Сказка для взрослых
Шрифт:
XX
Чужелесные звереныши, убегавшись и наоравшись, собрались в стадо, немного подкрепились и принялись обсуждать поиски Льва.
С к а з о ч н и к: Как-то в газете прочитал о необходимости прилагать больше усилий в области разработки и внедрения возобновляемых источников энергии. Так вот, глядя на детей, понимаешь, что ничего на самом деле разрабатывать-то и не надо – Бог все сделал за нас: эти маленькие существа, с боем съев на завтрак несколько ложек каши и хлебнув, чисто символически, пару глотков молока, способны сутки кряду бегать, прыгать, кричать, биться головой о стену, петь песни, читать стихи, ломать, крушить, шкодить, жечь и разрушать все на своем пути без дополнительной подзарядки… Самая большая проблема заключается в нахождении способа направить этот проснувшийся вулкан в безопасное для человечества русло. Поверьте, одно неверное движение – и вы будете раздавлены под копытами несущегося табуна бешеных мустангов. Как-то медики проводили интересный эксперимент: взяли группу детей от пяти до десяти лет и группу профессиональных спортсменов. К каждому ребенку прикрепили по одному спортсмену. Задача была довольно простой и банальной: спортсмены просто-напросто повторяли все незамысловатые движения, выполняемые детьми. До финиша дошли единицы (я имел в виду спортсменов). Мораль: если услышите о детях, что они, мол, маленькие и слабые существа, соглашайтесь только со словом маленькие, ибо слабыми их вообще нельзя называть. Далее я умышленно промолчу о разбитых, разобранных и разгромленных предметах интерьера, которые были так умело уничтожены вовсе не бойцами секретного диверсионного подразделения службы внешней разведки, а двумя «милыми» детишками.
– Мы вачета будем или не будем Льва искать? – заржал жеребенок.
– А мы вачета что делаем? – съязвил шакаленок.
– Мы, это – мы дурака валяем, – ответил маленький конь и, взглянув на белочку, добавил, – ну, или дурочку.
– Мишка, – пискнула белочка, – ну почему он все время обзывается? Никакая я не дурочка.
– Ты чего маленьких обижаешь? – вступился за хвостатую медвежонок.
– А я и не ее вовсе имел в виду.
– А кого? – не понял косолапый.
– А почему: чуть что – так сразу самцы виноваты?
– Да в чем самцы-то виноваты? – опять не понял мишка.
– Вот разве отвечает кто-то на вопрос «А что это вы тут делаете?» например так: «Да ничего, дурочку валяем». А?
– Ну, я не слышал.
– Вот, и я не слышал… А все говорят: «Дурака валяем», как будто в лесу только дураки-самцы и водятся, а все девченки – типа умные и дурами по определению быть не могут…
– Слушай, коняга, – встрял в разговор ежик, – а тебе какое дело? Ну, говорят так, и говорят. Тебя-то каким боком это касается?
– Да обидно мне.
– Чего тебе обидно?
– Обидно, что я, значит, могу быть дураком, а вон, скажем, белочка – нет…
– Мишка, – запищала белочка, – он опять обзывается, скажи ему…
– Ты чего белочку обижаешь? – рыкнул уже ничегошеньки не понимающий медведь.
– Да нужна она мне сто лет! – оправдывался жеребенок. – Я ее как пример привел.
– Вот видишь, мишка, – пищала пушистая, – у него даже для примеров только одна я дура и осталась…
– У тебя что – других дур нет в пример поставить? – уже явно не соображая, морозил косолапый. – Не мог лисичку дурой назвать?
– А я здесь при чем? – растерялась лиса. – Что я – рыжая, что ли, дурой за всех быть? Сами вы тут все дураки!..
Страсти не на шутку накалялись. Звереныши потеряли первоначальную нить разговора и постепенно переходили на личности. В ходе словесной перепалки кто-то успел кого-то грызнуть, стукнуть, или на худой конец – царапнуть,
– Тихо, зверье лесное. Что за шум вы здесь развели? Вы разве не знаете, что в нашем лесу просто так ругаться не положено?
– Не знаем, – промямлили зверьки.
– Может, вам не известно, что за такое своеволие сразу следует наказание?
– Не известно – уже еле слышно отвечали зверьки.
– То есть вы хотите сказать, что о наказании вы не слышали, а о том, что просто так ругаться нельзя, вы не знаете? Да? – не зная, что говорить далее, повторялся кабан.
– Не знаем, – почти шепотом ответили звери.
– А если просто так ругаться нельзя, то как тогда можно? – задал неудобный вопрос шакаленок.
Кабан стушевался, напряг все, что можно напрячь, но ответа на каверзный вопрос так и не нашел. Он принял невозмутимый вид и попробовал поступить так, как это обычно делал кот – импровизировать:
– Ну, можно подраться, например, или…
– Или? – не отставал шакаленок.
– Или погоняться друг за другом.
– Да набегались уже, как кони.
– Ну почему вы меня все время обидеть пытаетесь? – заржал жеребенок.
– Прости, конь, – извинился шакаленок, – это я фигурально выразился.
– Я про белочку тоже фигурально выразился, – обижено заржал жеребенок.
– Вот видишь, мишка, – уже чуть не плакала белочка, – он все-таки меня имел в виду, когда дурочкой называл.
И опять все зашумели, наперебой затявкали, заржали, захрюкали и заиздавали всяческие звуки, которые в один момент слились в протяжный вой. Кабан вначале закрыл глаза, затем уши, а когда и первое и второе не помогло, заорал, что было мочи, пытаясь перекричать шум разорвавшейся звуковой гранаты:
– А ну-ка цыц быстро, а не то разберусь как попало и накажу всех оптом. Рассказывайте – чего тут у вас приключилось.С к а з о ч н и к: Звуковая граната – это у людей есть такая штуковина, физического вреда от которой противнику никакого, но вот если вдруг рванет нежданчиком, то жертва, попавшая в эпицентр ее действия, начинает источать резкий запах адреналина… Короче, хлорпикриновая шашка отдыхает… А? Да, хлорпикриновую шашку тоже люди придумали. В общем, воняет она так, как если бы у кого-то над ухом рванули звуковую гранату… Ну, вы поняли…
После этих слов шум поднялся пуще прежнего. Одни защищали белочку, другие жеребенка, третьи просто шумели за компанию. Кабан заорал еще раз:
– Цыц все! Мне тут быстро прямо щас хором в пасти воды набрали, меня слушаем и не перебиваем до тех пор, пока я не разрешу, а если какая зараза вздумает меня разочаровать – порву, как Жучка фуфайку! – выпалил кабан, выдохнул, но, видя вопрос, срывающийся с языка шакаленка, тут же пресек попытку возможного диалога: – Про Жучку и фуфайку – позже!
Зверье заткнулось и стало пялиться на кабана.
– Вот, другое дело, – довольно хрюкнул клыкастый, – а чего замолчали?
Зверье ошалело.
– Я имел в виду – почему никто не объясняет, что здесь произошло?
– Так вы же, дядюшка кабан, велели всем заткнуться, – пискнула белочка.
– И еще Жучкой пугали, – вставил ежик.
Кабан на мгновенье потерялся, но долгие годы, проведенные в компании хитрейшего кота, дали о себе знать, потому-то он быстренько нашелся и продолжил:
– Хорошо, дальше говорит кто-то один.
– А кто? – робко спросил медвежонок.
– Вот ты и говори, косолапый.
– Ну, я это, не шибко-то рассказчик хороший, не то, что нерпа.
– А ты тренируйся, – настаивал кабан.
– Ну, значит, там жеребенок сказал, что белочка – дура, а та мне пожаловалась…
– А ты?
– А я как бы вступился.
– И что дальше?
– А дальше… Ну, в смысле, после… То есть потом… – задумался медвежонок. – В общем, белочка тоже его потом дураком назвала… Или не назвала… А может дурочкой… То есть это ее – дурочкой… А его – дураком… Все, я запутался… Не знаю, как объяснять… Вон лучше пускай шакаленок объяснит.
– Носатый, – тут же бросил кабан, – сможешь объяснить?
– Легко.
– Валяй.
– Сюжет банальный: конь решил блеснуть красным словцом да и ляпнул: «Дурака валяем». Затем подумал и, вероятно, в его мозгу родилась некая обида на эмансипированных особей лесной живности, а конкретно – на сук, и он уточнил: «Дурочку валяем»…
– Ну? – промычал кабан.
– Произнося эту фразу, жеребенок взглянул на белочку, а она тут же пожаловалась медведю, что конь именно ее дурой назвал. Медведь ничего не понял, но за белочку вступился, потребовав объяснения от жеребенка. Тот толком объяснить ничего не смог, отчего у половины присутствующих сложилось мнение, что конь не только белочку, но и всех присутствующих тоже считает дураками. Вот, собственно, за выяснением, кого больше – дураков или дурочек – вы нас и застали. Я понятно объяснил?
– Ну что же ты… Ну как котяра, честное слово, – сказал, сильно тряхнув головой, кабан. – А помедленнее нельзя было пересказать?
– Повторить? – с готовностью выпалил шакаленок.
– Помолчать, – осек носатого кабан.
По всему было видно, что кабан думал, а вернее – раскладывал по полочкам сказанное шакаленком. Зверьки, как зачарованные, смотрели на внешние проявления сложного процесса осознания смысла услышанного.
– Итак, – начал после довольно продолжительной паузы кабан, обращаясь к жеребенку, – ты сказал: «Дурака валяем», а затем уточнил, что валяете вы на самом деле не дурака, а дурочку. Так?
– Да, так, – согласился конь.
– А ты, белочка, увидев направленный на себя взгляд, решила, что он имел в виду именно тебя? Так?
– Ну, да.
– Значит, по-твоему получается так, что если кто-то говорит ни о ком, но при этом смотрит на кого-то, то тот, кто говорит, тем самым подчеркивает, что тот, на кого он смотрит, и есть тот, о ком он говорит, как ни о ком? Так?
– Я не знаю!.. – чуть не прослезилась белочка. – Я вообще запуталась и уже ничегошеньки не понимаю.
Остальные зверушки глупо таращились на оратора.
– Вот видишь, конь: белочка запуталась и подумала, что ты, глядя на нее, плохо высказался и, разобидевшись, естественно, обвинила тебя твоими же словами. А ты вместо того, чтобы объяснить популярно собственную позицию, стал злиться и упираться, как бык, чем, собственно, и спровоцировал дебош на поляне.
– Ну, мы и без вас поняли, что здесь произошло, – сказал ежик. – А делать-то чего?
– Делать чего? – задумался кабан. – Делать чего… Да ничего.
Зверье разинуло пасти.
– А хотите – я всех вас запросто помирю? – ляпнул кабан.
– Конечно, хотим, – ответил за всех ежик.
– Значит, так, – начал он, – вот скажите: как вам кажется, мой котяра по хитрости и изворотливости ума уступает кому-то из вас?
– Нет, – хором ответили звери.
– То есть вы согласны, что кот умнее всех вас вместе взятых и каждого по отдельности?
– Конечно, согласны, – утвердительно промычали звери.
– Ага. А ответьте-ка мне: как называют одного из двух спорящих, если другой – умный?
– Дурак, – хихикнули зверьки.
– Значит, в споре двух зверей, как правило, один всегда умный, а другой, так уж получается – дурак.
– Да, – смеялись зверьки, уже успевшие забыть о недавнем инциденте.
– А раз все оптом согласились, что мой котяра самый умнющий среди вас зверюга, то кто же в таком случае вы все?
– Дураки! – заржали, затявкали, запищали и захрюкали зверьки, бросая в кабана всем, что под лапы попадалось.
Перемирие оказалось громким, шумным и заливистым. Живность носилась по поляне, бросаясь всякой всячиной и весело обзывая друг друга:
– Дурак!
– Сам дурак!
– Все – дураки!..С к а з о ч н и к: А все-таки здорово быть щенком, в смысле – ребенком, когда обиды задерживаются в сознании не более, чем на пять минут, а оскорбительные для взрослых вещи могут с легкостью превратиться в незамысловатую игру под названием «обзывалки», причем – абсолютно без какого-либо смыслового подтекста. Пожалуй, прервусь-ка на часик – обещал своим ниндзям-чебурашкам с водных горок покататься. Тот еще дурдом, но об этом – как-нибудь в другой сказке.
Изрядно набегавшись, уставшие зверушки плюхнулись возле кабана, очень темпераментно что-то обсуждая друг с другом. Кабан сделал пару попыток разобраться в услышанном, но, осознав, что для понимания оного ему пришлось бы вернуться на много лет назад, оставил эту бесполезную затею.
С к а з о ч н и к: Когда мои чебурашки были совсем маленькие и один уже что-то говорил, а второй только пытался это сделать, мы с супругой постоянно пытались понять смысл сказанного младшим, но ничего не получалось до тех пор, пока не прибегали к помощи профессионального переводчика – старшего из чебурашек… Он влет и не задумываясь переводил самые непонятные фразы младшего брата… Так вот…
– Ну что, зверюги, – обратил на себя внимание кабан, – кто-то еще сомневается в моих способностях?
– А никто и не сомневался, – пискнула осмелевшая белочка.
– Вы и дядюшка кот – лучшие, – сказал ежик.
– Это да, – скромно согласился клыкастый, – что правда – то правда… Мы такие… Ладно, зверье. Я хоть и люблю похвалу, но здравый смысл, хоть и в виде кота, эту голову иногда все-таки посещает. А теперь давайте все дружно выключим дурака и расскажем помирившему вас дяде кабану – о чем это вы тут гутарили.
– Да ни о чем таком мы тут и не гутарили, – сказал ежик. – Мы это – не успели еще ни о чем поговорить. А обсудить мы пытались тему поисков Льва. Вот. Нам интересно: будем мы его, наконец, искать, или нет?
– А что же, по-вашему, котяра со старым кабаном делают? А?
– Ничего не делают. На полянке валяются да облака считают, – ответила белочка.
– Нет, ну вы даете, – возмутился кабан. – В хорошем лесу, знаете ли, все облака должны быть учтены. А то, что они валяются и ничего не делают – это ты, белочка, погорячилась. Делать, на самом деле, можно и ничего не делая.
– Как это? – не поняло зверье.
– Вот скажи мне, толстоносый: твой дед в вашем лесу – самый главный кознеплет и, насколько мне известно, без его воли ни одно злодейство там не совершается… Так?
– Именно так.
– А ответь-ка мне: ты видел когда-нибудь, чтобы дед твой собственными лапами для этого что-то делал?
– Никогда.
– Вот! Получается, что можно валяться и ничего не делать, а можно валяться – и при этом много чего творить.
– А что, например? – не унималась белочка.
– Ну, например – думать.
– Тоже мне, работу нашли, – хохотнул ежик.
– Ты, колючая голова с выводами не спеши, – рассудительно ответил кабан, начинавший ощущать вкус к ораторству и чувствуя себя центром внимания подрастающей живности, – это в вашем возрасте существует два состояния, находясь в которых вы либо ощущаете объективную реальность, носясь взад и вперед с высунутым языком, либо теряете это ощущение, хотя бы ненадолго остановившись. Другими словами, вы либо носитесь, как угорелые, либо дрыхнете, как убитые, – закончил фразу кабан и в качестве примера кивнул в сторону засыпающего волчонка, подперевшего березу и еле держащего сидячее положение – а звери моего поколения вначале не спеша думают, а уж затем принимают всяческие мудрые решения. Так вот, чтобы принять правильное решение, надобно вначале крепко сосредоточиться, подумать как следует, а делать это лучше всего в положении лежа. Вот так частенько мы и валяемся без толку, вернее… ну, я имел в виду… то есть хотел сказать: вот создается впечатление, что мы валяемся без толку, а на самом же деле – мы логически мыслим, прокручивая различные комбинации и сосредотачиваясь на решении глобальных проблем в нашем нелогичном, злом и опасном зверином мире, где без урегулирования всех этих вопросов может в любой момент наступить хаос и разруха…
Кабан выдохнул, затем вдохнул, затем хотел еще что-то сказать, но, лицезрев убаюканную им же аудиторию, отправившуюся в царство Морфея, зевнул, потянулся, развалился, как собака, и тоже забылся крепким сном.С к а з о ч н и к: Чего-то и я раззевался… Может и самому – развалиться, как собака, да вздремнуть как следует. А допишу как-нибудь потом, попозже… То ли дело – певцы: вышел, спел – и дрыхни себе хоть целый день. А тут – пишешь, пишешь с утра до вечера… Эх, зря я все-таки на певца не выучился…
XXI
Много ли, мало ли, а прошло еще несколько дней. Зверушки большую часть дня гоняли со своими сверстниками кабаньей породы, дрыхли без задних лап да общались с особями старшего поколения. Хотя, на самом деле, общением это можно было назвать с очень большой натяжкой: старшие говорили, а младшие с разинутыми от интереса пастями внимательно слушали, что говорят старшие. Как правило, такие разговоры не проходили бесследно для подрастающего поколения: они впитывали все услышанное, находили в нем что-то важное для себя и, вероятно, формировали свое собственное мировоззрение на будущую взрослую жизнь.
С к а з о ч н и к: Мне тоже кажется, что для щенков, то есть – для детей, рассказы взрослых и есть самая лучшая наука. Главное – где, когда и в какой форме это сделать. Умничаю… Что-то я часто стал появляться… Прямо, не сказочник, а какой-то мифический голос за кадром.
Старый кабан с котом периодически шушукались и время от времени уединялись на любимом месте кабаньей лежки. Они были заняты реализацией задуманного котом плана. Благодаря шишкам и связям с каркающими вруньями, кот запустил по лесу сплетню о том, что он и старый кабан спелись, и теперь чего-то на пару мутят. Как помнит читатель, сплетня была только частью плана, придуманного котом. Еще необходимо было организовать знатную потасовку с участием волков и собак.
– У меня все готово, усатый, – выпалил нарисовавшийся откуда-то кабан.
Кот аж подпрыгнул от неожиданности:
– Или ты, или твой дружок меня точно раньше времени в могилу сведете – старому шакалу вообще ничего делать не придется… Такое ощущение, что башню вам еще в детстве оторвало.
– Это да, мы такие – безбашенные.
– Так чего у тебя там «все готово»? – спросил немного успокоившийся кот.
– Все: бойцы, подручные предметы, «случайные» смутьяны… А на всякий пожарный я еще несколько зверюг в резерве держать буду.
– Послушай, щетинистый, – начал нравоучительным тоном кот, – мы не воевать собираемся, а всего-навсего немного подраться, а ты – и резерв, и бойцов, и смутьянов заготовил… Нам не армия нужна, а всего лишь несколько помощников.
– Ты, полосатый, драку мне заказывал?
– Заказывал.
– Вот и наблюдай молча со стороны.
– Чего наблюдать?
– Как профессионалы своего дела работу работают.
– Тоже мне, профессионалы. Да для всего вашего кабаньего профессионализма достаточно только одного качества – безбашенности.
– Ты серьезно так думаешь, усатый?
– Да, я серьезно так думаю, – перекривил кабана кот. – А по количеству серого вещества все стадо можно разделить на плохих и хороших бойцов.
– Это как?
– Есть мозги – плохой боец, нет мозгов – хороший боец.
– Как примитивно и обидно получается, не находишь, котяра?
– Примитивно, зато просто. Как, собственно, все в вашем безбашенном мире – ну, так, чтобы не заморачиваться.
– Я вот никак понять не могу, полосатый – ты либо умышленно на конфликт нарываешься, либо неосознанно заблуждаешься.
– Я не могу заблуждаться.
– Это почему?
– Да потому, что я – самый умный в этом лесу кот. Понятно?
– Понятно. Может, забьем?
– Легко, – согласился котяра, – а на сколько?
– Ну, я не знаю.
– Давай на сто.
– На сто шишек? – аж присвистнул кабан.
– Ну не желудей же… Зачем мелочиться?
– А с чего это такая щедрость?
– Так у меня этих шишек – немеряно… И вообще…
– А что «вообще»?
– А вообще – есть у меня одна нехорошая чуйка. Что недолго мне осталось лес поганить своим присутствием… Короче: забиваем или нет?
– Легко, – хрюкнул кабаний вожак.
– А у тебя, морда кабанья, есть что на кон поставить, кроме своих клыков?
– Нет.
– А где взять собираешься? – хитро поинтересовался полосатый.
– У тебя выиграю.
– А если нет?
– Отберу. Тебе-то они уже ни к чему, все равно помирать собираешься.
– Типун тебе на язык, это кто помирать собирается?
– Ты, понятное дело. Мне еще рановато… Мне вон еще надо выигранные шишки прокутить. Забиваем или нет?
– Пес с тобой, забиваем.
– На сотню? – спросил клыкастый и выставил лапу.
– На сотню, – ответил кот и со всего маху хлопнул по выставленной кабаном конечности.
И за мгновенье до того, как лапы спорщиков соприкоснулись друг с дружкой, кабан еле слышно ляпнул:
– На сотню кедровых.
– Мне послышалось, или ты чего-то сказал? – прищурившись, спросил кот.
– Послышалось, наверное…
– А про шишки кедровые?
– А про шишки – не послышалось.
– Мы же на обычные спорили.
– Мы, рожа усатая, спорили на сто шишек – без обозначения их вида. А я просто уточнил – на
– Но в еловых-то это в два раза больше получается! – возмутился лохматый.
– Тебе видней. Ты же у нас умный – вот и подсчитывай, а я ведь так, безбашенно-безмозглая рожа кабаньей наружности, мне не по масти ни арифметикой заниматься, ни с шакалами водиться.
– А к чему ты это про шакалов сейчас вспомнил? А?
– Да не обращай внимания, вырвалось… Или – к слову пришлось…
– Ну ты и хитрец, братец, ну и хитрец, – бормотал кот.
– Хорошо, хорошо, называй, как хочешь, только никому не рассказывай. Теперь послушай, чего тебе делать предстоит.
– А мне еще чего-то и делать придется? – возмутился кот.
– Ну конечно. А ты как думал? Или хотел как обычно – отсидеться в лопухах? Нет, братец ты мой, коли нас нелегкая свела вместе, то и выгребать нам придется, как говорится, тугезером. Драку ведь тебе начинать…
– Что, – чуть не поперхнулся лохматый, – ты в своем уме? Где я, а где – драка? Тоже мне, бойца нашел… У тебя что – драчунов не хватает? Ишь, чего удумал?
– Ты, лохматый, не беленись. Успокойся и давай рассуждать логически. Вот ты моих бойцов видел?
– Ну, видел, – осторожно ответил кот.
– Вот скажи мне: полезет ли кто-нибудь в трезвом уме, без меда и другой дури, выяснять с ними отношения? А?
– Ну, это вряд ли. Здоровые они у тебя…
– Вот…
– Что вот? Что вот?
– А скажи мне, полосатый: к кому первому начнут цепляться упитые медом зверюги, если на месте гуляний будет куча кабанов и один шакал, пускай и в кошачьем облике?
– То есть ты хочешь использовать меня в качестве приманки?
– Точно.
– Ну уж нет, фигушки… Лучше я к старому шакалу подамся… Он уж точно не будет употреблять меня в качестве пушечного мяса… Ему мои мозги интереснее… Не хочу я даже слышать об этом… Затейник… Выдумщик… Фантазер…
– Ну чего ты злишься?
– Чего я злюсь? А сам не догадываешься? Зато теперь я наверняка знаю – откуда в моей башке появились плохие предчувствия…
– Может, ты дослушаешь до конца весь план?
– Да чего мне слушать, тут и так все понятно: запустишь котика, как живца в самую гущу пьяных, зараженных вирусом антишакализма кабанов да будешь ждать, пока мне кишки выпустят, или пока решат выпустить мне кишки. А учитывая, что промежутка времени между принятием решения и последующей казнью будет крайне недостаточно, чтобы передовые части твоей непобедимой армии успели прийти на помощь, то кранты мне в твоем спектакле светят по-лю-бо-му. Я ничего не пропустил? А?
Кабан, понимая, что говорить с лохматым в таком состоянии – все равно, что нюхать цветок в обществе скунсов, схватил мурчащего за шиворот, трижды с головой окунул в озерце и, выкрутив да вытряхнув полосатую шкурку, аккуратно посадил возмутителя спокойствия напротив себя:
– Поговорим? Или продолжим водные процедуры? – очень спокойно спросил кабан.
– Поговорим, – ответил кот, до сих пор пребывающий в шоковом состоянии.
– Давай спокойно разложим все по полочкам.
– Давай. Только я на разрыв не согласный.
– Да никто тебя рвать не будет. Ну, сам подумай: какой нам прок с тебя мертвого? Ты ведь все это придумал, тебе и желудь в зубы.
Кот начинал потихоньку соображать:
– А как же – место угула кабанов?
– Да далось тебе это место! Говорю, что все будет как надо, значит – все и будет, как надо. Нам отдавать тебя на разрыв ну никак нельзя – ты же мозг предстоящей операции…
– А сам-то, небось, на поляну не попрешься?
– Сам не попрусь, но – только до поры до времени. Ну сам посуди: ежели я с тобой приду – то посмеет ли кто даже плохо посмотреть в твою сторону?
– Ну, да, – сознание стало возвращаться к коту.
– А если ты сам там появишься, то представляешь – сколько полудурков захотят покуражиться над беззащитной тварью?
– Это я как раз очень хорошо представляю, – испуганно произнес кот. – А как ты меня защищать собираешься?
– Все продумано, не дрейфь, лохматый. На поляну ты придешь один. Да еще и будешь изображать из себя пьяную скотину: хамить, ругаться и всячески цеплять присутствующих. Понял?
– Ну, понял, – печально ответил кот.
– На поляне будут и мои бойцы, которые, как и ты, будут изображать угуленных отморозков да еще и станут подначивать остальных порвать тебя, как грелку. Твоя задача – спровоцировать потасовку. Лучше всего цепляться к моим кабанам. Выбери себе кого-то – да и хами, что есть силы… Понял?
– Понял… Как не понять… А они там точно будут?
– Не дрейфь, лохматый, будут. Вот видишь – ничего опасного в отведенной тебе роли нет: сыграешь и вали по-быстрому, чтобы не догнали… Дальше мы сами: начнем теми, кто на полянке будет, а основные силы подтянем, когда собаки и волки нагрянут. Ух, повеселимся! Меня уже от ожидания штырит! Эх, люблю я все эти беспорядки устраивать… Просто мочи нету…
– То есть беспорядки устраивать любишь, а мочи на это у тебя нет?
– Котяра, ну что ты за скотина такая? Зачем к словам цепляешься и не даешь порадоваться, как следует?
– Это я так радуюсь вместе с тобой. Как только представлю себя в окружении жаждущих моей крови отморозков – так сразу и радуюсь… А когда весь этот цирк планируется?
– Да вот сегодня и планируется.
– Когда?! – зашипел от испуга кот.
– Сегодня, друг мой, сегодня… Вот через часик, пожалуй, и начнем, – сказал предводитель и, обращаясь к своим кабанам, продолжил, – а вы уже можете выдвигаться. Только я еще раз предупреждаю: медом не упиваться – хлебнуть, для натуральности и куража, немного можно, но только – немного.
– Я, пожалуй, тоже хлебну. Только не для куража, а для храбрости, – сказал кот и обреченно побрел наугад, не разбирая тропинок. Еще мгновенье – и толстая полосатая тушка скрылась в кустарнике, потрескивая сломанными ветками.XXII
Кабан-смутьян в очередной раз поил свою недавно организованную армию (в данном случае правильнее было бы сказать – банду). Зверье уже не вязало лыка, вернее – не хрюкало, лишь изредка издавая звуки, похожие на мычание. Смутьян старался, что было сил:
– Давно уже пора старого кабана на покой определить!.. Сам отсиживается и нам ничего делать не дает!.. Узурпировал всю власть в своих копытах и упивается ею!.. При предыдущем вожаке все по-другому было: и трава была зеленее, и небо голубее, и волки с собаками нас боялись. Не то, что сейчас… Раньше кабанов уважали, а теперь каждый волчара обидеть норовит… Мелочь травоядная – и та стала от порядка отбиваться, страх напрочь потеряла… Если так дальше пойдет, то кирдык не только нашему лесу, но и вообще кабаньему роду – переведемся, как тигры… Мало ему всего этого, так он еще в кабаньи угодья зверья чужелесного натащил и вместо того, чтобы доблести молодых кабанов учить – заставляет пришлых зверушек всячески развлекать, игры разные играть да дружбу водить… Мы, кабаны – свободные и самодостаточные, нам чужих не надобно, мы сами себе – ума палата!
Публика кивала, грозно стучала ногами, хрюкала и – продолжала хлебтать дармовой медок…
– Эта скотина, – продолжал смутьян, – стала дружбу с шакальем водить… Какой он пример подает подрастающему поколению? Мало того, что этот шакал с мордой кота в свое время совратил одного из наших лучших бойцов – теперь он полностью подчинил себе предводителя, который, как зачарованный, слушает его поганые наставления…
Не успел кабан договорить, как на место кабаньей попойки выплыл – кто бы вы думали – тот самый кот шакальего роду. По животинке было видно, что приняла она на грудь неслабо.
С к а з о ч н и к: Кот хоть и был скотиной рассудительной, но мед, даже в небольших количествах, делал из него ту еще свинью.
Покачиваясь и созерцая окружающий мир сквозь призму вылаканного меда, полосатая тварь вела себя не просто вызывающе, а явно по-хамски, провоцируя каждым действием нарастающий межвидовой скандал. В общем, приняв несколько больше, чем было необходимо для храбрости, наш гуляка, тем не менее, в точности выполнял инструкции старого кабана: хамил, ругался и цеплялся ко всему, что было способно хоть немного шевелиться. Причем, жертв полосатая живность выбирала по принципу «чем больше – тем лучше». Его бы уже давно прибили, но то ли с медом у кабанов перебор вышел, то ли еще почему, а только находились они в глубоком нокауте с того самого момента, когда на поляне нарисовалась эта усатая тварь.
Ступор поймали все, а особенно его поймал кабан-смутьян: казалось, все домашние заготовки застряли в его глотке, глаза выпучились, а звуки никак не могли выйти наружу, чтобы сказать всего лишь одну, необходимую в таком случае, команду «фас!». По-видимому, именно это обстоятельство и спасло нашего героя. Надо сказать, что стольная часть леса кишмя кишела всяческими увеселительными полянками, где жаждущие развлечений зверушки могли за свои честно или нечестно заработанные шишки набраться всяческой отравы. Вот и лохматая бестия – сдуру ли, с меду ли, а перепутала место спланированного кабаном действа. Однако, будучи на все сто уверенным, что цепляется он к бойцам предводителя, полосатая скотина куражилась, что называется, по полной:
– Ну что ты смотришь на меня, рыло твое похабное, – орал кот, вцепившись в ошеек огромного кабана. – Что, кишка тонка котика ударить? А? Я тебя, зараза, спрашиваю! Может, мне всем вам прямо здесь устроить показательное выступление под названием «бой быков с котами»? А? Что, страшно? Пасти порву! Клыки пообламываю! Шерсть повыщипываю!
Кот вошел в роль и исполнял ее лучше, чем того ожидал старый кабан. Беда заключалась в том, что бенефис этот никто из команды предводителя видеть не мог. Примерно во время описываемых событий старый кабан, утомленный ожиданием появления кота, смекнул, что где-то что-то пошло не по сценарию. Он поднял на ноги всех своих бойцов и разослал по известным увеселительным местам стольного леса. Ждать пришлось недолго. Определив место пребывания котяры, кабаны тут же ринулись на выручку. Впереди всех несся предводитель, понимающий, что шансы увидеть котяру ничтожно малы. Однако, все оказалось не так, как представлялось старому кабану: котяра был явно в неадеквате, потому тот напор, с которым он отыгрывал отведенную ему роль, сбил с толку прирожденных драчунов – кабанов. Как раз когда подоспело подкрепление, боров-смутьян, немного очухавшись от первого шока, вызванного феерическим появлением лохматой зверушки, схватил угуленное существо за шиворот и поднес к собственным клыкам:
– Ну что, толстоносый, допрыгался? Кирдык тебе, теперь уж точно.
И как только кабан собрался выпустить котяре кишки, полосатый, словно бешенный, впился зубами в пятак хрюкающего противника и давай рвать на нем шерсть задними лапами, оставляя на ошейке клыкастого длинные кровавые следы. Надо сказать, что кот, в каком бы состоянии он ни был, не способен нанести физический урон такой живности, как дикий кабан. Но та наглость, отвага и причиненная боль, с которыми напал наш герой на своего противника, заставили последнего отбросить практически приговоренную жертву. Все описанное выше происходило на глазах у подбегающих кабанов. Предводитель, видя, что не успевает, запустил в смутьяна большущим дрыном, от встречи с которым тот ушел в глубокий нокаут. Котяра, находившийся в непосредственной близости от точки приложения брошенного предмета, тоже попал в эпицентр его действия и, аналогично кабану-смутьяну, отправился ненадолго из реальности сражения в мир грез.
Приходил в себя наш прохвост долго. Первое, что он увидел – это два кабаньих рыла, внимательно смотрящие на напрочь разобранную животинку. Естественно, это были предводитель и котячий друзяка.
– Ка-ба-ны, – произнес по слогам лохматый.
– Живой! – хором воскликнули оба.
– Кто жи-вой? – мямлил полосатый. – Я живой? Ну да, живой я… наверное… Вот только, что-то башка сильно трещит… С чего бы это? И раньше переборы случались, но чтобы так болела – это впервые. Может, отравы какой хлебнул неправильной?
– Может и хлебнул, – дипломатично ушел от ответа предводитель.
– Какой хлебнул, – влез в разговор котячий друзяка, – башка-то у тебя не от медка трещит!
– А от чего тогда?
– Да предводитель решил с бунтовщиками в городки поиграть…
– Как это?
– Да просто все: предводитель в него дубьем бросался…
– А тот?
– А тот сучья башкой ловил…
– И?
– И поймал…
– А у меня чердак от чего болит?
– Просто, предводитель одним броском двух зайцев убил…
– Как это? – опять не понял кот.
– Ну как, как… Короче, дуплет получился…
– Еще раз, – никак не мог врубиться котяра.
– Ну, ты как заведенный кабанов строил, метался там взад-вперед…
– И?
– Ну и попал под раздачу…
– В смысле?
– Короче: предводитель одним точным попаданием сразу двоих вырубил.
– Чем вырубил?
– Чем, чем – дрыном, конечно.
– Каким дрыном? – начал что-то вспоминать лохматый.
– Как каким? Тем, что в вас со смутьяном метнул.
– Ага, значит, башка у меня болит не от меда, – смекнул кот.
– Ну да! – улыбнулся кабан.
– А болит она, значит, от дрына, умело запущенного в мой чердак…
– Точно, – обрадовался котячий друзяка.
– А метнул его, насколько я понял, предводитель…
– Точно! – продолжал веселиться сотоварищ.
Кот зло посмотрел на старого кабана:
– Говоришь, у тебя все рассчитано было?
– Ну, почти все, – оправдывался кабаний вожак. – Если бы ты не поперся, куда ни попадя…
– А, я еще и куда-то не туда поперся?
– Ну да!
– А куда я, ты говоришь, поперся?
– Ну, не туда… – совсем стушевался старый кабан.
– Куда – не туда? Ты продолжай, продолжай… – сквозь зубы говорил кот.
– Ну, не туда, где мы договорились…
– А мы вообще о чем-то подобном договаривались? А?
– Не помню, – как-то грустно ответил кабан.
– Ага! – не унимался полосатый. – Ты, значит, сценарий придумал, меня проинструктировал, чего делать – сказал, кому хамить – намекнул, как себя вести – научил… О господи, так что же получается – это я вот один, как тополь на Плющихе, попер в логово заклятых врагов, без подстраховки, один-одинешенек, как сирота?..
Кот вырубился на мгновенье, а врубившись, продолжил стенания:
– Скажи мне, только честно, – обратился он к старому кабану, – я что – действительно был там совсем один?
– Угу, – кивнул предводитель.
– И до последнего момента ты даже не представлял, где меня искать?
– Не представлял, – кивнул кабан.
– Та-а-ак. Значит, я сейчас спрошу, а ты, пожалуйста, просто молча кивни, если я прав, – полушепотом начал полосатый: – На поляне, куда я забрел по твоей милости, наших кабанов ва-а-бще не было?
– Ну да, не было, – отрицательно замотал башкой старый кабан.
Мир вокруг кота вдруг как-то быстро закружился и наш герой, артистично плюхнувшись, лишился сознания.
– Что с ним? – не понял предводитель.
– Да расчувствовалась скотинка, – резюмировал котячий друг.
Первое, что услышал котяра после возвращения из небытия, были слова его сотоварища:
– Но как ты их рвал, котяра! Чистый версаль! Вот сколько тебя знаю, а не перестаю удивляться твоим способностям. И умный, и хитрый, и смелый, и безбашенный, и вообще…
– Я еще кого-то и рвал? – спросил кот, созерцая кабанов сквозь узкие щелочки едва приоткрытых глаз.
– Угу – дружно кивнули кабаны.
Кот, уже немного поднявшийся на лапы, повторил акробатический трюк, еще раз попытавшись спрятаться от страшного во всех отношениях звериного мира в тихом и спокойном царстве небытия. Вернулся назад лохматый от того, что кто-то сильно тряс его за шиворот.
– И не надо меня так трясти. Связался же с вами, дураками. Вот сколько раз мне мама говорила: не верь кабанам, чего-то придумывающим, потому что и свои бошки свернут, и тебя укокошат…
– Ты же мяукал, что мамаши своей не помнишь, – удивился котячий друзяка.
– Если мяукал – значит, не помню.
– А как же она тебе говорила, если ты ее не помнишь?
– Отвянь, клыкастый, не видишь – я до сих пор в шоке от ваших выдумок.
– Не дрейфь, полосатый, все ведь обалдетельно вышло, – хрюкнул предводитель.
– Что по-твоему тут обалдетельно? То, что меня чуть не порвали?
– Так это ты там всех чуть не порвал! Вон, хотя бы на смутьяна глянь… Что ты с ним сделал…
– А что я с ним сделал?
– Пятак прокусил, морду подрал, щетину клоками с мясом повыдирал. По лесу вообще слух пошел, что котяра взбесился на глушняк.
– Ты хочешь сказать, что я вел себя как-то необычно?
– Да ты вообще в неадеквате был: ко всем цеплялся, хамил, лез драться, ну прям не шакал, а кабан кабаном.
– Дожился… Кабаном-то я еще в своей бедовой жизни и не был… Вы мне, затейники, лучше вот что скажите: а удался ли наш план?
– Он еще спрашивает, – хрюкнул кабаний предводитель. – Да не то слово! В лесу только и разговоров, что о вчерашней потасовке. Меня от адреналина до сих пор штырит. Старый шакал, небось, кумпол парит. Ох и задачку мы ему подкинули!.. Легавые с волчарами с ног сбились, зачинщиков ищут.
– А мы?
– А мы отсиживаемся, пока шорох не пройдет.
– А вот то, что вы о смутьяне рассказывали, ну – это правда?
– Что именно?
– Ну то, что я его подрал сильно? – уточнил, прищурившись, котяра.
– Зуб даю, – ответил старый кабан.
– Два даю, – поддакнул котячий друзяка.
Полосатый матрац поднялся, выгнул спину, зашипел, мотнул головой, но тут же схватился за нее лапами:
– Слушай, морда твоя бесстыжая, – обратился он к предводителю, держась за больной чердак, – а вот без дубья никак нельзя было обойтись?
– Никак нельзя.
– А поточней метнуть не пробовал?
– На пробы времени не было, поэтому метнул, как мог…
– Ну да, ну да… я ощутил…
– Я же попал… – как бы обиделся кабан.
– Да я и не спорю… Тут тяжело не согласиться… Результат-то, как говориться, на лицо… Стрелок, чтоб тебя так, ворошиловский…
– Ладно стонать, в следующий раз ты будешь дубины метать, – сказал котячий друзяка.
– Нет уж, увольте… Следующего раза не будет… Надеюсь… А если вдруг?.. То лучше прибейте меня сразу…
– Не вопрос, сразу и пришьем, – ухмыльнулся предводитель. – А пока с тебя – сто кедровых…
– Это с какой такой радости? – возмутился полосатый.
– Тебе что – вообще память отшибло?
– Я бы немного уточнил… Мне ее не отшибло само по себе, просто кое-кто кое-чем пытался ее оттуда выбить…
– Откуда выбить? – не понял старый кабан.
– Из башки моей! – заорал котяра. – Вначале ты в меня поленья метал, чуть не сделав инвалидом, а теперь еще и шишек с пострадавшего получить хочешь?
– А вот тут притормози, лохматый, – возмутился предводитель. – Мы с тобой на сто кедровых забивали?
– Ну, забивали…
– Мы договорились, что ежели мой план выгорит – ты отвалишь согласованную сумму?
– Ну, договорились…
– А раз забивали и договорились – то гони должок…
– С чего это?
– А хотя бы с того, что план мой удался: во-первых, ты живой, хоть и слегка помятый; во-вторых, в лесу только и разговоров, что о тебе безбашенном да дружбе нашей внезапной. Вот. Так что – гони должок!
Котяра задумался, почесал ушибленную бошку и, молча согласившись с доводами кабана, отвесил клыкастому сумму пари.