Скифская история. Издание и исследование А. П. Богданова
Шрифт:
В авторском архиве придворного поэта [43] сохранилось огромное количество заказных литературных произведений на все случаи жизни равно для мужчин и женщин, учениц и учеников. Любопытно, что большинство ходовых заказов, например, стихотворных эпитафий, выполнялось автором в нескольких вариантах. Ergo – обоего пола придворные, а вслед за ними мелкие дворяне и приказные, гости и купцы, монахи и певчие мнили себя знатоками изящной словесности, способными давать указания литератору и выбрать наилучший текст! Да и как иначе, когда жизнь человека начиналась стихотворными поздравлениями друзей счастливым родителям, проходила под литературными девизами (вроде «Зрением и потребством вещей человек веселится!») и завершалась выбитым на надгробии силлабо-ритмическим 11- или 13-сложником…
43
О нем см.: Памятники общественно-политической мысли в России конца XVII века. Литературные панегирики / Подготовка текста, предисловие и комментарии А.П. Богданов. М., 1983. Вып. 1–2. С. 16 и след.
Обращаясь к содержанию окказиональной литературы, пышно расцветшей в Москве после Симеона Полоцкого, мы можем констатировать весьма высокий, сравнительно с господствующими в науке представлениями, уровень общих познаний Государева двора и его окружающей среды о мире, природе и человеке, о составе и содержании схоластических научных
44
Богданов А.П. Естественнонаучные представления в стихах Кариона Истомина // Естественнонаучные представления Древней Руси. Счисление лет. Символика чисел. «Отреченные» книги. Астрология. Минералогия. М., 1988. С. 260–278.
45
Богданов А.П. К полемике конца 60-х – начала 80-х годов XVII в. об организации высшего учебного заведения в России. Источниковедческие заметки // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода: ежегодник Отдела источниковедения дооктябрьского периода Института истории СССР АН СССР. М., 1986. С. 177–209.
46
Богданов А.П. Диспут о Привилегии Московской Академии XVII века // Клио: Журнал для ученых. 2016. № 5. С. 60–76; Он же. Панегирик царю Федору и Жалованная грамота Московской академии // Каптеревские чтения – 16. М.; Серпухов, 2018. С. 253–274; Он же. Проблема высшего образования в России второй половины XVII века // Genesis: исторические исследования. 2021. № 1. С. 26–65.
47
Богданов А.П. Государственное значение высшего образования и науки в стихах придворных поэтов конца XVII века // Наука, культура, менталитет России Нового и Новейшего времени; к 80-летию Анатолия Евгеньевича Иванова. М., 2018. C. 11–31.
Знания, на которые ориентированы аллегорические конструкции придворных литераторов, распространялись частью благодаря познавательной направленности самой придворной литературы, а в основном – вполне традиционной рукописной и печатной книжностью. Именно дворянство, составлявшее небольшую часть населения России, было едва ли не главным потребителем продукции Государева печатного двора (за изъятием из подсчетов церковно-служебной литературы).
Дворянами и дворянками раскупалась немалая часть бесчисленных тиражей Букваря, почти вся беллетристика (особенно Верхней типографии царя Федора Алексеевича). Ими было выкуплено не только 66,7 % «Книги о хитростях ратного строя», но 60 % Соборного уложения и даже 25,9 % Миней месячных. Обладатели крупных библиотек русской и иностранной литературы и собственных книгописных мастерских – вроде Н.И. Романова, Б.И. Морозова, Н.И. Одоевского, Ф.М. Ртищева, В.В. Голицына и т. п. – были, разумеется, постоянными покупателями Печатного двора, коих не смущала высокая цена изданий [48] .
48
Подробнее см.: Луппов С.П. Книга в России XVII в. Л., 1970; Он же. Читатели изданий Московской типографии в середине XVII в. Л., 1983.
Если не мог прожить без книг ученый монах Сильвестр Медведев, то таким же образом слезно молил из-за границы о присылке новых книг и будущий канцлер А.Л. Ордин-Нащокин, адресуясь к боярину Ф.И. Шереметеву и князю М.П. Пронскому [49] . Надо заметить, что о дворянских, да и других частных библиотеках мы знали в основном по материалам конфиската, когда на изъятое или выморочное имущество составлялась опись.
Очевидно, что книг и библиотек у представителей служилого по отечеству сословия было значительно больше, но главное, что мы можем утверждать наверняка – они функционировали значительно более интенсивно, чем частные дворянские библиотеки впоследствии. Не стараясь привести здесь рассыпанные в переписке просьбы о покупке, присылке и передаче книг, тем более не пытаясь охватить море свидетельствующих об их бытовании владельческих и читательских маргиналий, ограничусь одним примером.
49
Галактионов И.В. Ранняя переписка А.Л. Ордина-Нащокина. Саратов, 1968. С. 23.
Случайно сохранившийся в архиве Кариона Истомина листик записей свидетельствует, что за пять месяцев он выдал «почести» из своей сравнительно небольшой библиотеки 27 книг двадцати шести представителям разных слоев общества, главным образом высшего, в том числе девяти читательницам. Княгиня Мария Юрьевна Трубецкая брала у поэта Лицевой Букварь для своих чад, а княгиня Мария Федоровна Голицына – «Слово о послушании и военном деле» (неведомо для кого: может, сама желала знать воинский устав?). Две дамы высшего света – П.И. Пушкина и Е.А. Куракина – читали друг за другом свежую сентябрьскую минею Димитрия Ростовского, князь П.И. Хованский – Скрижаль Симеона Полоцкого, дворяне Глебовы – новый перевод «Книги Иулия Фронтина, сенатора римскаго, о случаях военных» и печатную грамматику, дворянин Ф.В. Наумов – Библию в переводе Епифания Славинецкого.
Книжные интересы читателей, согласно этому маленькому срезу библиотечного быта, не выходят за рамки общей статистики грамотности. Коли купцы лучше знали живые языки – гость Андрей Филатьев и просил почитать немецкий Календарь Фогта. Раз монахи отличались в изучении языков классических – так «иеродиакон Иов, что по-гречески и по-латине умеет», брал у Кариона Атлас Меркатора. Монахиня явила склонность к беллетристике, взяв изысканно изданную Верхней типографией Историю о Варлааме и Иоасафе Симеона Полоцкого. А жена певчего дьяка не посрамила свою бывшую при дворе в чести сословную группу, осилив довольно сложный теологический трактат Григория Богослова [50] .
50
Богданов А.П. Известия Кариона Истомина о книжном питании // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1986 г. М., 1988. С. 105–114.
Кажется очевидным, что профессиональные интересы принуждали к образованию сильнее, нежели придворная мода. Для дворянства в целом после военно-окружной реформы царя Федора требования регулярной службы серьезно возросли, но не они, надо признать, определяли уровень грамотности сословия служилых по отечеству.
Все государственное делопроизводство, включая военную документацию в центре и на местах, в том числе в полках, базировалось на нескольких
51
См., напр.: Профессиональное обучение при московских приказах // Очерки истории школы … С. 103 и сл.
Получалось, что для дворянской конной части регулярной армии и даже для исключительно дворянского офицерского состава полков и рот само умение читать и писать не было зело нужнопотребным. Тем не менее введение обязательной службы, обыкновенно ошибочно приписываемое Петру I, было серьезным фактором роста грамотности [52] в связи с другой важнейшей профессией дворянина: поместно-вотчинным управлением, которое все чаще приходилось осуществлять на расстоянии, в письменной форме. В XVII в. ученым давно известны были крупные дворянские архивы Б.И. Морозова, А.И. Безобразова и др. [53] , из коих явствовало, что хороший хозяин лично и детально следил за поместно-вотчинной документацией. Ныне, благодаря изысканиям выдающегося археографа Б.Н. Морозова, мы располагаем сведениями о более чем трехстах дворянских архивах «бунташного века», отразивших хозяйственную деятельность и культурные интересы всех (а не только высших) слоев служилых по отечеству [54] . И исторические материалы, тесно связанные с обоснованием дворянского родового права, занимают в этих архивах весьма видное место [55] .
52
Разумеется, профессиональные высшие офицеры – вроде генералов Г.И. Косагова, А.А. Шепелева, М.О. Кравкова – потому и выслуживались из низших дворянских чинов, что отлично разбирались в фортификации, артиллерии, картографии, могли на равных сотрудничать с иноземными инженер-полковниками и, собственно говоря, по мере профессионального роста заменяли собой наемных «начальных людей» (которых к концу реформы Федора Алексеевича осталось в армии менее 15 %).
53
Забелин И.Е. Большой боярин в своем вотчинном хозяйстве // Вестник Европы. 1871. Кн. 1–2; Переписка стольника А.И. Безобразова 1687 года // ЧОИДР. 1888. Кн. 1; Хозяйство крупного феодала-крепостника XVII в. Л., 1933. Ч. 1. М.; Л., 1936. Ч. II; Акты хозяйства боярина Б.И. Морозова. М.; Л., 1940–1945. Ч. I–II; Новосельский А.А. Вотчинник и его хозяйство в XVII веке; Памятники русского народно-разговорного языка XVII столетия (из фонда А.И. Безобразова). М., 1965; Петрикеев Д.И. Крупное крепостное хозяйство XVII в. Л., 1967; и др.
54
Морозов Б. Н. К изучению описей частных архивов XVI–XVII вв. // Вопросы источниковедения и историографии истории СССР. Дооктябрьский период. М., 1981; Он же. Делопроизводство и архив в крупной боярской вотчине XVII в. // Источниковедческие исследования по истории феодальной России. М., 1981; Он же. Служебные и родословные документы в частных архивах XVII в. (К постановке вопроса) // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. М., 1982; Он же. Частное письмо начала XVII в. // История русского языка. Памятники XI–XVIII вв. М., 1982; Он же. Записная книжка помещика XVII в. // СА. 1983. № 5; и др.
55
Морозов Б.Н. Летописцы на столбцах в частных архивах XVII века // История и палеография. М., 1993; Кошелева О.Е., Морозов Б.Н. Историческое сознание и социальное поведение российского дворянства XVII в. (К вопросу о формировании аналитического комплекса источников) // Сословия и государственная власть в России. XV – середина XIX в. Международная конференция. – Чтения памяти академика Л.В. Черепнина. Тезисы докладов. М., 1994. Ч. 1.
Общий интерес русских людей к истории в период преобразований, когда представители всех слоев общества, включая приказных служащих и даже крестьян [56] , искали в историческом опыте ответа на вопрос о путях дальнейшего развития страны, резко усиливался у дворянства профессиональным интересом. Ведь для служилого по отечеству сохранение памяти об этом самом «отечестве», месте своего рода в истории было составляющей процесса добывания средств к существованию, особенно важной в момент консолидации класса служилых феодалов, отбрасывавшего от себя промежуточные и деклассированные слои.
56
Также оставивших архивы. См., напр.: Морозов Б.Н. Из истории русской переводной научной технической книги в последней четверти XVII – начале XVIII в.: (Архив переводчиков Посольского приказа) // Современные проблемы книговедения, книжной торговли и пропаганды книги. М., 1983. Вып. 2; Он же. Архив торговых крестьян Шангиных // СА. 1980. № 1; и др.
Летописи и вообще «старинные книги» с историческими известиями, так или иначе отражавшими службу дворянских родов, еще в XVI в. признавались достоверными свидетельствами – наравне с царскими грамотами и разрядными книгами – не только широкими кругами дворянства, но и судьями в местнических спорах (которые были дворянами же) [57] . Это не удивительно, учитывая изобилие «частных» редакций разрядных книг [58] и удобных тому или иному роду «списков» государевых грамот, поминальных записей и т. п. Важно, что и в конце XVII в. при мобилизации фамильных архивов для составления росписей в Палату родословных дел исторические сочинения употреблялись в доказательство дворянских притязаний [59] . Именно благодаря последним появилась замечательная «Генеалогия» Игнатия Римского-Корсакова, обосновавшая восхождение его рода к римским консулам, от них – к античным богам, и далее до Адама [60] .
57
См.: Маркевич А. О местничестве. Киев, 1879. Ч. 1. С. 296.
58
Буганов В.И. Разрядные книги последней четверти XV – начала XVII в. М., 1962; и мн. др.
59
См., напр.: Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина. М., 1981. С. 148–151.
60
Игнатий Римский-Корсаков. Генеалогиа / Подготовка текста, статья и аннотированный указатель источников А.П. Богданов. М., 1994.