Сказки диспетчерских смен
Шрифт:
– Нет, – не согласилась тётя Настя. – Ты не путай: у нас праздник мам. А восьмое – женский праздник.
– Ага, праздник – посуду мыть, – тихонько пробурчала Света, вспоминая весенний корпоратив в фирме. Да и все последующие.
– А всё-таки, – сказала Вика, – зачем метро? Станции рассматривать?
– И это тоже, – кивнула тётя Настя. – Они, знаешь ли, очень красивые бывают, особенно у нас в Москве. Или в Гонконге, там, правда, своя красота. Но вообще-то специальный маршрут будет. Жеоды в кружении друз. Это, девочки, я вам скажу – что-то!
«Жеоды –
Последнюю фразу, оказывается, она произнесла вслух.
– Потому что не поезд идёт по краю жеоды, а жеоды, вращаясь, нанизываются на состав, и соскальзывают, сменяя друзы одних кристаллов на другие. – Тётя Настя улыбнулась.
– Хочу! – звонко объявила Вика. – Хочу в машинисты! Хочу в жеоды! Хочу в кружение друз.
– Вот окончишь институт железнодорожного транспорта, тогда – пожалуйста. Сама должна понимать: машинист и вагоновожатый – разные вещи.
– А я, между прочим, ещё и водитель троллейбуса, – не сдавалась Вика.
– Тем более, – как-то непонятно сказала тётя Настя.
За разговором они подошли к огороженному тяжёлым брезентом боксу в углу у дальней стены депо. Света обратила внимание, что от ворот до бокса был свободный от рельсов проезд, а под потолком тянулись два провода.
Тётя Настя отвязала от торчащего из стены крюка толстую верёвку и потянула. Брезент неспешно поехал в сторону наподобие обычных штор. Как и к чему он крепился наверху, снизу было не разглядеть. Девушки бросились помогать. Совместными усилиями тяжёлая пыльная ткань освободила въезд в бокс, открыв поблёскивающую стеклами довольно современную кабину. Тёмную сейчас. Двери были закрыты.
– Давай! – Тётя Настя подтолкнула Вику.
Девушка шагнула к передней двери, наклонилась, что-то сделав – Света не поняла что, – и створки с шумом сложились.
Они поднялись. Тётя Настя пошла по салону, осматривая по-старинному сдвоенные сиденья, тянувшиеся по обе стороны прохода до небольшой площадки, потолок и не горящие пока лампы. А Вика устроилась в кабине. Света с интересом глядела на неё.
– Тока нет, – сказала Вика, – токоприёмники опущены.
Она пошарила за спинкой сиденья, достала пару брезентовых рукавиц и вышла наружу, скрывшись в полумраке. Послышалось глухое шебуршание, потом два шлепка, и Вика вернулась в кабину, стягивая рукавицы.
– Во, – обрадовалась она, щёлкая рычажками, – есть контакт! Так, аккумулятор теперь включаем…
Она замолчала, продолжая быстро щёлкать тумблерами.
Что-то громко зашумело, и троллейбус затрясся. Раздался противный звон, довольно быстро исчезнувший.
– Что ты делаешь? – не удержалась Света. Ей было интересно.
– Компрессор включаю, управление, блок силовых контактеров, обогрев в салоне, в кабине и всё такое прочее…потом нажму топтун и поеду.
– Что нажмешь?
–
Двери открылись и закрылись. Послышалось громкое гудение, и в салоне зажглись светильники, повеяло теплом. Пару минут спустя всё стихло.
Тётя Настя подошла и встала в дверях.
– Выезжай! Только габаритники включить не забудь.
– Уже! – Вика оскорблённо вскинула голову и уставилась в стекло.
– Ой, ну, извини, – повинилась тётя Настя. – Привычка.
«Странные привычки у воспитательницы детсада», – подумала Света, но промолчала.
Троллейбус резко дёрнулся, замер, снова двинулся, уже более плавно, с гудением набирая скорость. Небольшую, правда.
Несколько минут спустя Вика аккуратно вырулила на открытую площадку и остановилась у диспетчерской.
– Держи! – Тётя Настя протянула Свете мультифору с распечатанными на принтере листами. – Читайте. Сегодня у вас пробный рейс без пассажиров. Ознакомитесь с маршрутом, к технике привыкнете, то да сё.
– Вы с нами? – спросила Света, просматривая бумаги.
– Может, позже загляну. Сейчас на праздник.
Она соскочила с подножки и махнула девушкам.
– Отправляйтесь.
Двери закрылись.
***
Они побывали во многих местах, причём – если ближе к зиме, – серых и неприглядных. Даже смотреть не хотелось. И настроение, поначалу радостно-приподнятое, помаленьку упало. И пассажиров не было, не с кем поговорить.
Света стояла возле кабины водителя и угрюмо молчала, не хотела отвлекать. Хотя Вика уже освоилась с управлением, и троллейбус не дёргался, как взбесившийся мотоцикл на льду, а ехал более-менее быстро и плавно.
Они как раз вырулили со дна глубокого каньона на тихую улочку, когда на проезжую часть возле пустой троллейбусной остановки шагнула стройная фигурка.
– Странно, – пробормотала Вика, – впервые вижу, чтобы на неоткрытой линии пассажиры появлялись.
Человек поднял руку и помахал.
– Придётся брать, – сказала Вика, нажимая на тормоз и открывая задние двери. – Иди, обилечивай.
– Я от твоего «великого и могучего» просто падаю, – заметила Света, шагая по проходу к задней площадке.
Там, улыбаясь, уже стояла невысокая стройная девушка в голубой шубке и вязаной шапочке с помпончиком на макушке. Глаза у неё были большие и синие, с притаившейся смешинкой, губы красные.
Света не смогла определить, куда она едет: едва сосредоточивалась, всё заволакивало тёмной прохладой, и не пустой причём.
Девушка протянула ладошку, и Света машинально провела над ней чекопечатающим устройством, оторвала билет, отдала.
– Вы…– начала она, не зная, что сказать.
Девушка рассмеялась, словно льдинки зазвенели, и спрятала билет в маленький боковой кармашек на шубке.
– Ни разу ещё так не ездила. Вы к Предгорью не собираетесь? Снежному?
Голос был мелодичным и высоким. Приятным на слух.