Скифская чаша
Шрифт:
— У Крота чистое алиби. — Положив перед капитаном маленькое фото, вынутое из личного дела, доложил: — Розалия Владимировна Ютковская. Парикмахер. Соседка по даче опознала ее. Вот и акт опознания.
С фотографии смотрела действительно красивая девушка, хотя снимок был и некачественный. Удлиненное лицо, длинная шея, покатые плечи и большие, должно быть темные, глаза. И смелый взгляд. Хаблак велел лейтенанту принести еще несколько фотографий женщин, разложил их на столе. Вскоре появился Данько, и майор подвел его к столу, попросил посмотреть внимательно: может, с кем-нибудь из них приходилось встречаться...
Данько долго вглядывался, и Хаблак уже подумал было, что его предвидения неверны, когда художник нерешительно поднял фото Ютковской.
— По-моему, я видел ее в издательстве, — сказал он.
— У вас зоркий глаз, — похвалил майор.
— Художнику без этого нельзя.
— И эта женщина заходила к Кроту?
— Много от меня хотите.
— Действительно, много, — кивнул Хаблак. — Припомните.
— Может, и к Кроту. Было это летом. Пришла в желтом платье с черными цветами или листьями, это я точно помню — желтое платье, видел ее в коридоре во время перерыва, значит, кто-то ждал ее. А вот куда пошла...
— Не к Ситнику?
— Нет, наша дверь почти рядом, а она пошла дальше.
— Там ведь коридор разделяется. Налево — в кабинет зама директора, прямо — к завхозу. Она повернула или пошла к Кроту?
— Не помню.
— Ну хорошо... — Майор был явно разочарован. — Как там у вас, в издательстве?
— Хорошего мало: эта злосчастная чаша, а теперь убийство!
Хаблак смешал фотографии, подал Зозуле.
— Поедете, лейтенант, вместе с Данько. Девица видная, красивая, такую в издательстве могли запомнить. Покажите ее фото.
Зозуля с Данько уехали, а Хаблак позвонил Дробахе. Рассказал о сделанном и о своем плане провести вечер в компании парикмахерш. Следователь немного подумал и одобрил:
— Давайте, майор, вероятно, эта Ютковская — любопытная штучка. Видите, приходила в издательство. А для чего?
— Лейтенант Зозуля поехал туда и попробует установить, к кому именно приходила.
— Вот-вот, — обрадовался Дробаха, — это очень важно. Но ведь вы говорили — не к Ситнику. Значит, у нее в издательстве есть еще знакомые, возможно, они свели ее с Ситником. А как версия с завхозом?
— Разрабатываем.
Вита стояла у входа в ресторан «Метро», рядом с Розой. Хаблак еще издали заметил каштановую парикмахершу и подумал, что слухи о ее красоте не преувеличены. По крайней мере, фотография была бледной копией. Высокая, да еще и в туфлях на высоких каблуках, лицо удлиненное, глаза широко поставлены, большие, черные, яркие и искристые.
Вита рядом с Ютковской проигрывала. Она была несколько приземиста, невзирая на светлые, высоко взбитые волосы. Вита задорно улыбалась, и мужчины, толпившиеся у станции метро, ловили ее взгляды, улыбаясь в ответ.
— Подождем немного, — сказала Вита Хаблаку, — должен прийти Жека. Розин парень, — пояснила она, — Может чуть опоздать.
Но Жека не опоздал — появился через три-четыре минуты, вышел из потока пассажиров и сразу увидел девушек. Круто повернул к ним и остановился, широко расставив ноги в модных расклешенных брюках ярко-свекольного цвета, почти красных. Пиджак Жека носил светло-синий, точнее, васильковый, очевидно, ему нравилось такое сочетание цветов, потому что стоял, гордо выпятив грудь и подрыгивая ногой в картинной позе провинциального хлыща.
Вита назвала Хаблака, Жека подал ему руку, сплюнув сквозь зубы и, надо полагать, выразив этим свое не очень большое уважение к работникам торговли. Однако майор не обиделся на пренебрежение, крепко пожал Жеке руку — он насмотрелся всякого и не привык составлять впечатление о человеке с первого взгляда.
Жека был на полголовы ниже Хаблака, но коренастее и, вероятно, обладал воловьей силой: мышцы выпирали из рукавов модно сшитого узковатого пиджака.
— Что, девчата, соскучились? — опять сплюнул он в сторону и поправил на голове кепочку с коротким козырьком. — Кирнем сегодня, я ставлю, и чтоб все было чин чинарем.
— Но ведь приглашал я, — запротестовал Хаблак, — с меня шампанское по поводу знакомства.
— Шампанское? — даже удивился Жека. — Ты пьешь шампанское?
— А что?
— По мне, им лишь запивать. Ну девчатам еще, чтоб захмелели. — Впрочем, у каждого свои взгляды, и Хаблак не стал спорить.
Официантка устроила их в уголке зала — уютное местечко в стороне от других посетителей, и сразу, пошептавшись с Жекой, поставила на стол бутылки водки и коньяка.
— Еще притащишь шампанского, — распорядился Жека. Он явно брал бразды правления в свои руки. В конце концов, Хаблаку было все равно: чем больше выпьет компания, тем свободнее почувствуют себя девушки, и языки у них развяжутся еще больше.
Жека налил себе три четверти фужера водки и с иронией смотрел, как покрывается пузырьками шампанское в хрустальном бокале Хаблака. Он уже поднял свой фужер, но вдруг какая-то мысль остановила его. Жека, подозрительно сверкнув глазами, спросил:
— Девчата говорят, ты директор магазина?
— Ну и что?
— А за что тебе такая честь — директор?
— Потому что окончил институт торговли.
— И где же твоя лавочка?
— На Куреневке.
— Что-нибудь есть, — щелкнул он пальцами, — дефицитное?
— А что нужно?
— Роза брючный костюм хочет.
— Сделаем.
— Когда?
— На той неделе. Польский или югославский.
Такая категоричность, вероятно, успокоила Жеку — он выпил фужер до дна, чуть зажмурясь и крякнув от удовольствия. Девушки не колеблясь приложились к коньяку, и только один Хаблак ограничился шампанским. Вита, правда, попыталась уговорить его выпить чего-нибудь покрепче, но майор сослался на то, что завтра в магазине ревизия и он должен иметь свежую голову.