Сказки и были Безлюдных пространств
Шрифт:
Шаги принадлежали дежурной вожатой Шуре.
— Темрюк, пойдем-ка со мной, голубчик…
На крыльце Шура накрыла Тёма полиэтиленовым дождевиком. Но в этой заботе было что-то казенное, и она не успокоила Тёма. По дороге к штабному домику Тём уже знал, зачем его туда ведут.
И не ошибся.
Нитка была уже там. Стояла перед голым дощатым столом, за которым разместился «состав суда». Она посмотрела на Тёма понимающим взглядом, и он встал рядом, уронив на пол накидку.
За столом
Худая, похожая на пожилую английскую леди, Климовна с полминуты сокрушенно смотрела на Нитку и Тёма — как добрая тетушка, которая не хочет, но обязана разоблачить и выпороть провинившихся племянников.
Нитка нагнулась и стала гладить пальцем свежую царапину под коленом. Дождь гулко стучал о фанерные стены, из окна пахло, как бедой, мокрыми сорняками.
Климовна села попрямее и сказала:
— Ну? Будем сразу признаваться или сперва поломаемся-поотпираемся? — Ее простецкая лексика не вязалась с английской внешностью.
Нитка, не разгибаясь, стрельнула в директоршу взглядом:
— Знать бы, в чем признаваться…
— В самовольном купании, дорогие мои! В побегах с территории лагеря и в проникновении в запретную зону! Вам разве не известно, что за каждое из таких дел, взятое даже в отдельности, грозит исключение?
Тём одолел противную слабость в животе и дрожание коленок. Что бы ни случилось потом, а надо поддерживать Нитку. Слабым голосом, но с намеком на дерзость, он выдал, глядя поверх судейских голов:
— Подумаешь. Сколько народу самовольно купается, всех выгонять, что ли?
Климовна далеко вытянула из воротника худую шею.
— Они просто купаются. Не в такомвиде, как вы…
Вот оно! Масштаб скандала и тяжесть неизбежного позора были столь велики, что Тём не смог их почувствовать до конца. Умом все понимал, но большого страха (вот удивительно!) не было. Только тошно.
Нитка распрямилась, чуть улыбнулась Тёму — быстро так — и скучновато спросила Климовну:
— А в каком виде?
— Ты сама знаешь!
— А ни в каком не «в виде», — тем же тоном сообщила Нитка. — «В виде», это когда люди друг друга видят. А мы даже ни разу не взглянули друг на дружку, когда в воду шли и обратно… Тём, скажи!
— Да! — Тём ощутил, что Нитка смелее его, крепче его. А он что, разве совсем хлюпик?
— Так мы вам и поверили, — деревянно сказала Ниткина вожатая Валентина.
В ответ Нитка так пфыкнула губами, что полетели брызги:
— Ну и не верьте! Мы-то все равно знаем.
Климовна запыхтела и стала слегка полнеть.
— Не знаю, что вы знаете. А вот когда об этом узнает весь лагерь… Что скажут ребята, а?
Помирать так с музыкой.
— Лопнут от зависти, — сказал Тём.
— Темрюк!! — Фанерный домик содрогнулся от вопля начальницы лагеря. Кудрявого Демьяна отшатнуло от нее прямо к Шуре. Он шарахнулся обратно.
А Нитка не дрогнула. И Тём почти не дрогнул.
Климовна отдышалась и застегнула верхнюю пуговку у ворота. И слегка успокоилась.
— Если ты, Назарова, утверждаешь, что вы «не смотрели», то какой смысл был купаться вот так… без всего?
Нитка пожала плечами:
— Чтобы не узнали. Валентина все время купальники щупает…
— А Демьян наши плавки проверяет, — мстительно добавил Тём.
— Не ври! — мальчишечьим голосом возмутился Демьян. — Это… один только раз! Потому что… стоит отвернуться, как вы уже в купалке!
— Ага, один раз…
— Пусть он не увиливает, — прежним деревянным голосом заявила Валентина. — Сейчас он еще скажет: «Чего такого, мы просто играли»… А от таких игр потом дети появляются.
— Валя… — сдержанно осудила дуру начальница.
— А что? Бывали случаи… Вы, Анастасия Климовна, сами знаете…
Тём не решился взглянуть на Нитку. Но «чутким сердцем» уловил: она вдруг ослабла, может заплакать даже.
И тогда он оглядел вожатых и начальницу. И отчетливо разъяснил им всем:
— От того, что люди в одном озере купаются, «дети» не бывают. Они бывают, если двое ночуют вместе. Где-нибудь в заброшенной сторожке. За территорией лагеря.
Демьян закашлял, а уши его зацвели. Девицы приоткрыли рты, Шура стала дергать косу. Климовна грудью легла на стол:
— О чем это ты, Темрюк?
— Да ни о чем. Просто пример… — А в душе тихое злорадство.
— С примерами надо быть поаккуратнее, — с назидательностью, но не очень уверенно разъяснила Климовна. — И… не знаю даже, что с вами делать… Для начала имейте ввиду, что вы получили по строгому выговору на педагогическом совете лагеря. А чтобы не было хуже, вы должны дать честное слово, что впредь… ничего такого… Ни разу! — Она опять выпрямилась по-королевски.
Нитка и Тём опять глянули друг на друга.
— Дадим, Тём? — спросила Нитка (а в глазах, кажется, смешинки). — Все равно погода испортилась.
— Ага, — с простодушным видом согласился он. А в душе, признаться, великое облегчение («Неужели все обошлось?»).
— Нахалы, — печально сказала начальница. — Марш по палатам и сидеть там, как мыши, до конца тихого часа.
Тём поднял с пола накидку. Нитка — свою, такую же. И они вышли на крыльцо. Там они молча глянули друг на друга и взялись за руки. А чего говорить-то? Грустно, что тайна и приключения закончились, но все равно они были… И… возможно, будут когда-нибудь еще.