Сказка только начинается
Шрифт:
— Совершенно правильно. — Сверкнув глазами, он повернулся к Марианне. — Все замечательно, верно, Анни?
— Я… да, да, конечно. — Он снова ее обыграл! Разумеется, он догадывался, о чем она думает, и обратил ее подозрения в свою пользу! Что она ни делает, Хадсон постоянно идет на шаг… нет, на десяток, на сотню шагов впереди!
— Вот и хорошо. — Бросив на нее последний — неулыбчивый, почти мрачный — взгляд, Хадсон взял ключи и зашагал следом за коридорным. Марианна не знала, что заставило его нахмуриться, и не желала знать… все мысли ее были заняты
Номера находились рядом. Коридорный от-крыл дверь, ведущую в покои Марианны, и она ахнула от изумления. Гостиная была поистине роскошна: стены задрапированы темно-зеленым и бирюзовым шелком, на низких диванах вдоль стен покоятся подушки из того же материала. Все вместе похоже на шатер какого-нибудь берберского принца. Спальня с огромной кроватью, уставленная роскошной мебелью, производила еще большее впечатление. «Арабские ночи в миниатюре!» — думала Марианна.
Господи помилуй, сколько же может стоить такой номер? — спрашивала она себя, входя в ванную, всю в мраморе и зеркалах. Разумеется, она не позволит Хадсону платить за себя — но, кажется, и сама заплатить не сможет! Марианна устало опустилась на диван и сидела там в прострации, пока стук в дверь не заставил ее подняться.
— Давай поужинаем в восемь, — предложил Хадсон. Он стоял, прислонившись к стене: мускулистое тело расслаблено, глаза надежно скрыты завесой длинных ресниц. — У тебя будет время принять ванну и отдохнуть перед едой.
— Хадсон, сколько стоит этот номер? — отрывисто спросила Марианна.
— А что? Тебе не нравится? — Он сунул руки в карманы, отчего брюки натянулись на бедрах, и при взгляде на его мужественную фигуру сердце ее невольно забилось быстрее.
— Номер великолепный, но, должно быть, очень дорогой! — ответила Марианна. — Такие покои стоят целое состояние.
— Целое состояние? — небрежно откликнулся Хадсон. — Я бы так не сказал. Анни, к чему беспокоиться о деньгах? Все уже улажено. В конце концов, мы проведем здесь всего одну ночь, а завтра снова отправимся в дорогу.
— Не знаю, что значит «все улажено», — твердо заговорила Марианна, — но тебе совершенно не обязательно платить за меня. Я собиралась в поездку, отложила на это деньги, которые…
— Которые теперь тебе не понадобятся, — оборвал Хадсон. — И давай на этом закончим.
— Хадсон, я ни за что не соглашусь, чтобы ты брал все расходы на себя!
— Вот как? — процедил Хадсон. — Да, конечно, мне следовало догадаться. Современная женщина до мозга костей! Но, помнится мне, два года назад у нас не возникало таких споров, верно? Нас интересовали совсем другие проблемы. — Он игриво поднял бровь, но Марианна не собиралась потакать ему. Она смотрела на него прямо и без улыбки. — Как ни жаль тебя разочаровывать, — ласково продолжал Хадсон, и в голосе его послышались стальные нотки, — но я старомоден и полагаю, что некоторые правила никогда не изменятся. Вот одно из них: кавалер всегда платит за даму.
—
— Анни, милая, поверь, это изменило бы очень многое, — сухо ответил Хадсон. — Но сейчас я не готов обсуждать эту тему. Пожалуйста, не спорь со мной, хотя бы в этот раз. Прими поражение достойно, пожалуйста.
— Поставь себя на мое место! — не сдавалась Марианна. — Принимая такой подарок, я чувствую себя обязанной тебе. Мне это не нравится.
Какое-то мгновение он молчал, глядя на нее суженными глазами хищника; ворот рубашки расстегнут, на загорелой шее сверкают капельки пота. Марианна вдруг вздрогнула, остро ощутив его привлекательность.
— Анни… Анни… — Он схватил ее за запястье и властно притянул к себе. — Я не знаю ни одной женщины, которая отказалась бы от такого подарка. Большинство моих знакомых женщин наспех пробормотали бы несколько формальных возражений, чтобы соблюсти приличия и не выглядеть слишком жадными. Но ни одна из них не была бы искренна, — добавил Хадсон с обычным для него цинизмом.
— Я искренна. — Марианна старалась говорить твердо, но голос предательски задрожал. — Я говорю именно то, что думаю.
— Знаю, — мягко ответил он. — И это прекрасно.
— Так ты согласен? — быстро спросила Марианна. — Я оплачу свою долю?
— Нет. — Ответ его прозвучал неожиданно тихо, а лицо было до странности серьезно. — Анни, мы с тобой вырвались из реальной жизни, на несколько дней попали в фантазию, в сказку. Не порти праздник себе и мне. Просто плыви по течению.
С этими словами он прикоснулся губами к ее губам. Поцелуй, сопровождаемый объятием, был так внезапен — и так приятен, — что Марианна не смогла удержаться от тихого стона. При этом звуке, неоспоримом свидетельстве ее желания, тело Хадсона напряглось и из груди вырвался ответный стон, похожий на рычание. Поцелуй длился, и мгновение превратилось в прекрасную вечность.
Обхватив ладонями ее бедра, Хадсон прижимал ее к себе, и каждое его движение воспламеняло их обоих.
— Анни! Что ты со мной делаешь! — (Она не знала защиты против этого хриплого, чувственного голоса, уводящего ее прочь от горькой реальности в сказку любви.) — Я хотел лишь прикоснуться к тебе, а ты воспламенилась в моих объятиях. Как ты можешь отрицать… — бессвязно бормотал он. — Так жестоко…
— Хадсон, остановись. — прошептала Марианна. Но тот, не слыша, вновь и вновь впивался в ее губы; сердца их бились в унисон, а касания его языка будили в Марианне сладкую истому.
Наконец он со стоном оторвался от нее, и стон этот эхом отозвался в ее сердце. Он тяжело дышал, и под шелковой рубашкой бурно вздымалась и опадала мускулистая грудь. Отпустив ее, он уперся руками в стену и склонил голову. Так и стоял, пока Марианна не перешагнула порог и дрожащей рукою не захлопнула дверь.