Сказки и были Безлюдных пространств

Крапивин Владислав Петрович

Все было неясно. Все было хуже некуда. И оставалось одно: держаться до конца, а затем погибнуть достойно, не уронив чести гвардейского полка. Если не случится чуда. Но откуда оно возьмется, чудо-то?

Это понимали все. И Максим. И он удивлялся, что почти не боится. Лишь временами тоскливо, но не сильно сосало под сердцем.

Он занял место рядом с капралом Гохом у выбитого окна, где поставили одну скорострелку. Задача суб-корнета была во время стрельбы ровно и беспрерывно подавать в щель ка­зенной части патронную

ленту.

Ствол скорострелки был направлен во тьму. Из тьмы в окно залетал ветер. Он был теплый, пахнувший дубовой ли­ствой. Подымал в погашенном очаге неостывший еще пепел.

— Прошу всех быть предельно внимательными, — сказал со своего места Реад, хотя ясно было, что противник едва ли пойдет в атаку до рассвета.

Тьма была непроглядная.

Потом в этой тьме мигнул и описал два круга огонек. Фо­нарь. По нему сразу ударили несколько карабинов. Когда перестало звенеть в ушах, Максим услышал издалека:— Эй, не стреляйте! Примите парламентера!

— Не стрелять, — сказал Реад. И крикнул во тьму: — Хо­рошо! Один человек и без оружия!

— Ждите!

Через минуту послышались шелестящие шаги. Корнет Гарский оттянул на себя тяжелую дверь, на нее направили луч. В проеме возник высокий человек.

Это был типичный повстанец-южанин: курчавый, с тон­ким носом и темной щетинистой бородкой, с бровями враз­лет. В узкой черной одежде и замшевой безрукавке. Но ак­цента никто не различил, когда незнакомец негромко и буд­нично сказал с порога:

— Здравствуйте, господа. Честь имею представиться: гор­ный полковник Док-Чорох.

— Садитесь, полковник, — тем же тоном отозвался Реад. И парламентеру подвинули невысокий чурбак. Док-Чорох сел. Реад — напротив.

— Слушаю вас, полковник.

— Господа. Отдавая дань вашему военному искусству и храбрости, я все же должен сказать: эту партию вы проигра­ли. Не так ли?

— Мы пока не видим проигрыша, — возразил Реад.

— Свое положение вы знаете не хуже меня. Пути через реку нет. Блокада наша крепкая. В пешем строю вам не про­биться, а коней у вас… Что делать, таковы превратности войны. А в этом блокгаузе вы не продержитесь и часа. У нас две горные пушки.

— Ну — и… — сказал Реад.

— Предлагаю, господа, вполне разумный выход. Его вы­сочество станет гостем в нашем лагере, а вы получите воз­можность вернуться в свое расположение. На конях. Без­опасность гарантирую…

Стало тихо. В этой тишине совсем по-мальчишечьи фыркнул насмешливо корнет Гарский.

Барон Реад сказал неторопливо и утомленно:

— Делая это предложение, полковник, вы уже предвиде­ли ответ, не правда ли?

— Не торопитесь, барон. Советую подумать.

— Вы меня знаете?

— Я помню вас по военному факультету. Вы учились на три курса младше… Неисповедимы пути наши…

— Да… Но как выпускник этого факультета, вы тем более должны понимать, что ваше предложение — не для гвардей­цев. И вообще не для порядочных людей…

— Всякие люди, даже порядочные, хотят жить, барон. И прежде всего мальчик. У него почти нет шансов уцелеть в случае нашего штурма. Он ведь не станет отсиживаться в подвале… И в любом случае — живым или мертвым — его вы­сочество окажется у нас. Таким образом, ваша задача все равно не будет выполнена. Вы, конечно, погибнув, сохрани­те честь, но… увы, не совсем. Гибель наследника будет на вашей совести.

— А не на вашей? — сказал со своего места Максим.

— Нет, ваше высочество. Мы вашу безопасность гаран­тируем полностью. Если вы любезно согласитесь пожаловать к нам…

Реад помолчал, видимо, принимая решение. И сообщил:

— Вынужден огорчить вас, полковник. Суб-корнет Шмель, которого вы видите среди нас, не герцог. Наследник уже занял законное место в столице. Если вы доберетесь до ближайшего городка, сможете купить газеты и прочитать о коронации. А одну могу подарить прямо здесь… Так что вы неверно оцениваете ситуацию. Отвлекая противника от на­стоящего наследника, мы все же выполнили задачу. И ваша блокада теперь бессмысленна.

Горный полковник Док-Чорох не потерял невозмути­мости.

— Мы знаем о коронации. И знаем также, что это неук­люжая хитрость нового столичного правительства. Наш долг — возвести на престол настоящего монарха, которого мы и просим быть с нами… Не понимаю вашего упорства, барон. В конце концов, у нас одна цель.

— Вы полагаете?

— Да. И я надеюсь, вы придете к тому же выводу. Только прошу учесть, что времени у вас до восхода, а восходы нынче ранние… Честь имею… — Он встал.

— Не имеете вы чести, — вдруг звонко сказал Максим.

— Отчего же, принц?

— Вы бандиты. Напали тайком, перерезали горла…

— Это не бандитизм, принц, а жестокая практика боевых действий. А ля гер ком а ля гер, — как говорят просвещен­ные французы… До встречи, ваше высочество… виноват, ваше королевское величество. — И, согнувшись, он ушел в черный дверной проем. Реад встал.

— Слушать внимательно. Не исключено, что они не ста­нут ждать рассвета… Поручик Дан-Райтарг, смените на крыше часового у скорострелки, ровный ветер навевает сон­ливость…

— Слушаю, барон… Хотя едва ли стоит опасаться ночной атаки. Горный полковник сказал «время до восхода», а он ка­жется человеком слова.

— И тем не менее…

— Слушаю, господин ротмистр… — Рай поднялся по внутренней лестнице в люк, а Максим сказал от окна:

— Господин барон…

— Да, Максим, — отозвался тот с непривычной ласковос­тью.

— А может быть, правда… — Что?

— Может, мне… пойти к ним? Ну что они мне сделают? Убедятся, что я не тот, и отпустят… А вы все вернетесь в сто­лицу.