Сказки серого волка
Шрифт:
Второй раз за утро Танзи была вынуждена слушать в трубке отбой. Какое-то время она сидела, перебирая в уме сказанное Риной и с каждой секундой чувствуя, как внутри нарастает дискомфорт. Нет, такое самокопание ещё позволительно, когда из него на потеху читателям на свет появится материал для очередной колонки. Когда же мысли лезут в голову исключительно ради тебя самой — нет уж, увольте.
Танзи нахмурилась и, резко развернув кресло, вновь села лицом к письменному столу.
— Можно подумать, она в этом что-то смыслит! — воскликнула она, обращаясь к шеренге барашков, выстроившихся
Танзи вновь повернулась к экрану компьютера. Черт, хоть и не хочется себе в этом признаваться, но, похоже, Рина права и наверняка намеревалась дать ей дельный совет. Эх, и почему ей не хватило терпения выслушать подругу до конца!
Танзи вздохнула и велела себе выбросить из головы ненужные мысли. Она наклонилась вперёд и решительно положила пальцы на клавиатуру компьютера. За работу. Ей ещё предстоит сочинить колонку.
Не лучший способпозабыть обо всём, но на данный момент и он сойдёт.
Сейчас можно заглянуть правде в глаза, задуматься, почему все происходит именно так, а не иначе. Если, конечно, ей это нужно. Обычно этим Танзи и занималась. И главное, у неё здорово получалось. Другое дело, что в настоящий момент ей меньше всего хотелось копаться в жизни подруг, не говоря уж о своей собственной. Танзи года три не получала никаких вестей от матери. Короткий телефонный звонок по случаю дня рождения с яхты у греческих островов. Помнится, в трубке тогда слышались чьи-то громкие голоса и смех, и Танзи едва разобрала, что говорит мать. Единственное, что она поняла, — это приглашение. Хотя они с матерью даже по телефону общались крайне редко, Пенелопа — не иначе как мучимая угрызениями совести — неизменно приглашала дочь погостить.
Танзи клюнула на эту удочку лишь однажды и совершила ошибку. Ей тогда было всего двадцать два, в руках свеженький университетский диплом, и Танзи не терпелось ринуться в бой, чтобы начать крушить устаревшие идеалы. Вернее, один из них — отношения с матерью.
Её хватило ровно на сорок восемь часов. Как выяснилось — хотя, собственно, чему было удивляться? — матери требовалась подружка, а не дочь. Когда Танзи наотрез отказалась называть её по имени, чем оскорбила мать в самых её лучших, хотя и по-юношески сумасбродных чувствах, Пенелопа обиделась и наговорила ей неприятных слов. Затем мать попыталась помириться с ней, она даже представила своего тогдашнего любовника, а потом, поссорившись с ним, вообще предложила его дочери. Но Танзи была сыта по горло выходками матери и первым же рейсом вернулась домой.
Танзи вздохнула. Неужели и её ждёт точно такая судьба? Может, она потому и избегала матери, что в глубине души понимала, что видит в ней себя? Неужели и ей самой уготовано подобное никчёмное будущее? Нет, в одном Танзи была уверена точно — она никогда не станет измерять успех в жизни тем, есть ли рядом с ней мужчина или нет. Молодой ли, старый, все равно.
Танзи привыкла гордиться силой своего характера, своей самостоятельностью и самодостаточностью. Ей не нужен никто, чтобы почувствовать себя личностью. Нет, конечно, есть ещё драгоценная тётушка, которая привыкла
Хорошо, а когда она станет старше? Что ж, когда станет, тогда и задумается на эту тему. Но она никогда не последует примеру матери, которая тащит к себе в постель мужчин все моложе и моложе, словно пытается доказать что-то себе и миру.
Танзи устало обмякла в кресле. Черт, понадобилось же Рине разворошить все это прямо сейчас! Вот уж спасибо, можно подумать, не хватает других проблем. Конечно, если как следует задуматься, то Рина здесь совершенно ни при чём. Так что нет причин винить лучшую подругу в том, что на неё вдруг ни с того ни с сего накатили сомнения и внутренняя неудовлетворённость. Уж если и возлагать на кого-то вину, так на того, кто в этом действительно виноват.
А именно — на широкие плечи Райли Парриша.
Ведь с него всё и началось. Замужество Рины, в результате которого Танзи осталась последней незамужней дамой в компании, тоже сыграло свою роль. Заронило в душу сомнение. Нет, она нашла в себе силы не отчаиваться, сумела превратить сей факт в нечто позитивное — в первую очередь благодаря своей авторской колонке. И тут на горизонте нарисовался Райли. И сделал то, за что ему нет прощения. Вместо того чтобы попытаться затащить Танзи в постель, он пробрался к ней в душу.
И хотя Танзи попыталась переложить ответственность за случившееся, за пережитый ею в последнее время стресс, в конечном счёте всё сводится к одной простой истине: она не может без Райли. В постели или где-то ещё.
Ну вот. Она себе во всём призналась.
Ей нужен мужчина. Причём не только для секса.
«Смотри, ни до чего хорошего это тебя не доведёт, особенно если учесть, что Райли теперь вынужден часами томиться под противной холодной моросью».
И надо же, чтобы именно в эти минуты Танзи мечтала о том, чтобы он оказался в её постели. Райли же, наверное, — отчаянно пытается придумать, как бы ему поскорее спихнуть с себя это задание.
Нет, конечно, в принципе она могла бы перебраться назад к Миллисент. Или же пригласить Райли в дом. Кстати, Танзи сама не могла бы сказать, что её смущает больше. Как только Миллисент узнала о её выходке, она тотчас вернулась домой. И хотя она обожала тётушку, провести в обществе Миллисент больше, чем несколько праздничных дней, было свыше её сил. Кроме того, вряд ли там хватит места ещё и для Райли. Ведь у неё всего одна кровать. И вообще, кто сказал, будто она спит и видит его в одной постели с собой?
А вот это уже откровенная ложь. Конечно же, она спит и видит его в одной постели с собой. А какие это сны — страстные, с горячей испариной! Кстати, нашлось в них место негородской сказочке про любовь до гроба. Танзи поёрзала на стуле. Стоит только вспомнить об этих снах, как тотчас кое-где начинается зуд. Однако даже если закрыть глаза на все её нескончаемые сексуальные фантазии, впервые за столько лет Танзи захотелось оказаться в одной постели с человеком, который только усложнит ей жизнь, вместо того чтобы сделать её приятнее и легче.