Чтение онлайн

на главную

Жанры

Сказки Золотого века
Шрифт:

Случилось так, что один из товарищей Лермонтова по Школе в тайне от него показал тетрадь с поэмой "Демон" Муравьеву, который пожелал познакомиться с юным поэтом. Лермонтов посетил Муравьева уже в мундире гусарского офицера и часто просиживал у него целые вечера, не принимая участия в общем разговоре, но, оставаясь наедине с хозяином, мог разговориться, шутить и громко хохотать, что даже несколько коробило Андрея Николаевича. Что и говорить, крупный чиновник по церковным вопросам и камергер - и гусар, только-только начавший бывать в большом свете, один - тридцати лет, вполне солидный возраст для того времени, другой - двадцати двух, резко отличались друг от друга, но что-то их сближало, возможно, с одной стороны, общая обстановка дома, с предметами,

вывезенными из путешествия по святым местам, те же пальмовые ветки, иконы, лампады, возбуждающие мысли о таинстве веры, с другой - совершенно иного рода, но тоже предмет поклония и веры - Пушкин, с которым Муравьев нет-нет виделся то у Жуковского, то в свете.

– Андрей Николаевич, вы давно знакомы с Александром Сергеевичем Пушкиным?
– как-то спросил Лермонтов.

– Я видел Пушкина еще до его ссылки на юг, я встречал его у моего старшего брата, тоже сосланного - позже и подальше. В начале жизни я тоже выбрал военную карьеру, служил в драгунском полку. Вот я поехал в отпуск из полка и в течение зимы с 1826 по 1827 год имел случай встретить в Москве много знаменитостей нашей литературы... Слава Пушкина гремела повсюду... Стихи его продавались на вес золота, едва ли не по червонцу за стих; "Кавказский пленник", "Бакчисарайский фонтан", "Цыганы" читали во всех гостиных... Призвание поэта прельщало... Приветливо встретил меня Пушкин в доме Баратынского и показал живое участие к молодому писателю, - мне было 20 лет, верно, и вам ныне столько?
– без всякой литературной спеси или каких-либо видов протекции, потому что хотя он и чувствовал всю высоту своего гения, но был чрезвычайно скромен в его заявлении... Но тут словно судьба посмеялась надо мной, а, думаю, провидение направило меня на мою дорогу.

– А что случилось?

– Угораздило меня коснуться Аполлона, его гипсовую статую, и отломить его руку. И Пушкин разразился на меня эпиграммой.

– Я знаю эту эпиграмму!
– громко расхохотался Лермонтов.
– Она прекрасна, как будто в самом деле из антологии, не правда ли? И совсем, я думаю, необидна для вас. Незадачливость, кто бы ее ни проявил, она смешит нас, а тут выпал кристалл. Так из-за сумасбродств Дон-Кихота рождается роман.

– Теперь и я смеюсь, - вздохнул Андрей Николаевич.
– Но тогда я был крайне раздосадован и убит, однако же я бы ни в коем случае не вызвал Пушкина на дуэль.

– На дуэль Пушкина? Из-за эпиграммы?! Что же странная мысль?

– Это не могло придти мне в голову. Но вот послушайте. Когда вышла книжка "Московского вестника", с эпиграммой Пушкина, я был в деревне. Когда же я возвратился летом в Москву, чтобы ехать опять в полк, случилось встретить Соболевского, который был коротким приятелем Пушкина. Я спросил его: "Какая могла быть причина, что Пушкин, оказывавший мне столь много приязни, написал на меня такую злую эпиграмму?" Соболевский отвечал: "Вам покажется странным мое объяснение, но это сущая правда; у Пушкина всегда была страсть выпытывать будущее, и он обращался ко всякого рода гадальщицам. Одна из них предсказала ему, что он должен остерегаться высокого белокурого молодого человека, от которого придет ему смерть. Пушкин довольно суеверен, и потому, как только случай сведет его с человеком, имеющим все сии наружные свойства, ему сейчас приходит на мысль испытать: не это ли роковой человек? Он даже старается раздражить его, чтобы скорее искусить свою судьбу. Так случилось и с вами, хотя Пушкин к вам очень расположен".

– Мало ли высоких белокурых молодых людей?

– Нет, точнее, как потом сам Пушкин мне говорил, он должен остерегаться белого человека или белой лошади. Четыре года я не встречался с ним, по причине Турецкой кампании и моего путешествия на Востоке, и совершенно нечаянно свиделся в архиве министерства иностранных дел, где собирал он документы для предпринятой им истории Петра Великого. По моей близорукости я даже сперва не узнал его; но благородный душою Пушкин устремился прямо ко мне, обнял крепко и сказал: "Простили ль вы меня? а я не могу доселе простить себе свою глупую эпиграмму, особенно когда я узнал, что вы поехали в Иерусалим. Я даже написал для вас несколько стихов: что, когда, при заключении мира, все сильные земли забыли о святом граде и гробе Христовом, один только безвестный юноша о них вспомнил и туда устремился. С чрезвычайным удовольствием читал я ваше путешествие".

– Прекрасно!

– Да, конечно. Я был тронут до слез. Сейчас предлагает мне опубликовать несколько лучших отрывков из моей провалившейся при первой постановке трагедии "Битва при Тивериаде" с объяснительным предисловием в его журнале "Современник". Так снисходительны великие гении в отношении меньших талантов.

– Пушкин предстал в моих глазах, благодаря вам, в совершенно новом свете!
– расхохотался и забегал Лермонтов.

– Принесите что-нибудь мне или отдайте Краевскому для журнала Пушкина. Не пора ли?

– Что же, если "Маскарад" не пропускает цензура?

– Зайду-ка я к Мордвинову, - решился Андрей Николаевич.

– Мордвинов - начальник канцелярии III отделения?

– Он мой двоюродный брат. Во всяком случае, разузнаю, что же в конце концов не устраивает в "Маскараде" цензурный комитет.

Лермонтов снова принялся за сокрашения и изменения в тексте драмы, даже название переменил "Арбенин", с благополучной концовкой. Но хлопоты Андрея Николаевича ни к чему не привели, он только узнал, что одно упоминание о маскарадах у Энгельгардта в саркастическом тоне удивило цензоров, потому что их посещают весь высший свет, двор и императорская семья. Зато в III отделении обратили внимание на заносчивого автора в мундире лейб-гвардии Гусарского полка.

ГЛАВА III

Гений музыки. Торжества в Академии художеств. Император Николай I. Сватовство барона

1

По ту пору, в эпоху самую блестящую в истории России, когда столица Российской империи обрела свой классический вид, благодаря величественно-праздничным ансамблям Карла Росси, неприметного для современников, но несравненного гения архитектуры и декоративного искусства, возвратился из Италии, совершив путешествие на обратном пути в Грецию и Турцию, через Москву в Петербург Карл Брюллов, обретший европейскую известность картиной "Последний день Помпеи", прекрасный и остроумный гений живописи.

Он провел в Италии 12 лет ( с 1823 года по 1835 год) и почти два года путешествия после отправления его знаменитой картины в Россию, и за это-то время Карл Росси построил Михайловский дворец, изумивший Европу, здание Главного штаба, здание Сената и Синода, Александринский театр с разбивкой площадей и улиц вокруг них, ныне знаменитых, - как это сделалось?

Но еще более удивительное явление в это же время произошло в России - явление поэзии Пушкина. Такие события в мире искусства происходят неслучайно. Ныне нам ясно, мы видим Ренессанс в России в его высших проявлениях, высоких и трагических, в условиях феодальной реакции, воплощением которой сознательно, с величественным видом выступал Николай I, поскольку его миросозерцание было пронизано средневековьем, будто не было эпохи Возрождения и века Просвещения в Европе, эпохи Петра I, Елизаветы и Екатерины II в России, хотя считал, что следует Петру Великому во всем, увлекаясь самозабвенно смотрами войск и маневрами, как его отец Павел I.

Несколькими годами раньше Карла Брюллова вернулся из-за границы еще мало известный в России композитор, фамилия которого кажется ныне синонимом слова музыка - Глинка. Звали его Михаил Иванович, что предполагает крепость, даже мощь русской природы и породы. Но Глинка был слаб здоровьем и мал ростом с детства, поэтому для гвардии он не годился, к досаде его отца, и был определен в новооткрытый Благородный пансион при Главном педагогическом институте в Петербурге, в своем роде Царскосельский лицей в малом виде, где учился и брат Пушкина Лев, правда, не столь успешно, как Глинка, который успевал по всем предметам легко, щедро одаренный природой, пока музыка не завладела им всецело.

Поделиться:
Популярные книги

Студент

Гуров Валерий Александрович
1. Студент
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Студент

Варлорд

Астахов Евгений Евгеньевич
3. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Варлорд

Как я строил магическую империю

Зубов Константин
1. Как я строил магическую империю
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю

Кодекс Охотника. Книга XII

Винокуров Юрий
12. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
городское фэнтези
аниме
7.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XII

Неудержимый. Книга II

Боярский Андрей
2. Неудержимый
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга II

Измена

Рей Полина
Любовные романы:
современные любовные романы
5.38
рейтинг книги
Измена

Пенсия для морского дьявола

Чиркунов Игорь
1. Первый в касте бездны
Фантастика:
попаданцы
5.29
рейтинг книги
Пенсия для морского дьявола

Не грози Дубровскому! Том V

Панарин Антон
5. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том V

Утопающий во лжи 3

Жуковский Лев
3. Утопающий во лжи
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Утопающий во лжи 3

Драконий подарок

Суббота Светлана
1. Королевская академия Драко
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.30
рейтинг книги
Драконий подарок

Средневековая история. Тетралогия

Гончарова Галина Дмитриевна
Средневековая история
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.16
рейтинг книги
Средневековая история. Тетралогия

Измена. Возвращение любви!

Леманн Анастасия
3. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Возвращение любви!

Комбинация

Ланцов Михаил Алексеевич
2. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Комбинация

Кодекс Охотника. Книга V

Винокуров Юрий
5. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
4.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга V