Сказка о заветном месте
Шрифт:
Между тем мальчик неохотно объяснил Элфриду, что Наташа хочет: дети, с которыми она попала сюда, в этот мир, должны быть рядом с ней.
– Нет, - категорично высказался старый эльф. – Они будут мешать вам отдавать всю себя Эктору.
– Да? – медленно сказала девушка. – Вы говорите обо мне, как о куске мяса для голодного!
– Я не хотел… - смутился старик.
– Не хотели, но выдали истинное положение дел, - буркнула Наташа – и внезапно передёрнула плечами, уяснив: Дима-то со Светой не так одиноки, как она…
– Прекрати! – закричал Эктор, кажется прочувствовав её осознанное ею одиночество. – Ты не должна так себя
– Ух ты, голосок прорезался! – презрительно выговорила девушка.
– Что вы делаете?! – ахнул Элфрид. – Своим отношением и настроением вы отстраняете Эктора от силы!
Наташа зарычала, вставая и чуть не стряхивая с себя капризного мальчишку: они оба и впрямь эгоисты!
Через пять минут Дима и Света сидели у костра. Причём Миранда с удовольствием обнималась с девочкой, перешёптываясь с ней о чём-то. Дима мирно посматривал кругом, кажется засыпая. А Эктор снова прижимался к Наташе. И лишь раз вкрадчиво спросил:
– А если бы они потерялись?
«Ты… чудовище!» - едва не зарычала Наташа, сообразив, о чём он. Но сдержалась, жёстко ответила:
– Если бы их не было рядом, я умерла бы от тоски.
Мальчик притих и больше ни о чём не спрашивал.
Глава 10
Но последняя его фраза преследовала Наташу во всех снах. Она сжималась от ужаса, слыша повелительный голос Эктора: «Отведите их за те деревья!» Видела, как волки Аедха подталкивали Диму и Свету, и дети уходили всё дальше и дальше в лес. А потом волки возвращались без них. И во сне Наташа плакала и рыдала, что не может сбросить с себя жестокого мальчика, который намертво вцепился в неё. Сбросить, чтобы побежать за Димой и Светой, вернуть их, пока они не заблудились и с концами не сгинули в этом страшном лесу… И пробудиться не могла, потому что за весь прошедший день, с его необычными поездками и открытиями, страшно устала… И снова изо сна в сон слышала всё ту же беспощадную фразу Эктора: «А если они потеряются?»
Она даже по-настоящему расплакалась во сне от сильной обиды и страха за детей, не подозревая, что плачет и наяву, но как-то стороной чувствуя, что бегущие по лицу слёзы раздражают кожу.
Её, прислонившуюся на время сна к скруткам двух плащей вместо больших подушек, разбудили посреди глубокой ночи. Трясли так, что волей-неволей, но проснуться пришлось. Рывком оттолкнулась от плащей и села вместе со своим живым грузом, не забыв поднять и его… Пришлось немного пожмуриться, приходя в себя среди холодного воздуха и глядя на еле просвечивающие угли костра… Сначала поняла, что её трясёт Эктор, и испугалась за него, немедленно обнимая мальчика и оглядываясь.
– Тебя кто-то напугал?! – прошептала она, машинально ища глазами хоть какую-то палку, чтобы защититься ею.
Но он уже упёрся руками в её плечи, отпихиваясь от неё сам и заставляя её чуть отодвинуться, чтобы видеть её лицо. И выпалил в полный голос, отчего зашевелился спавший через костёр Элфрид:
– Я замёрз! Мне больно! От тебя идёт холод! Что ты видишь во сне?!
С минуту она вслушивалась в его слова. Наконец медленно расслабилась, огляделась, уже ясными глазами отмечая, что Эктор своим криком разбудил только кого-то из волков – или кого-то из их дежурных воинов… Плечи девушки опали, когда она поняла, что последние, виденные ею ужасающие картины – это и впрямь всего лишь сон. И сумела заглянуть в глаза рассерженного мальчика.
– Что… Вижу, как
Он долго смотрел на неё не мигая. Опустил глаза. Понял? На лице, насколько она сумела разглядеть, – ни одной эмоции.
«Теперь ты понял, что значит – мне с ними тепло?» - хотелось спросить его, но Наташа промолчала, ожидая, что он скажет или сделает далее.
Ничего не сказал, только поднял руку – как-то криво поведя плечом, невольно напомнив, что покалечен. И дотронулся пальцами до её лба.
– Спи-и… - то ли прошептал, то ли прошипел он. – Больше этого сна ты не увидишь…
И снова приник к ней.
Мельком вдруг подумала: «Кажется, если он берёт мои силы, я должна ослабеть? Но ничего… такого не ощущаю… Странно».
Но обняла его, тут же запахивая вокруг него края плаща, которым укрывалась.
– Спи… - сама откликнулась шёпотом и мягко, придерживая его, легла на импровизированные подушки.
Он что-то жалобно проворчал, приноравливаясь к её позе и укладываясь сбоку, а потом прерывисто вздохнул, как после долгого плача, и вскоре его нервное дыхание успокоилось до бесшумного…
…В новом сне она бегала вместе с Димой и Светой вокруг дерева, играя в догонялки, и она не боялась, что они заблудятся в лесу-путанике. И они все так смеялись, что она порой побаивалась, не рассмеяться бы ей, спящей, вслух… Потом приняла факт, что она и во сне, и со стороны сна, и огляделась. Где-то неподалёку гуляла Миранда, и Дима замахал её рукой: «Иди к нам!» А Света обрадовалась, пискнула нерешительной девочке: «Мы здесь, Миранда!» И только Эктор сидел у погасшего костра и смотрел, как они все радуются. И во сне Наташа услышала его голос, а в нём настоящее удивление: «Я не думал, что тебе приснится Миранда…»
…Открыла глаза в утро, седое и туманное. Прямо как у поэта. Яркая зелень леса стала неясно-сероватой, но ощутимо успокаивающей.
Эктор спал на её руке, раскрывшись – откинув от себя край плаща, которым она инстинктивно укрывала его всю ночь. Но сейчас не пошевельнулась. И сама-то чувствовала горячечный жар, который невидимым облаком окутывал их обоих... Ничего себе, как она к утру-то разогрелась. И ведь спали они под тем же единственным плащом.
Глядя, как ленивые серые струйки дыма затейливо свиваются, стремясь от костра кверху, Наташа мысленно покачала головой. «Ну и ну… Вот, значит, как… Когда я волнуюсь или боюсь, Эктор моей силы не получает? А когда спокойна или чему-то радуюсь, он может брать её столько, сколько сумеет?»
Вокруг её костра все ещё спали. Старый эльф, видимо, за ночь замёрз немного. Сжав плечи, он кутался в данный ему волками плащ, и Наташа, глядя на него с сочувствием, думала: «Почему он не использовал какое-нибудь заклинание для тепла? Или он таких не знает? Или я не понимаю, как работает магия…»
Миранда и Света спали под… нет, внутри плаща. Уж им-то точно было тепло.
Возле следующих костров уже поднимались воины, приводили себя в порядок; уходили куда-то по двое и возвращались с охапками хвороста. То к одному, то к другому подходил Аедх, коротко говорил о чём-то и уходил к другим. Раз он застыл, глядя – судя по еле различимой покатости, вниз – то есть на пройденный путь. В другой раз он подошёл ближе к их костру и снова уставился в ту же сторону. И девушка вдруг подумала, украдкой разглядывая его осунувшееся лицо: «Он думает о тех, кто остался на погребальном костре…»