Сказки американских писателей
Шрифт:
Но вы должны знать, что мать зачастую слышит сердцем гораздо больше, чем слухом; поэтому она наслаждается звуками небесной музыки, в то время как другие люди не слышат ничего.
— Пион, Пион! — закричала Фиалка брату. — Принеси-ка мне свежего снега из самого далекого угла сада — там мы ещё не затоптали его. Я хочу сделать из этого снега грудку нашей маленькой снежной сестрички. Ты знаешь, для этого нужен самый чистый снег, который только что упал с неба.
— Тащу, Фиалка, — отозвался Пион грубовато, но в то же время очень добродушно, пробираясь по полупроторенным между сугробами тропинкам. — Вот тебе снег! Ой, Фиалка, и кра-са-ви-ца же она у нас получается!
— Да, — ответила Фиалка спокойно и задумчиво. — Наша снежная
Услышав это, мать подумала: как было бы замечательно, если бы феи или, ещё лучше, ангелочки прилетели бы из рая и, незаметно играя с её малышами, помогли бы им вылепить из снега девочку с ангельским личиком. Фиалка и Пион не знали бы о присутствии своих неземных друзей, они бы только видели, что снежная девочка становится все красивее и красивее, и думали, что все это сделали они сами.
«Уж мои-то малыши достойны иметь таких друзей, если вообще дети когда-либо удостаивались такой чести», — решила про себя мать и в душе посмеялась над своей материнской гордостью.
Тем не менее эта мысль овладела её воображением; время от времени мать поглядывала в окно, словно бы надеясь увидеть златокудрых детей рая, играющих с её белокурой Фиалкой и краснощёким Пионом.
Но вот уже несколько минут нельзя было разобрать, что говорят дети. Голоса их слились в неясный шум — они в счастливом согласии работали серьезно и деловито. Душою всей затеи была по-прежнему Фиалка. Пион же действовал скорее как подручный: он таскал снег со всех концов сада, но и он, видимо, кое-что смыслил в своем деле.
— Пион, Пион, — кричала Фиалка (брат опять был в другом конце сада), — принеси-ка мне те хлопья снега, которые лежат на нижних ветвях груши! Влезь на сугроб, и тогда ты их легко достанешь. Они мне нужны, чтобы сделать локоны нашей снежной сестричке.
— На, Фиалка, — ответил малыш. — Осторожно! Так, так. Ну и красота!
— Ну, разве она не хорошенькая? — довольным тоном спросила Фиалка. — Теперь нам нужны маленькие сверкающие кусочки льда, чтобы сделать ей блестящие глазки, — девочка ещё не готова… Мама-то поймет, какая она красивая, а папа скажет: «Фу, какие глупости! Не торчите на холоде!»
— Давай позовем маму, пусть посмотрит на неё, — сказал Пион и громко закричал: — Мама! Мама! Мама! Посмотри, какую мы делаем славную маленькую девочку!
Мать отложила на мгновение свою работу и выглянула из окна. Но случилось так, что солнце — ибо это был один из самых коротких дней в году — стояло так низко над горизонтом, что его заходящие лучи светили ей прямо в глаза. Конечно, оно ей мешало, и она не могла отчетливо разглядеть, что происходит в саду. Однако, несмотря на весь этот ослепляющий блеск солнца и яркого снега, она заметила маленькую белую фигурку, которая показалась ей удивительно похожей на живую девочку. Мать видела, что дети ещё заняты работой; она и в самом деле больше смотрела на них, чем на снежную девочку. Пион носил снег, а Фиалка добавляла его к снежной фигурке так умело, как скульптор добавляет глину к изваянию.
Мать смутно различала фигурку снежной девочки; про себя она подумала, что никогда раньше не видела такой искусно сделанной снегурочки и таких прелестных детей.
«Они все делают лучше, чем другие дети, — самодовольно подумала мать. — Неудивительно, что и снегурочки у них выходят лучше, чем у других».
И мать снова принялась за работу, она очень торопилась; сумерки наступали очень скоро, курточка Пиона ещё не была закончена, а дедушка должен был приехать на поезде довольно рано утром. Поэтому все быстрее и быстрее мелькали её проворные пальцы. Дети тоже продолжали усердно трудиться в саду, и мать по-прежнему прислушивалась всякий раз, когда до неё долетали их слова. Ей было забавно наблюдать, как увлекает детей их фантазия, перемешиваясь с действительностью; они, казалось, и в самом деле верили, что снежная девочка будет бегать и играть с ними.
— Какая славная подружка будет у нас зимой! — сказала Фиалка. — Я надеюсь, папа не побоится, что она нас простудит. Ты ведь будешь нежно любить её, Пион?
— О да! — воскликнул Пион. — Я обниму её, и она будет сидеть рядом и пить со мной теплое молочко.
— Нет, Пион, — с важностью возразила сестра. — Этого никак нельзя сделать. Теплое молоко совсем не полезно для нашей сестрички. Такие маленькие снежные человечки, как она, ничего не едят, кроме сосулек. Нет, нет, Пион, мы не должны давать ей пить ничего теплого.
На какое-то мгновение наступила тишина, ибо Пион, чьи крепкие ножки никогда не знали усталости, опять отправился в конец сада. Вдруг Фиалка громко и радостно закричала:
— Пион! Скорее иди сюда! Розовое облако оставило свой отблеск на её щечках. И румянец не исчезает. Как чудесно!
— Это чу-дес-но, — ответил Пион, произнося эти три слога особенно отчетливо. — О, Фиалка! Ты только посмотри на её волосы. Они совсем как золотые!
— Ну конечно, — спокойно подтвердила Фиалка, как будто это было что-то само собой разумеющееся. — Ты знаешь, это золото на неё спустилось с золотистых облаков, там, на небе. Наша снегурочка почти готова. Но ещё нужно сделать так, чтобы у неё были красные губы, краснее, чем румянец. Может быть, Пион, они станут краснее, если мы поцелуем их?
Мать услышала звук двух звонких поцелуев, как будто дети поцеловали девочку в её замерзший ротик. Но это не помогло — губы девочки не стали достаточно красными, и Фиалка попросила её поцеловать пунцовые щечки брата.
— Маленькая снежная сестричка, — закричал Пион, — поцелуй меня!
— Как чудесно! Она поцеловала тебя, — обрадовалась Фиалка, — вот теперь губы у неё совсем красные. Она даже сама немножко покраснела.
— Какой холодный у неё поцелуй! — воскликнул мальчик.
Как раз в это время свежий западный ветер пронесся через сад. Задребезжали окна в гостиной, и повеяло таким холодом, что мать уже собиралась постучать наперстком в окно, чтобы дети шли домой, как вдруг услышала, что они в один голос зовут её. В их голосах не слышалось удивления, хотя, очевидно, дети были чем-то взволнованы; они вели себя так, как будто были очень обрадованы каким-то событием, которое только что произошло, но которое они с твердой уверенностью ждали все это время.
— Мама! Мама! Мы уже вылепили нашу маленькую снежную сестричку, и она бегает с нами по саду.
«Удивительно, какое воображение у моих детей! — подумала мать, делая последний стежок на курточке. — Странно, что они и меня почти что превратили в такого же ребенка, как они сами. Я готова поверить, что девочка из снега и в самом деле ожила».
— Мамочка! — закричала Фиалка. — Ну посмотри, пожалуйста, какая чудесная девочка с нами играет!
Мать поддалась на уговоры — она не удержалась и выглянула из окна. Солнце уже зашло, завещав, однако, свой блеск багряным и золотым облакам, которые придают особенное великолепие зимним закатам. Но ни на окнах, ни на снегу не было видно ни малейшего лучика света, ни единой блестки. Поэтому мать могла оглядеть весь сад и рассмотреть все и всех в нем. И что же, вы думаете, она увидела? Конечно, своих дорогих малышей Фиалку и Пиона. Да, но что или кого она ещё увидела? Поверите ли вы, если я скажу, что она увидела, как в саду вместе с её детьми играет одетая во все белое девочка с румяными щечками и золотистыми локонами? Мать не знала девочку, но та, казалось, была хорошо знакома с её детьми, как будто они втроём вместе играли всю свою жизнь. Про себя мать решила, что, это должно быть, дочь кого-нибудь из соседей и что, увидев Фиалку и Пиона в саду, девочка перебежала через улицу, чтобы поиграть с ними. Добрая женщина направилась к двери, намереваясь пригласить маленькую беглянку в свою уютную гостиную, ибо теперь, когда солнце село, на улице стало очень холодно.