Скиталец по мирам
Шрифт:
Интересно, а кем собственно являлась та фигура, которую я заметил? Кто это был? И куда он побежал? Я почему-то не волновался, что этот человек мог заметить меня. Людям такое не под силу. Но всё же я ошибся. Позади заскрежетал люк и в канализацию проник свет, а потом кто-то спрыгнул в неё. Мне хватило доли секунды, чтобы понять — Лу-Мар. Человек не мог меня заметить, а вот он — смог.
Ко всем моим бедам — чёртова канализация оказалась прямой, как единственная извилина нашего правителя. Железяка Лу мигом увидел меня. Я с этим фонарём светился, как новогодняя ёлка.
Не раздумывая, телохранитель бросился, ко мне, а я – от него. Бежать приходилось, почти не разбирая, куда ступаю. Некогда было подсвечивать себе путь, когда за тобой мчится такая хреновина. Благо, что хоть пол канализации оказался ровным.
Мои ноги вздымали целые волны вонючей жижи. Где-то возле головы раздавалось возмущённое крысиное попискивание, а позади – механический скрип протезов. У самого скоро от натуги суставы заскрипят. Бежать в таких условиях было крайне тяжело. Я чувствовал, как сильно бьётся сердце, словно пытаясь вырваться из груди и поскакать рядом.
Расстояние между нами сокращалось. В темноте капюшона Лу-Мара блеснули две красные точки, расположенные там, где у обычных людей глаза. Похоже, что драки не избежать. Но есть ли у меня шансы выйти из неё победителем? Весьма сомнительные. Обидно умирать среди того, что испражняют жители острова, но поле боя выбирать не приходится.
С кристальной ясностью осознал, что могу победить Железяку Лу только если меня накроет волна бешенства, смывающая разум в унитаз. А даже если проиграю — то в таком состоянии мне будет глубоко фиолетово, как он станет избивать меня. Пожалуй, пора. Больше нет возможности оттягивать этот критический момент. Лу уже дышал в спину.
Я резко остановился и, сжавшись, упал в жижу. Парень не успел затормозить и навернулся через меня, покатившись по канализации. Его плащ мигом испачкался и промок, став какого-то болотного цвета. Лу-Мар выпрямился, сорвал с тебя плащ и грозно уставился на меня красными искусственными глазами. Его обнажённый торс был полностью из тускло блестящего в свете фонарика металла. Ноги парня скрывали военные штаны — так что я не мог увидеть их, но по звукам, которые они издавали во время бега, ясно понимал — там тоже протезы. Плечи Лу-Мара представляли собой некие шарниры, к которым крепились руки из того же сплава, что и торс. Шея состояла из множества переплетённых гофрированных трубок. На них сидела лысая голова, которая зрительно выглядела вполне человеческой, если не считать глаз.
— Ну и помотала тебя жизнь, — саркастически выдохнул я, глядя на его тело и вытирая перепачканное лицо.
— Верни то, что украл, — проговорил он низким людским голосом.
— У меня ничего нет, — деланно изумился я, разведя руками.
— А почему ты убегал?
— Тебя испугался. Рожу-то свою видел? А глаза… глаза… будто запор уже неделю.
— Верни чип, — с нажимом повторил он, сдвинув брови и демонстративно сделав шаг ко мне. — Ли, ты знаешь, что с тобой будет, если не подчинишься.
— А ты сообщишь своим нанимателям, кто украл его? — серьёзно поинтересовался я, перестав отпираться.
— Да, — кивнул он с тихим скрипом.
— Ты ведь понимаешь, что тогда мне будет полная езда? — протянул я, взвешивая последствия раскрытия своего инкогнито.
Сладкая парочка всё обязательно расскажет хозяину Каджина, после чего он либо сам постарается грохнуть меня, либо сообщит Антиквару, что среди его людей завелась крыса. В последнем случае босс жестоко разделается со мной, несмотря на все предыдущие заслуги. Поэтому на данный момент я видел лишь один выход из этой глубокой задницы — надо убить Лу-Мара.
— Ты сам виноват, — надменно произнёс он, словно сам никогда не грешил подобными делами.
— Железяка, — насмешливо бросил я, сплюнув в жижу. — Тебе не стоит злить меня.
— Железяка? — закипая, повторил он. Лу не любил это прозвище. Парень гневно процедил: — Я изуродую тебя, как бог черепаху.
— А о матушке моей ничего сказать не хочешь? — провоцировал я его, затрагивая собственные струны души.
— Об этой шлюхе из Содружества? — картинно приподнял он брови.
— Да, — сладко прорычал я, чувствуя, как необоримая волна бешенства поглощает меня.
В следующий миг я бросился на него, а он побежал мне навстречу. Когда мы встретились, то мой кулак влетел в его челюсть — и я едва не взвыл от боли — она оказалась металлической. Лу-Мар же впечатал костяшки пальцев в мои рёбра. Там что-то отчётливо хрустнуло. Он торжествующе взревел, едва не подавившись сорвавшейся с потолка мутной каплей слизи, а потом закашлялся, непроизвольно пытаясь избавиться от мерзкого нечто, попавшего в него. Мне хватило этой короткой заминки, чтобы от всей чёрной души засадить ему коленом между широко расставленных ног. Поступок был мерзейший, но того требовали обстоятельства. Разум почему-то не спешил выключаться, давая волю чистому бешенству, поэтому приходилось сражаться самому.
Лу-Мар протяжно взвизгнул, словно кто-то провёл гвоздём по стеклу. У меня аж барабанные перепонки заболели. И протявкал, упав на колени:
— Не… честно.
— Иногда не стоит быть таким уж поборником чести, — прошипел я и резко опустил на его голову кулак.
Он успел подставить руку. Моя конечность ударилась об неё — и ладонь пронзила стрела боли. Вот теперь я непроизвольно вскрикнул, а противник вцепился крепкими зубами в моё запястье и дёрнул на себя, вырвав клок кожи и мяса.
Вид собственной крови, выброс адреналина и туманящая голову ярость резко перетекли в то самое, над чем я был практически не властен. Меня накрыл приступ подобный бешенству — когда слепая ненависть ко всему живому мгновенно пожирает разум.
Именно благодаря таким приступам, которые начали зарождаться во мне после смерти матери, я и растерял множество друзей. А потом посетил пару раз исправительные учреждения для малолетних, где, помимо всего прочего, проходил курс лечения. Как видите: мне он не помог.