Сказки американских писателей
Шрифт:
Принцесса неподвижно стояла у окна и молча слушала.
— Теперь Королевский Лекарь сделает заключение, — приказал король Клод.
Королевский Лекарь стоял в углу и охал. Он стучал себя в грудь и, сосчитав до девяти, повторял все сначала. Соединив кончики пальцев, он вышел на середину комнаты.
— Заключение, которое предстоит сделать, состоит в том, что вы фактически — воистину, вне всяких сомнений, без колебаний… но позвольте, я ведь ещё не послушал ваше сердце. — Он приложил правое ухо к груди принцессы и прислушался, время
— Сердце находится высоко, — сказал он наконец, — слишком высоко, да и бьется очень быстро. Я совершенно отчетливо слышу его скачкообразное биение, вызванное прыганьем через ручейки. Но чтобы вынести окончательное решение, мне нужно хорошенько осмотреть ручейки.
Король поморщился и отвернулся.
— Делай заключение, — повелел он.
— Ах да, заключение, — спохватился Королевский Лекарь. — Итак, по всей видимой вероятности — или, лучше сказать, невидимой вероятности — и, конечно же, весьма предположительно, вы, милая барышня… милое создание, являетесь самой обыкновенной, я бы сказал, ланью… Скажи «а», — вдруг сказал Королевский Лекарь самому себе и, сказав «а», отправился в свой угол.
Король Клод уставился в холодный каменный пол; лицо его по-прежнему было красным; Королевский Летописец задумчиво перебирал в кармане печати и ленточки; глаза старого Toккo, такие слабые, что он уже не мог разглядеть ни луну, ни звезды, переполнились жалостью.
Принцесса едва заметно приподняла голову.
— Если вы так и не можете вспомнить своё имя, то вы, должно быть, и вправду лань, — сказал Клод.
— Настоящая принцесса вспомнила бы, как её зовут, — сказал Королевский Летописец.
— Особенно если учесть то обстоятельство, что у нас нет никаких свидетельств, позволяющих предполагать потерю памяти, вызванную сильным потрясением, не видим мы и явного расширения или сужения зрачков, что указывало бы на присутствие в организме какого-либо снадобья, зелья или иного уничтожителя памяти, — сказал Королевский Лекарь. — Уничтожитель, — повторил он, нахмурившись. — Разве есть такое слово?
— Ты, вероятно, хотел сказать «стиратель», — предположил Королевский Летописец. — Мне кажется, так будет правильнее, хотя, если это слово повторить несколько раз, оно потеряет смысл.
— Прекратите взвешивать слова и измерять смысл! — закричал Клод. — Лучше объясните-ка принцессе природу колдовства и принцип его действия.
Королевский Летописец откашлялся и начал:
— Колдовство такого рода, — отмеченное, как мне кажется, весьма дурным вкусом, — предполагает, что лань, приняв образ и подобие принцессы, по известным причинам не может сохранить любовь рыцаря, принца или простолюдина, коль скоро её тайна становится известной.
— Дальше, дальше, — потребовал король.
— И ты непременно обманешься в любви трижды, — гласит колдовская заповедь, — торжественно продолжал Летописец. — И когда ты обманешься в любви трижды, ты вновь примешь образ и подобие лани.
— И не прыгайте
— На колени встань, бедняжка лань! — громко сказал Королевский Летописец.
— Попридержи язык, наглец! — вскричал Клод. — С виду эта девушка самая настоящая принцесса, и так к ней и обращайтесь, покуда она стоит на двух ногах, а не на четырех.
Наконец заговорила принцесса, темные глаза её глядели прямо и бесстрашно:
— Я прошу позволения рассказать печальную историю моему принцу, прежде чем он попросит моей руки. — Она смело подняла глаза.
— Да будет так. — Клод склонил голову. — Сказано разумно и складно, как и подобает принцессе.
Королевский Летописец ещё раз откашлялся.
— Если вдруг так случится, произойдет, получится, выйдет или приключится, что тот, этот или ещё какой принц всё-таки не откажется от своей любви к вам, несмотря на то, что было, воистину есть и должно быть, тогда вы навсегда сохраните образ и подобие принцессы.
Так гласит колдовская заповедь.
Toккo сделал шаг вперед и поднял руку.
— Прошу вас не забывать, Клод, что мать ваших сыновей тоже имела некогда облик и подобие лани и всё-таки была истинной принцессой королевской крови.
— Но она-то, черт возьми, знала, как её зовут! — воскликнул Клод. — А эта лань…
— Эта принцесса, согласно вашему указу, — напомнил Королевский Летописец.
— Ну хорошо, хорошо, принцесса, — согласился Клод и, покраснев, отвернулся.
— Такой, какая я сейчас, мне быть всегда, — молвила принцесса.
— Я, пожалуй, утешу вас немного, — сказал Клод. — Никогда ещё охотнику не приходилось состязаться в силе и ловкости с такой быстрой ланью, какой вы когда-то были. Такому простаку, о котором рассказывал отец Toккo, за вами бы и не угнаться. Несетесь ли вы по полям или вот стоите, как сейчас, вас достойны только короли и принцы.
Стемнело, и сгустившуюся тишину, наступившую после слов короля, нарушил стук лошадиных копыт. Король подошел к окну.
— Что за чудо! — вскричал он. — Смотрите! Все три трофея сверкают, как один! Я вижу трех принцев! И пути их пересеклись в одно и то же время. Здесь не обошлось без магии и колдовства.
Toккo, Королевский Летописец и Королевский Лекарь приподнялись на носки и, выглянув из-за широких плеч Клода, увидели Тага, Галло и Йорна, галопом мчавшихся к воротам замка с трофеями в руках. Их кони скакали бок о бок, точно в одной упряжке.
Принцесса стояла, закрыв глаза, спиной к окну, за которым сгущались сумерки. Неожиданно она почувствовала, как кто-то взял её за руку, и низкий голос карлика Квондо сказал: «Идем». Они вышли из покоев принцессы, спустились по каменной винтовой лестнице и очутились в Круглом зале. Квондо усадил её в золотое кресло с высокой резной спинкой, а сам сел на корточки на пол справа от неё.