели, которым «разрешили» в нашей стране быть писателями (именно так – позволили, а ведь настоящих писателей не много, и в России удел Гения – удел зачастую трагический, тьфу-тьфу), – это книжки-придумки. Все придумано, все дребедень эстетическая, и Правду мало кто говорит.

Так

Детство было советским, со всеми вытекающими. Советский быт, советская идеология. Но что-то в моем детстве шло не так, как расписывали партия и правительство. Ребенок жил в своем воображении.

Помню себя в раннем детстве не очень отчетливо, наверняка так же, как и другие. Себя я могу назвать вполне типичной героиней (по многим параметрам), хотя случалось и нетипичное. Помню хрущевки башкирского городка. Полупустую квартиру. Молодых родителей. Он и она занимаются естественными науками. Думаю, меня это не интересовало и не бесило, до тех пор, пока эта естественная наука не принесла мне физического ущерба (терпеть не могу эти науки с тех детских пор!). Папа с мамой собрались ехать на берег реки, чтобы выискивать какие-то воронки. Меня оставили с шофером и приказали сидеть рядом с машиной. Но 4-хлетнему ребенку не терпелось в Природу к родным. От машины противно пахло бензином. Было жарко. С шофером – чужим дядькой – было скучно. Ребенок вприпрыжку побежал к маме-папе. К реке, в конце концов. Глухая, густая высокая трава мешала бегу. И …. вдруг – яма, я провалилась в яму с крапивой, с головой. Далее я не помню ничего. Мама потом уже, когда я стала взрослой, рассказывала, что меня в полушоковом состоянии вызволили из ямы, потратили на меня всю воду. Но крапива была беспощадна. Бедный ребенок был весь в волдырях, все тело зудело. Я не помню боли, не помню ничего, после того, как провалилась. Шок. Вот почему любая вылазка на природу меня не радует. Природа мне всегда казалась эдакой ведьмой, которая нет-нет и выдаст на гора какую-нибудь пакость как в детстве.

Но башкирский город снова дал о себе знать зимой. Жуткие российские зимы!!! Маленькой я была, видимо, весьма любопытна. Зимой в детском садике снова было скучно. На прогулке в мороз меня заинтересовала железная решетка на заборе. Ну – я ее и лизнула! Язык тотчас прилип к решетке! Рев. Плач. Мое любопытство было щедро «вознаграждено». Думаю, я была типичным ребенком советской эпохи, да и вообще типичным ребенком. Любопытство – не самая худшая человеческая черта. Она часто перерастает в любознательность.

Скука во всем советском. Выручало только воображение и сны.

Мистический и нескучный пласт моего детства был связан со снами. Вот здесь в повествование вторгнется элемент сказочной и мифологической фантастики.

Царство Анубиса… Именно в этом обычном и обыденном советском городишке мне – еще 4-хлетнему малышу – приснился странный сон. Видимо, я болела ангиной, и у меня был страшный жар. В этом жару мне привиделись египетские боги. Но разве малыш мог о них знать тогда? Сон не шел у меня из головы несколько десятилетий. И только уже будучи 24-хлетней девушкой я поняла, что этот странный сон был связан с Царством мертвых в египетской мифологии. Там, за окном, внизу кружком стояли люди с головами чудовищ – волка и крокодила. Я понимала, что они обсуждают мою судьбу. Я знала, что они чувствуют или видят меня. Что это было? Я и сейчас, когда мне уже полтинник, теряюсь в догадках. Но это было царство Анубиса – египетского бога смерти, бога, с головой волка (или шакала)!!! А бог с головой крокодила – это тот, кто взвешивает на весах сердце умершего.

……………………………………………………………………………..

Когда мне исполнилось 5-ть мы с родителями перебрались на Алтай. Это тоже был маленький советский городок какой-то советской автономной республики. Папа стал заведовать кафедрой, мама стала лаборанткой. Стоит сказать, что мама была красавицей. Я не в нее, что всегда мне было обидно. Эта дурацкая черта характера у меня до сих пор. На все и всех я обижаюсь, и теперь подолгу. Знаю, что это неверно, но ничего не могу с собой поделать. Советская методика самовоспитания, прививаемая нам – советским детям – с детства, уже не действует)

Мама уехала в Москву в аспирантуру, и мы с папой остались одни, брошенные. Место мамы заняла бабушка, которая отличалась домовитостью в отличие от мамы (она стирала, варила, пекла, убирала, вязала, даже вышивала), но имела жуткий характер – она не любила девочек. Помню, как она плела мне косички! Тянула мои волосы, выкручивала их до боли(

Алтайская часть моего детства была счастливой. Никто меня не ругал, учиться я стала хорошо, после того, как нам рассказали о маленьком Володе Ульянове, как он прилежно учился. Вот тогда я решила стать отличницей, как маленький Ульянов-Ленин. Весь первый класс – это время сплошной учебы. Хотя был один несколько жутковатый инцидент. Я приревновала свою подругу к ее новоиспеченной подружке. Я считала, что надо было дружить вдвоем, а она нет. Тогда я побила Наташку, вернее, пару раз ткнула ее кулаком с силой в живот. Каюсь, была не права. На собрании первоклашек-октябрят меня строго отчитали перед всем классом. Мне было обидно. Но впоследствии я стала дисциплинированной. Поняла, что сделала человеку больно! А вообще-то – было не очень-то приятно стоять перед классом и чувствовать себя виноватой. О! Это чувство вины. В нашей стране его начинают прививать чуть ли не с детства. Нет. Никакого больше чувства вины! Почему мы виним себя всегда во всем? Мы сделали якобы не так, мы виноваты, а потом начинаются панические атаки…

Алтайские зимы радовали катанием с горок. С Наташкой мы скатывались с ледяной горки, весело визжали, радовались.

С папой я ходила кататься на лыжах. Было весело скатываться с пологого холма. А на нем летом я увидела бурундучка.

Зимой самым чудесным был поход с папой к торговым рядам, где мы заказывали горячий шашлык. Как было вкусно! Горячее обжигающее мясо на горячем шампуре, еще не тронутым морозом…

Ну а совсем чудесным было получение каждый месяц нового тома Большой Советской Энциклопедии! С благоговением я ждала этого момента. Очередной том с картинками меня потряс до глубины души. Там была репродукция картины С. Ботичелли «Рождение Венеры». Эта картина потрясла меня навеки!..

Алтайский период тоже был связан со снами. Мне приснился престарелый гном, который звал меня в подземелье. А там – открытые сундуки, полные богатств: неграненые алмазы, изумруды, золото. Сон заворожил меня на многие годы!!! Жаль, но богатства из этих сундуков мне так пока и не привалило).

Станция Детства – Кавказ

Кавказ! Как много в этом звуке…

Следующая станция детства – Кавказ. Юг, солнце, горы, которые видно из окна, эти шапки гор!!! Эти вершины!!!

И – никакого снега зимой, и никаких лыж, как это было на Алтае. Ну что ж, я привыкла. Я освоилась, хотя это было трудно. Здесь люди были другими, не такими открытыми, как на Алтае. Дворовым коллективизмом здесь и не пахло (какие «казаки-разбойники»! здесь об этом не слышали). Рассказывали о том, как чеченцам не разрешают жениться на русских, как обречены эти браки. Первое, что я увидела возле школы в строящемся микрорайоне – шикарное поле красных цветущих маков! Это была невероятная красота.

На Кавказе я прожила 15 лет. Здесь прошла моя юность. Я полюбила этот регион, я привыкла к национальным особенностям, не сразу, конечно, но любимой песней Детства стала – «Чечено-Ингушетия, золотая земля!», любимой танцевальной мелодией – лезгинка. И очень долго, когда я оказалась уже в центральной России, я вспоминала наши школьные и университетские дискотеки, которые всегда заканчивались огненной и зажигательной лезгинкой.

Что сказать о Кавказе? Люди щедрые и горячие были. Русскоязычное население отдельно, национальное население отдельно. Но все мы были советскими людьми, и совместное общежитие никому не приносило ничего плохого. Обычаи этого кавказского народа были суровыми, но справедливыми. Надо уважать стариков, уважать женщин, почитать мать. Не допускалось своеволие на улице, было неприлично, когда юноша и девушка шли за ручку вместе. Это даже наказывалось. Эта целомудренность в отношениях потрясала и заставbла уважать.