Сказки ночного города
Шрифт:
Я вошел в полумрак заведения, заплатив требуемые пятьдесят монет ("сегодня шоу-программа, месье!") и первое, что бросилось мне в глаза, это ярко-красный прожектор, который вырывал из темноты телеса некой перезревшей дамы, которая с завидной устремленностью стаскивала с себя одежду. Вполне возможно, что данное проявление героизма (нужно быть отчаянно-смелым, чтобы показывать ЭТО добровольно) и было заявленной за входную стоимость шоу-программой. Не имея намерения любоваться одиночными и групповыми сеансами демонстрации уродств женских тел, я двинулся напрямую к барной стойке, за которой стоял рослый француз, по всей
– Привет, дружище. Абсент?
– Отличный выбор, месье. Ксента? Ван Гог?
– Ван Гог, с вашего позволения.
Зеленая жидкость, которую ценители именуют Феей, закипела в крови, а я продолжил с отстраненным видом:
– Обычно здесь не так тихо, не так ли?
– я вальяжно помахал перед носом бармена толстым портмоне.
Удочка оказалась верной, а наживка - вкусной:
– Еще бы! Сейчас сюда съезжаются все авантюристы Парижа и окрестностей. Увидеть Баньши - цель многих. Жаль, что все те, кто встречался с нею, уже не могут поделиться своими впечатлениями...Но такая версия русской рулетки стала весьма популярной!
– Почему это?
– Они умирают, месье... Неужели вы не слышали о самоубийствах?
– Нет. Я всего пару дней в Париже.
– О-о-о, тогда я с удовольствием перескажу вам эту новую легенду... Еще порцию?
Ход вполне оправданный, поскольку за время рассказа прощелыга определенно надеялся выудить из меня максимум денежных знаков, да и немаленькие чаевые получить шанс увеличивался. И тем не менее, я согласился послушать его историю, сделавшей средней руки кабак легендарным...
– Баньши, как утверждают сказки, - это вестники смерти. Плачем своим они предрекают гибель живым существам. Непонятно было только одно - является ли Баньши только пророком. Непонятно до момента, когда в двери "Диманш" вошел бледный молодой человек, одетый в кожаный пиджак поверх ярко-красной рубашки - примечательнейший стиль! Он пил только "Револьт" и, казалось, кого-то ждал. Не знаю, кого именно, но в тот момент, когда к нему подошла очаровательная мадемуазель, одетая в черное бархатное платье, он забыл о своем ожидании! Через три дня он пришел ко мне, заказал - как обычно - "Револьт" и сказал:
– Мне очень жаль, что я растратил свою жизнь даром! Иоаким Торве - вот как зовут самого непутевого человека, которого выпили целиком и полностью...
– Кто выпил?
– удивившись подобному горячечному бреду, спросил я.
Он посмотрел на меня своими водянисто-голубыми глазами и сказал, чуть усмехнувшись:
– Ведьма. Баньши.
Потом, из газет я узнал, что этот самый таинственный Торве сбросился с крыши той самой ночью. Он пришел на вечеринку, проводившуюся каким-то готическим клубом на крыше заброшенной новостройки, много пил со всеми, а потом один из его товарищей обнаружил его тело на земле... С тех пор загадочная незнакомка уже много раз появлялась у нас. Каждый раз она выбирает одного кавалера и уходит с ним. Что случается потом, я думаю, ясно и покойнику...Точнее, только покойнику и известно!
– хохотнул француз над шуткой, на которую способен только бармен.
– А есть ли у нее какие-то яркие отличительные приметы?
– А вот сейчас, месье, вы сами все и увидите. Вон она!
К дансингу подходила редкой красоты черноволосая девушка, одетая в длинное вечернее платье с открытой
Тишину, которая накрыла дансинг, классики литературы, наверное, назвали бы звенящей... Быстрым шагом я покинул стены заведения, в котором бездушная Судьба только что отметила смертным приговором еще одного несчастного. Вопрос, который оказался не прозвучавшим вслух, но очень животрепещущим - Судьба ли это? Но, поверите ли вы мне, я не хотел прояснять его лично, задавая вопросы.
Глава 3.
Есть ли в мире люди, которым вы не доверяете, согласно определенным внешним признакам? Я, вот, к примеру, абсолютно не доверяю людям с белесой поволокой у глаз. Знаете, есть такой тип, у которого глаза кажутся водянисто-прозрачными? Именно такими глазами обладал респектабельный парень, что смотрел на меня с фотографии в журнале "Максим", датированного апрелем прошлого года. Вроде бы все на месте - брендовая рубашка с белым, кружевным жабо, кожаный плащ с огромным количеством ремешков, замочков и цепочек, высокие combat boots, вероятнее всего - Стилзовские. Классическая иллюстрация к статье, посвященной готике старой школы. Я отпил добрый глоток белого рома и обратился к Феллис, глядящей с неодобрением на мою дурной тон - пить с утра в будний день:
– Феллис, где ты откопала этот шедевр?
– После того, как ты обратился ко мне за поиском готических и окологотических тусовок Парижа, я вспомнила о моей университетской подруге, Эдит, которая катастрофически увлекается мрачной сценой. Мы встретились с нею у "Ке Гран Тюа" и она поведала мне историю о их последней вечеринке, которая закончилась тотальной проверкой всех ее участников в жандармерии из-за самоубийства. Этот парень, Юрий, звезда промоушен Российской готической культуры, приехал в Париж для встречи с представителями какой-то там группы. Ну, в его честь наши и закатали грандиозную пати... Что ты ухмыляешься, Эл?
– Юрий, говоришь? А если я скажу тебе, что этот человек уже три месяца живет в Париже под именем Иоакима Торве?
– Тот самый?
– ахнула Феллисьента
– Тот самый, - мрачно подтвердил я, - И мне необходимо встретиться с этой твоей подругой...Эдит, кажется?
– Если обещаешь мне не давать повода для ревности, я смогу устроить вашу встречу завтра после обеда, - не упустила возможности пококетничать Феллис
– Ну что ты! Мои чувства к тебе самые искренние, о таких не мог помыслить даже Мопассан! Перезвонишь мне сама?
Я заплатил по счету и покинул стены кофейни. Погода определенно начала портиться - ветер швырял в глаза пыль с мостовой и я определенно пожалел, что не одел рубашку, ограничившись ти-шоткой. Тем более, что в моих планах было посещение набережной Сены, где будет, уверен, еще холоднее. Однако, времени, которое я мог бы посвятить поездке домой, было катастрофически мало, и я, наплевав на непогоду, двинулся в сторону стоянки такси.
– До Жерминаль, будьте добры, - я выбрал пожилого таксиста, обладателя черного, максимально респектабельного мерседеса