Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига
Шрифт:
Я не боюсь, Джастер. Нет. Уже нет.
— Вы чем тут занимаетесь, бездельники?! Так-то вы свою работу делаете?!
Огненная стрела, которой я отбивалась от водяниц, ударила в древко копья с такой силой, что едва не выбила его из руки Зарубы, оставив на дереве палёный след. Немудрено попасть с десяти-то шагов.
Ошеломлённый стражник уставился на меня. Его напарники растерянно сидели на земле, а толпа горожан замолчала, не зная, что делать.
Ничего подобного они не ожидали.
Ни одна ведьма не ездила верхом и в богатых платьях.
Ни
Ни одна ведьма никогда себя не вела как знатная госпожа.
Ни одна ведьма не умела колдовать такие заклятия.
Кроме Вахалы, наверное.
А теперь вот и меня…
Но я — не она.
— Джастер, вернись немедленно.
— Слушаюсь, госпожа Янига, — Шут, крепко держа повод Огонька, отвесил учтивый поклон, широко махнув в сторону рукой с лютней. Но я уже снова смотрела на застывших в недоумении стражников.
Вести себя достойно госпожи… Ох, Великие боги, надеюсь, у меня получится…
— Открывайте ворота и проводите меня в магистрат. У меня очень важное дело.
Установившуюся тишину прерывал только глухой топот копыт по дорожной пыли: Шут спокойно развернул Огонька, подъехал к Микаю и остановился возле него.
И только теперь оторопь с людей спала.
— Шо за ведьма? — пробормотал один из сидящих стражников, а другой растерянно икнул.
Неожиданная ярость во мне вскипела мгновенно. И также быстро вспыхнула в пальцах новая огненная стрела.
— Шо за ведьма?! Ты как ко мне обращаешься, дубина неотёсанная! Совсем страх потерял? Так я тебя живо вежести научу!
Старшой Заруба поспешно опустил копьё, грозя за спиной кулаком своим подчинённым.
— Виноват, госпожа ведьма, а токма не велено… — почтительно обратился он ко мне.
Однако меня это ничуть не успокоило. Дар ярился и требовал выхода.
— Хочешь сказать, что я какая-то бродяжка? — я почти рычала, чувствуя, что ещё чуть-чуть — и запущу стрелу прямо в лоб этому Зарубе. — И потому мне нельзя в мой город?
— Госпожа, госпожа, помилуйте! — Микай вмешался настолько неожиданно, что я вздрогнула, приходя в себя. — Позвольте, я сам с имя потолкую!
— Ступай, — милостиво кивнула я, развеивая заклятие, а про себя радуясь вмешательству кузнеца. Эх, Янига, ведьма-защитница, а сама чуть людей не поубивала…
Ох, не было со мной такого раньше. Сколько вон злилась, сердилась и обижалась… А сейчас дар на малейшее недовольство откликается…
Неужели Джастер поэтому так легко вспыхивает? Надо будет у него спросить…
Микай в это время неторопливо шёл к стражникам.
— Эй, Заруба, а меня ты тоже не признал, шо ле? Энто ж я, Микай, с Чернецов.
Сидевшие на земле стражники переглянулись и вскочили на ноги, пока старшой, оперевшись на копьё, пристально вглядывался в лицо кузнеца.
— Не признал, — подозрительный Заруба выставил копьё вперёд. — А ну стой, где стоишь. Чужих людёв пущщать в город не велено! Микай-то с Чернецов сам чорён был, да одежей завсегда не богат. А ты вона, седой, как дед, да одёжа у тебя как сынка купеческого. А ещё я слыхал, Микай-коваль тем летом на Гнилушке утоп. А ты кто таков?
— А я он и есть, — кузнец остановился перед стражниками. — Не утоп я, госпожа Янига меня спасла, да в ученики по милости своей взяла. Колдун я теперя, так-то.
Мгновения тишины и стражники, а следом за ними и зеваки захохотали.
Они били друг друга по плечам, пихали локтями, держались за животы, а кузнец молчал, опустив седую голову. Только кулаки сжимались и разжимались, отчего мне становилось немного не по себе.
Это Джастер от его волшебного удара увернулся легко. А эти…
Я покосилась на Шута. Он успел снова закинуть лютню за спину, и держал повод Воронка, щурясь на солнце и беззаботно поглядывая по сторонам, явно не собираясь вмешиваться.
«Я теперь просто шут, а ты госпожа Янига…»
А Микай — мой ученик-колдун.
И всех нас подняли на смех и даже в город не пускают…
Неожиданный шум и резко стихший смех заставили меня вновь обратить внимание на происходящее перед воротами.
Заруба лежал на земле, держась за челюсть и сплёвывая в пыль кровь, а Микай, набычившись, навис над ним, держа за грудки. Ещё один стражников с оханием и кряхтением поднимался с земли, опираясь на товарища.
— И теперя не признал? — громыхнул кузнец басом. — Смехуешки вам?! А где вы были, кады мою деревню разбойники пожгли?! Кады они батюшку мово с матушкой смерти лютой предавали?! Пиво пили да бабам юбки задирали?!
В толпе горожан кто-то испуганно охнул, а стражники уставились на разгневанного кузнеца.
— Ми…кай… ты это… ты чаво тако болташь-то… Как Чернецы пожгли?… — растеряно вопросил поднявшийся стражник. — У меня ж тама сестра с зимы… Замужем, брюхатая… Я гостинцы… купил…
Кузнец отпустил несчастного Зарубу и шагнул к говорившему.
— Как пожгли, молвишь? — синие глаза нехорошо прищурились и стражник испуганно отшатнулся. — А до тла пожгли! Нету Чернецов боле! И живых не осталось! Родню свою теперя токма поминать моги!
— Постой… — Заруба, вытирая рукавом кровь, поднимался с дороги, опираясь на копьё. — Каки-таки разбойники? Ты умом никак помутился?
— Помутился? — бас Микая громом раскатился над дорогой. — С горя я такой стал! — он ухватил седую прядь. — А разбойников всех госпожа на Гнилушке смерти лютой предала за дела их мерзкие, покуда вы тута на медяки играете да пиво хлещете! Али староста наш не кликал на подмогу-то?! Шо моргашь?! Знаю я всю правду! Кликали вас, да токма на Гнилушку-то вы не сунулись, струхнули по болотине рыскать! А оне тама и сидели, изверги! Одна госпожа Янига не побоялась, проместо вас за всех обиженных да неповинно убиенных заступилась! Всю вражину с нечистью да нежитью гневом да силой своей покарала! Шо гляделками лупашь, стоишь? Могуча она ведьма, коих ты и не видал никады! Кончай госпоже перечить, отворяй ворота, да пущай нас в город! Госпожа Янига таперича тута ведьма. Все слыхали?!