Сказки о сотворении мира
Шрифт:
Эрнест указал профессору на часы.
— Будешь бухтеть еще полчаса, я не смогу реализоваться в спорте. Быстрей собирайся. Подпишем контракт — тогда бухни, а сейчас… если засядешь пить свое кофе, я поеду один.
— Надо говорить «свой кофе», — поправил Натан. — Даже родным языком овладеть не хочешь.
— Пошевеливайся, — Эрнест помог Натану Валерьяновичу найти сумку с документами, брошенную на журнальном столике, и вытолкал из квартиры.
— Я продолжу на тебя «бухтеть» по дороге, — предупредил профессор.
— Иди, вызывай лифт. Какой медлительный растяпа! Как будто медузу в кипятке сварили! Давай
В дороге Натан задумался и запутался в перекрестках. Он не вполне пришел в себя от вчерашней нервотрепки и не готов был воспитывать новую расу. Профессор не решил, как именно следует обращаться с этим необычным ребенком. Машина выехала из города, но Учитель все еще пребывал в размышлениях. Он вспоминал дочерей и маленького Левушку, который тянулся ручками к книге охотнее, чем к игрушке. Вспоминал и с досадой качал головой.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Эрнест. — Как бы сделать из меня ученого физика, да?
— Боюсь, что с твоим отношением к учебе, ничего не получится.
— Нет у меня способностей, ну и что?
— Никто не знает, Эрнест, если у тебя способности или нет, потому что ты пока еще даже не старался их проявить.
— Ладно, вернемся домой — порешаем задачки. Увидишь, я не тупой.
— Разумеется, порешаем. Понятное дело, я увижу все, что мне нужно, но разве дело в этом? Разве мне нужно получить от тебя одолжение? Ты должен понять, что я не могу отдать тебя в обычную школу, где всех детей худо-бедно чему-то учат. А домашнее образование требует от ученика особой усидчивости. Эрнест, игра не может быть содержанием человеческой жизни. Даже такая прекрасная игра, как теннис.
— Ну почему?
— Потому что это игра. Какой бы интересной она ни была, это только игра, а жизнь — это жизнь. И чтобы реализоваться в ней, нужно серьезно относиться к своему образованию.
— Зачем мне образование?
— Надо как-то реализовать себя в человеческом обществе.
— Зачем? — удивился мальчишка.
— Затем, что это нужно, прежде всего, тебе. Рано или поздно, ты поймешь, что жизнь бессмысленна, если жить для себя.
— А для чего живешь ты? Для науки?
— В каком-то смысле и для науки тоже. И для своих детей…
— А нафиг ты нужен детям? Ты нужен мне.
— И для тебя… И для людей, которых считаю своими близкими и друзьями. Сейчас я живу для того, чтобы вложить немного ума одному капризному мальчику, который не хочет понять, что игра — это слишком мало для полноценной человеческой жизни.
— Нет! — возразил Эрнест. — Когда я начну играть в туре, начнется настоящая жизнь. Тогда твоя наука будет приносить пользу. Я буду спрашивать то, что мне интересно, но я не собираюсь учить все подряд дурацкие формулы только потому, что их учат все.
— Наука — это не только интересные рассказы, это еще и общее, системное представление о предмете, которое нужно постигать с азов. Не выучив алфавит, невозможно освоить язык.
— Я никогда не видел алфавита, но почему-то с тобой говорю.
— Во-первых, ты видел алфавит и не раз; во-вторых, говоришь безграмотно, а пишешь просто ужасно. Говорить не значит быть образованным человеком. Быть образованным человеком значит понимать, что говоришь.
— А ты понимаешь?
— Не все, но намного больше, чем ты. И я хочу научить тебя всему, что понимаю сам.
— Тогда учи меня физике времени. Объясняй, что такое дехрон. К черту твою механику. Что молчишь? Сам не знаешь что это такое?
— Дехрон, — объяснил Натан, — это несоответствие между временем и пространством, в котором нарушаются привычные нам законы природы. В том числе и механики, которую ты невзлюбил. Но если ты не будешь знать основ механики, то ни за что не определишь, где дехрон, а где нет.
Эрнест замолчал, и Натан Валерьянович получил возможность собраться с мыслями. Каждый раз, воспитывая ребенка, он выстраивал логическую цепь аргументов в защиту образования будущего спортсмена, но все они разбивались вдребезги об элементарное «не хочу». Малыш ерзал на стуле, решая уравнения, и поглядывал на часы, потому что знал: он не пойдет на корт раньше, чем закончит урок, а ему ужасно хотелось треснуть ракеткой по мячику. Натан Валерьянович вспомнил, что надо нести ракетки на перетяжку, и обязательно, по возвращению домой, измерить крошку. Он согласился, что за день беготни по порталам граф немного подрос.
— Неужели тебе не хочется просто стать образованным человеком? — спросил он.
— Зачем?
— Хотя бы для того, чтобы гордиться собой.
— Зачем мне гордиться собой?
— Чтобы окружающие люди относились к тебе с уважением.
— Плевать на них.
— Даже если ты не собираешься стать ученым, надо что-то уметь делать в жизни, кроме спорта.
— Мне жаль тебя, дядя Натан. Ты никогда не поймешь. Мне кажется, что все вы ненормальные люди. Вы родились с ерундой в голове, потом добавили туда еще ерунды и носитесь с ней по жизни.
— Может быть, ты в чем-то и прав, но если каждый человек на земле будет жить только для своего удовольствия, мы рано или поздно вымрем.
— Без удовольствия мы вымрем раньше. Дядя Натан, а что происходит с человеком, который оказался в дехроне? Если в его теле не соответствует время с пространством? Он может умереть?
— Дехрон дехрону рознь. Я уверен, что есть состояние природы, в котором человеку грозит неминуемая гибель, но если расстыковка времени и пространства незначительная, человеку ничего не грозит. Я сам не раз задавался вопросом, почему. Наверно лучше меня тебе ответит биолог. Я же уверен, что человек — это больше, чем биологическое вещество, собранное по программе. Он обладает сложной структурой на уровне невидимых глазу полей, которые только начинает изучать наука. Мы не знаем, как работает наше невидимое тело, какие функции выполняет, но я уверен, что искать ответ на вопрос надо там. Ты очень повзрослел за вчерашний день Эрнест. Ты стал задавать вопросы, которые неделю назад не пришли бы тебе в голову.
— Дядя Натан, а правда, что в наше тело заложен прибор, который позволяет находиться в дехроне?
— Вероятно, да. В теле человека заложено много возможностей… Эрнест, куда мы едем? В Эверглейдс? — удивился Натан. — Еще немного и мы заедем в болото.
— Он будет ждать на шоссе.
— На шоссе? Тренер?
— На пустынном участке дороги. Он так сказал.
— Не нравится мне это. Что за подписание контрактов посреди шоссе да еще на пустынном участке? Не уверен, что именно так нужно встречаться с серьезным партнером. Не понимаю, о чем может разговаривать тренер со спортсменом посреди шоссе.