Сказы и байки Жигулей
Шрифт:
«Истинно так, - подтвердил чиновник.
– На сегодняшний день осталось всего шесть
венских стульев».
Почесав свой затылок, судья потребовал самых обстоятельных объяснений.
«Здесь нет никакого колдовства, - заверил его чиновник.
– Мебель может как прийти к
человеку, так и уйти от него. Уйти от любого человека, в том числе и от вас…»
«Ну, от меня-то уж она не уйдет!» - усмехнулся судья, который слыл жадным
человеком.
«Да будет так, - пожелал ему чиновник.
ушедшая по доброй воле хозяина, прибавляет год к его жизни, а ушедшая против воли –
отнимает…»
Затем чиновник, обратив внимание на немолодой уже возраст судьи, вдруг
забеспокоился и спросил:
«А много ли у вас мебели?»
«Я - владелец двухэтажного дома!» - ответил ему судья.
«В таком случае, если вся мебель от вас уйдет, вы тотчас умрете...»
Судье такие речи сильно не понравились. Покопавшись, как следует, в законах, он
присудил высечь чиновника розгами, а затем выслать его из города на все четыре стороны.
Как только приговор был приведен в исполнение, судья отправился на квартиру
чиновника и, действительно, обнаружил там шесть венских стульев, о которых тот ему
говорил. Все стулья оказались в отличном состоянии. Сияя от радости, судья приказал
отвезти стулья к себе домой и поместить их в просторной, обставленной старинной мебелью
гостиной.
И тут в доме судьи стали происходить самые настоящие чудеса. Все три последующие
ночи из гостиной доносились приглушенные разговоры. Кто-то спорил, митинговал, стучал
ногами о паркет. А на исходе третьей ночи вся мебель, какая только имелась в доме
судьи, вдруг ожила, тронулась с места и стала собираться в прихожей.
Вскоре там образовалась длинная, оживленно болтавшая между собой очередь. По
команде старейшины дома, шифоньера, сделанного еще во времена царствования Екатерины
II, столы, кресла, диваны и стулья стали торжественным строем выходить на улицу, не
встречая ни малейшего сопротивления со стороны оторопевшей прислуги. И тут же, возле
дверей, стоял бледный от ужаса судья. По мере того, как мебель уходила, его волосы седели
прямо на глазах!
Замыкали необычное шествие шесть венских стульев чиновника. И как только
последний стул, горделиво задрав свою спинку, покинул дом, судья превратился вдруг в
дряхлого старика и свалился на пол…
Новость эта, столь необычная даже для такого крупного губернского города, как
Самара, быстро облетела все слои населения. Хоронить несчастного судью собралось
множество народа. При этом состоятельных горожан, близко знавших судью при жизни,
почти не было. Ибо кто-то пустил слух о том, что в городе распространилась новая,
чрезвычайно заразная болезнь меблиозия, поразившая несчастного судью, и состоятельные
горожане побоялись прийти на похороны.
И когда гроб, блестевший своими начищенными ручками, намеревались уже спустить
на шелковых лентах в могилу, по многотысячной толпе пронесся вздох удивления. Толпа
стала расступаться, пропуская невысокого человека в сильно потертом сюртуке. Как
вы уже, наверное, догадались, это был изгнанный из города чиновник. За ним в ногу, словно
гвардейцы на параде, маршировали шесть венских стульев.
«Видите, что вы сделали с судьей? – принялся, подойдя ближе, укорять стулья
чиновник.
– Разве честно было с вашей стороны устраивать в его доме заговор? Это похоже
на месть, а ей не должно быть места даже в ваших деревянных сердцах. Немедленно
разыщите всю пропавшую мебель и уговорите ее вернуться в свой дом!»
Выслушав речь чиновника, стулья зацокали ножками по булыжной мостовой и
скрылись из глаз. Не прошло и четверти часа, как бездыханный доселе судья открыл глаза,
потянулся и стал на глазах молодеть. Когда, стряхнув с груди своей розы, судья восстал,
наконец, из гроба, это был уже хорошо всем знакомый брюнет тридцати с лишним лет, с
упрямым взглядом черных, из-под густых бровей глаз!
Пока толпа охала и ахала и поздравляла судью с нежданным воскрешением,
подозреваемый во всех вышеописанных злоключениях чиновник куда-то исчез. В Самаре он
так никогда больше и не появился. Говорят, его видели в тот же день в ста верстах от
города, в селе Богатом, покупающим в скобяной лавке петли для дверей. Впрочем, могли и
ошибиться.
А вся сбежавшая от судьи мебель действительно вернулась в его дом. Не хватило
только одной кухонной табуретки. Говорят, ее сожгли беспризорные мальчишки, греясь на
берегу Волги у ночного костра.
ГОЛУБИНАЯ КНИГА
Говорят, кому срок пришел - а срок этот лишь в небесной канцелярии известен, - тому
с облака голубиная книга упадает. Книга эта только с виду обычная, а на самом деле с
секретом. Раскроешь ее, начнешь читать - и буквы, из которых слова всякие составлены,
оживать начинают. Разбегаются, как муравьи, к краям страницы, там и остаются. А на