Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига
Шрифт:
— И я слыхал, — закивал другой. — Токма болтали, шо у ведьмы той «псина» озверевший, на всех лаялся да кидался, хучь на строгаче держи. А ты чой-то на «пса» не похож совсем.
— А я и не «пёс», — широко улыбнулся Джастер. — Я — шут, не похож разве? Госпожа сама за себя постоять может, на кой ей деньги за охрану платить?
— А ты ей на кой?
— На это самое! — горделиво приосанился Шут, а я с трудом подавила желание закрыть лицо ладонью от стыда за его слова.
То он от меня отнекивается, а то хвалится направо
— Госпожа — ведьма жеж, а в дороге скучно одной, вот я её и развлекаю песнями да сказками!
Разбойники снова захохотали на все голоса, перемигиваясь и показывая друг другу похабные жесты.
Великие боги… Ну почему он решил шутом прикидываться?! Озверевший «пёс» их хоть бы напугал…
— И впрямь — сказочник!
— Песенками развлекает! Во враль!
— Усё, слазий, белобрысый! — один из них протянул руку к поводу Огонька. — А то нама тута тожись скушно, от о тя с твоей бабой и повеселимся!
Лошадь вздёрнула мордой, наверняка не без помощи Джастера, но разбойник этого не заметил, решив что просто промахнулся.
К Ласточке тоже потянулись волосатые ручищи. А я очнулась и вспомнила наставления Шута, с детским испугом смотревшего на меня.
— А ну, руки прочь! — как могла грозно произнесла я, вкладывая в приказ силу и надеясь, что оберег не подведёт.
Коготь кхвана себя оправдал.
В воздухе резко полыхнуло и двое разбойников с воплями отскочили назад, тряся обгоревшими руками и сбивая с одежды и волос искры. Оставшиеся тут же нацелились на нас копьями, а Джастер примиряюще поднял ладони вверх.
На земле вокруг лошадей остывало чёрное неровное кольцо сгоревшей травы.
— Госпожа, не гневайтесь, госпожа! Добрые люди не со зла к вам так, они по невежеству! В лесу бедняги живут, одичали совсем, манерам не обучены! Скушно им, вот они нас в гости к себе и зовут, чтобы я им песни попел да сказки посказывал!
Великие боги… Ну как он может такую чушь нести с таким чувством, как будто сам в это верит!
Я не выдержала и сделала вид, что поправляю волосы, чтобы совсем уж не рассмеяться от неожиданного облегчения.
Оберег не подвёл. Нас ещё не убили.
Шанак, Датри, очень надеюсь, что план Джастера сработает и дальше.
— От он дурень же… — тихо пробормотал кто-то из разбойников за моей спиной.
— И впрямь — убогий, кажись…
— Дурень-то он дурень, зато ни разу не соврал.
Незнакомый звучный голос, полный силы и уверенности, принадлежал высокому мужчине, вышедшему из-за деревьев. Одет он был в тонкую рубашку, украшенную кружевами и коричневую суконную куртку, поверх которой красовался добротный кожаный доспех, клёпанный кованными бляшками, какой носят наёмники. Зелёные широкие штаны заправлены в высокие сапоги, на поясе боевой топор и кинжал. На среднем пальце правой руки перстень с красным камнем. Чёрные волосы причёсаны, короткая густая борода ухожена. Глаза холодные и безжалостные.
Этот уже не из простых мужиков, сразу видно.
«Волчара» матёрый.
За его спиной мелькнула зелёная куртка и рога лука. Видимо, лучник оказался посообразительней своих напарников, ведьму опознал и сбегал за этим…
При виде черноволосого разбойники вытянулись в струнку не хуже солдат.
Неужели сам атаман этой шайки?
— Дык это, Вран…
Короткий жест и говоривший тут же прикусил язык, вжав голову в плечи.
— Доброго здоровица вам! — широко улыбнулся Джастер. — А вы кем будете, мил человек?
Черноволосый мужчина остановился перед нами по ту сторону сгоревшей травы, положив руки на пояс в непосредственной близости от оружия.
— Лесник я, — ухмыльнулся он. — Враном кличут, потому как в лесу живу, за убогими вот, приглядываю, от лихих людей их охраняю, чтобы не обижали.
Та-ак… А этот кого тут за дураков держит? Джастера что ли?
Или меня тоже?
— Ой, доброе дело, — тут же закивал Шут. — Ой, доброе! А токма что ж ты, уважаемый, убогих-то своих вежести не научил? Кто ж так в гости зазывает? Чуть госпожу мою не обидели! Это она их ещё ласково предупредила! А могла бы и мокрого места не оставить!
Я с трудом держала невозмутимый вид, наблюдая это представление. Ласково…
Сам же сказал силы вкладывать чуть, как в обычный заговор.
— Премного извиняюся за остолопов моих, госпожа ведьма, — изобразил поклон Вран, тоже переходя на просторечие. — Нехорошо и впрямь получилося. Ведьмам у нас завсегда честь и почёт! Позвольте вас в лагерь наш пригласить, ужином накормить, ночлегу, как положено, дать. А дурачок ваш пущай уж убогих моих песнями да сказками потешит-повеселит. А утречком мы вас проводим ужо…
Проводят они утречком, как же. В трясину с перерезанным горлом.
Я посмотрела на Джастера, который весело и непринуждённо улыбался хмурым разбойникам. И впрямь: дурачок деревенский…
«К вечеру на месте будем».
Я посмотрела на солнце. Из-за густых ветвей видно плохо, но и в самом деле к вечеру дело идёт.
И как Джастер всё рассчитал?
— Хорошо, — я милостиво кивнула в ответ, изображая госпожу, но не собираясь спешиваться. — Так и быть, прощаю вас и ваших остолопов. Конечно, я хотела остановиться на постоялом дворе, но так и быть. Погощу у вас, если обещаете хороший ужин и вино.
Вран прикрыл глаза, пряча хищный и довольный блеск. Значит, он и впрямь посчитал меня такой же недалёкой умом, как и Шута. Получилось! Великие боги, у меня получилось!
Я положила ладонь на рукоять Живого меча, чтобы унять чувства. Самое важное — впереди.
— Не гневайтесь, госпожа! — Вран заметил мой жест. — Всё будет в наилучшем виде! Самое дорогое вино из своих запасов для вас достану!
Да уж, представляю, откуда у него «запасы»…
Эта мысль настроила меня на нужный лад.