Сказка Ветра
Шрифт:
Так, нужен был предлог дотронуться до него. Но как? Броситься обниматься с криком: "Как же я давно вас не видел!" Нет, слишком глупо, хотя на крайний случай сойдет и это. Не пропадать же человеку из-за моей дурацкой гордости?
И тогда я пошел по обходному пути.
– Родион Романович, - я для вида опустил глаза, демонстрируя свой стыд.
– Вы дали мне месяц на сказку, но из-за болезни… Сами понимаете… Не могли бы вы дать мне дополнительно время? Иначе я не успею.
Препод задумчиво помолчал.
– Я
– Но ты как один из моих самых лучших студентов, пожалуй, заслужил поблажки. Но, имей в виду, даю тебе только две недели сверх срока. К этому времени сказка должна быть готова.
– Будет, - заверил я.
– Только вот… - Родион Романович запнулся и продолжил с видимым усилием.
– Через месяц, скорее всего, тебе придется сдавать работу другому преподавателю.
– Почему?
– я сделал вид, что искренне удивился, хотя мне давно все было ясно.
– Разболелся я что-то, - признался преподаватель.
– Возможно, очень скоро уйду на больничный.
"Не уйдете!" - мысленно пообещал я, понимающе кивнул и собрался уходить.
– Ну, спасибо вам огромное за понимание и продление срока сдачи работы.
– Да не за что. Главное, чтобы сказка твоя вышла не тяп-ляп, а достойной.
– Конечно, - кивнул я и протянул ему руку, - еще раз спасибо.
Он пожал протянутую руку с печальной улыбкой, и я выпустил из себя целительную силу. Надо сказать, с силами я несколько не подрассчитал. Как всегда, когда я кого-то лечил, ветер усиливался. И сейчас мой ветерок выбил оконную раму, и окно распахнулось.
Родион Романович охнул и бросился закрывать окошко, даже не заметив, что постоянно преследующая его боль пропала.
– До свидания, - тихо и чуточку торжественно сказал я и вышел из аудитории с чувством выполненного долга.
И, угадайте, с кем я сразу же столкнулся в коридоре? С Ухом, конечно!
– Привет!
– первым поздоровался я.
– Привет, - он выжидательно посмотрел на меня.
– Ты, что же это, работу свою золотоносную бросил?
– Нет, решил совмещать ее с учебой.
– Ясно, - Сашка поджал губы, сдержанно мне кивнул и пошел в аудиторию.
Я последовал за ним. Учиться все-таки надо.
В аудитории уже была почти вся наша группа. И меня еще раз поприветствовали массы.
Я остановился около стола Писы. Это ж надо, она только пришла, а уже что-то пишет.
– Привет.
Она подняла глаза и улыбнулась.
– Привет.
– Как с родителями? Все обошлось?
Писа кивнула, и я удалился за свободный стол. Только тут оказалось, что мы с Ухом уселись рядом. Случайность, честное слово. Мне захотелось стукнуться башкой о столешницу. Но, однако, никто из нас из вредности не пересел.
Словом, первая пара прошла в молчании. А на перемене перед
До меня долетел обрывок фразы: "…говорю, они с Писой…" Что мы с Писой, я не услышал, но догадаться не составило труда. Но я вовсе не расстроился. На общественное мнение мне было, мягко говоря, начхать. Пусть себе треплются, Писарева хоть раз побудет в центре внимания.
Но другая фраза, которую я услышал целиком достаточно ясно, меня задела и разозлила до крайности. "Ну, Денис дает! Чего позориться-то?" Нет, обсуждайте, что хотите, но, по крайней мере, позаботьтесь, чтобы предмет сплетен вас не слышал. Кроме того, эти слова меня задели. Хорошо хоть Ленка этого не слышала, потому что ничего более обидного для нее я просто не мог придумать. И, вообще, какое право они имеют решать за меня, с кем мне встречаться, а с кем - нет? И уж точно мне виднее, что для меня позорно.
После той ночи и нашего разговора я испытывал к Писе добрые чувства. Она оказалась довольно интересной и вовсе не глупой собеседницей. И сейчас мне стало обидно не за себя, а за нее. Меня-то парой фраз не пробьешь, а она и так уже забита глупым общественным мнением до предела. Меня почему-то всегда любили обсуждать, народ по непонятной мне причине вечно интересовало, когда и с кем я встречаюсь, с кем делю постель и т.д. и т.п. И вот теперь из-за меня под удар попала Ленка.
– А, может, это неправда?
– донесся до меня голос того самого Сережки, который заложил меня перед бабушкой.
– Может, Денис просто прикололся?
Прикололся. Ну и что? Нельзя? Я тебе щас штаны к интересному месту булавкой приколю, чтоб язык не распускал…
Всю вторую пару я просидел в раздумьях, как бы всем этим сплетникам утереть нос, чтобы это не повредило Писаревой. Любой мой выпад мог привести к тому, что все бы поняли, что я Машке по телефону наврал. Короче, я бы поигрался, а Ленка как была бы ниже кафеля в уборной, так и осталась бы.
Нет уж, не хотел я взбираться наверх по трупам, тем более что я уже был наверху.
К концу пары я определился, что делать. Писе это поможет, мне - нет, но доставит моральное удовлетворение, когда я увижу обалдевшие рожи своих однокашников.
На перемене я подошел к Писаревой.
– Слышала слухи?
– поинтересовался я.
Она испуганно посмотрела на меня.
– Краем уха. Не прислушивалась. И так ясно, что напридумывали всякой дряни… Прости.
– За что?
– не понял я.
– Это я бросил Машке кость.
– И что теперь делать?
– Утереть им нос, а потом забудут, не переживай.