Сказки о сотворении мира
Шрифт:
— Я уже рассталась с ним, если ты заметил.
— Я-то заметил. А он только и говорит о тебе. То презирает, то скучает, то собирается мстить. Он меня достал, Мирей. Я не знаю, что будет, если ты не вернешься.
— Когда ты сбежал в Америку, он вел себя точно также.
— Я не собирался его предавать. Я сказал, что вернусь! Все остальное он сам себе выдумал от безделья.
— Ничего. Получит деньги, начнутся съемки…
— Если бы! Он все пропьет! Он уже получил и уже пропивает. Мирей, он не начнет без тебя работать.
— Не преувеличивай мою роль. Если он сам не возьмет себя в
— Ты же знаешь, как ему без тебя паршиво. Мне-то ты можешь сказать, когда вернешься?
— Не могу. Я и себе этого не могу сказать.
— Он тебя обидел? Что произошло в это проклятом Люксембурге? — Мира отвернулась, чтобы не сверкать слезами в темноте. — Каждый раз, когда мы оказываемся там, происходит дерьмо. Что в этот раз? Ты не могла позвонить мне? Вы что, подрались? Почему ты попала в больницу?
— Потому что упала в обморок посреди улицы, — ответила Мира. — Если бы я сделала это в гостинице, никто бы не хватился. Я бы до сих пор валялась на полу.
— А он? Откуда у него фингал на полморды?
— Не знаю. Когда мы расстались, его морда была в порядке.
— Мирей, зачем ты скрываешь от меня правду?
— Ты ведь все равно меня не слышишь. Правду я говорю или неправду, ты не слышишь меня никогда. Я тебе сто раз повторяла, что Ханни не нужен никто, кроме него самого. Он переживает не из-за меня, а из-за того, что ему стало вдруг некомфортно. Или эта деточка однажды повзрослеет и пересмотрит свое отношение к людям, или так и будет сучить ножками и сосать коньяк, чтобы не плакать.
— Я думал, ты его любишь, — вздохнул Даниель.
— Люблю, но жить с ним больше не могу. Настал мой предел.
— И что теперь?
— Ничего.
— Так что ты хочешь от него, я не понял?
— Ничего! — повторила Мира. — Хочу провалиться во времени от него подальше, чтобы не возникало соблазна восстановить отношения.
— Поэтому бродишь здесь по горам?
— Ты же не знаешь, что в этих горах происходит. И слушать не хочешь, и не поверишь, если я расскажу.
— Как поверить, если ты постоянно врешь? Вы оба всю жизнь мне врете, и ты, и он. И себе врете. Что вы делаете друг с дружкой? Мирей, этой «деточке» скоро шестьдесят. Сколько времени у нас осталось? Вы тратите его на войну. Зачем? Разве нам было плохо?
— Нам? — удивилась Мира. — «Нам», это кому? Ему и с нами плохо, и без нас плохо. Тебе и с нами хорошо и без нас…
— А тебе?
— А кто я такая? В моей жизни всего навалом, не хватает главного. Меня самой. Понимаешь? Меня не было, нет, и не будет.
— И кто ж тебе виноват? — спросил Даниель.
— Почему кто-то должен быть виноватым?
— Мирей, он не просто спивается, он еще и с ума сходит. Не спал всю ночь, пытался понять, почему ты ушла. Под утро выражался метафорами.
— Неужто старый дурак что-то понял?
— Он сказал так: «Мы с Мирей не можем быть вместе по двум причинам: по причине моего прошлого и по причине ее будущего». Ну… его прошлое я примерно себе представляю. Теперь я хочу знать, ради какого будущего ты сбежала?
— Будущего нет, Даниель, — ответила Мира. — И прошлого нет, и настоящего тоже. Мы все живем в какой-то ужасной иллюзии. Пока я не пойму, как мы влипли в это дерьмо, с горы не спущусь. Так и передай.
— Боги никого не наказывают и никогда не страдают из-за людей. Заблуждение полагать, что на белом свете есть Бог, готовый принести себя в жертву. Боги чаще всего приносят в жертву людей, не имея представления о том, что это за твари, как живут и чем дышат. Когда вы просите милостыню у Богов, они смеются. Когда не просите, обижаются…
— Разве я милостыню прошу, Валех? Я хочу получить гонорар. Мне надо было, чтобы ты выполнил свою работу: взял за руку покупателя и привел его в галерею. А ты что натворил?
— Ты просила денег. Я дал тебе денег.
— Разве такой ценой?..
— Тебе нужны были деньги?
— Ты понимаешь разницу между наследством и гонораром?
— Понимаю, — ответил Валех. — В твоем случае наследство — гораздо больше.
— Теперь я знаю, почему Зубов от тебя сбежал.
— А тебе уже мало милостыни? Тебе надо, чтобы ее правильно подали? Еще не хватало, чтобы ты учила меня подавать!
— А тебе мало, что сбежал твой любимчик Зубов? Твой самый талантливый, самый умный, трудолюбивый подопечный уже никогда не напишет для тебя роман. Тебе придется довольствоваться низкопробной фантастикой несостоявшегося художника…
— Пиши, я продиктую отрывок, который украсит твое сочинение. Можешь его присвоить.
— Обойдусь без подачек…
— Пиши: Боги никогда не страдают из-за людей… Эти существа лишены эмоций. Самый пропащий Ангел может сделать для Человека больше, чем Бог. Чем выше в иерархии существо, тем больше в нем рационального порядка. Чем ниже, тем больше эмоций мутят рассудок. Если Человек был изгнан из рая, то отнюдь не за плод запретный, а за отсутствие рационального подхода к плоду. За то, что шел на поводу у желаний, презрев здравый смысл. За то, что не ради истины, а ради прихотей своих рисковал голым задом. Человек сам опустил себя в иерархии, сам и возвысится, если придет его время. Если только оно придет. И нет таких слез, которыми можно разжалобить Бога, и нет такой небесной услуги, которая пойдет Человеку на пользу.
Глава 5
— Здесь физическая лаборатория, а не гостиница! — напомнил профессор Боровский графине Виноградовой. — Ты взрослый человек, Мира, должна понимать! Оставить на ночлег постороннего! Я от кого угодно мог ожидать…
— Натан Валерьянович, он сегодня же съедет!
— Скоро сесть будет негде из-за гостей. Осталось только вашего Ханта дождаться для теплой компании, а следом за ним пожалует пресса и телевидение. Этого господина я видеть не хочу. Достаточно того, что я о нем наслышан.
— Он и не дойдет, развалится по дороге.
— Все, — подвел итог Боровский, — здесь достаточно постояльцев. Не знаю, как Привратник вас терпит, а с меня хватит. Сегодня же проводи этого человека в село! Иначе я сам его провожу.
Боровский ушел, и Даниель выглянул из-за ширмы.
— Что сказал этот грозный мужчина?
— Сказал, что рад был познакомиться, — ответила Мира, — что жаль с тобой расставаться.
— Он мне тоже понравился, — признался Даниель, застегивая рубашку. — Я бы с удовольствием остался с ним наедине… С ним и с видеокамерой.