Сколько стоит корона
Шрифт:
– - Его поймали с запиской. Текст не важен, но адресат...
Дойл протянул руку, и на ладонь лег помятый сложенный вчетверо квадратик дорогой желтой бумаги. Прежде чем развернуть его, Дойл принюхался: сладкий шалфей, острый мускус и терпкий запах пота. Письмо написала женщина, а посыльный нес на груди.
В записке было всего несколько слов: "У нас все равно нет выбора, дорогая. Да будет так".
– - Кому он должен был доставить письмо?
– - Этого он пока не сказал. Но этот лист ему дала женщина без лица, превратившаяся потом
– - Вниз, -- и Дойл первым направился в подземелья.
Человека нужно было допросить -- тщательно. Порядочные женщины не улетают птицами и не прячут лиц, значит, ведьма и правда рядом -- и, очевидно, не одна. Пока Рик тихо рассказывал о том, где взяли человека с письмом, Дойл в недрах собственного ума искал ответ на неразрешимый вопрос: как? Как одолеть ведьм? И что им нужно. Мотив не менее важен, чем способ обезвреживания.
Человека держали в одиночной камере, которую в замке называли красной -- потому что ее стены давно должны были бы покраснеть от льющейся крови, хотя на деле они просто чернели от плесени и сырости.
Ивен Ган -- так его назвал один верных теней. Парень работал на кухне. Имеет пятерых сестер и двух братьев.
Его уже допрашивали -- Дойл легко мог прочесть историю допроса по опухшим рукам, разбитому лицу и красным от слез глазам.
– - Значит, Ивен, -- произнес он, наклоняясь над посыльным и вглядываясь в его рябое банальное лицо.
– - М-милорд?
– - пробормотал парень.
– - Сколько тебе лет, Ивен?
Ему недавно исполнилось двадцать шесть, о чем он сообщил дрожащим голосом.
– - Двадцать шесть, -- повторил за ним Дойл.
– - Очень мало, Ивен. А впереди -- много. И сестрам нужна твоя помощь, у тебя их пятеро.
Ивен затрясся.
– - Милорд, я сказал все, что знаю. Клянусь.
– - Кому ты должен был отнести письмо?
– - Я не знаю. Я должен был положить его возле фонтана.
Дойл всмотрелся в глаза парня и произнес:
– - Не совсем. Ты о чем-то молчишь. Кому оно адресовано?
Ивен тряс головой и повторял, что ничего не знает, и Дойл разочарованно отошел от него и сделал знак тени, а сам сел в грубое деревянное кресло. Ожидание ему предстояло недолгое.
– - Только без дыбы пока, -- велел он, и тень подхватил упирающегося и визжащего Ивена за шиворот.
Два ногтя. Парень оказался либо храбрее, либо глупее, чем можно было бы предположить, потому что выдержал два ногтя, прежде чем выкрикнул:
– - Молочница. Я должен был дождаться молочницу!
Тень тут же отложил в сторону инструменты, а Дойл улыбнулся:
– - Видишь, как все просто?
Ивен рыдал от боли и страха, но больше уже ничего не пытался скрыть.
– - Они пообещали вылечить Марту, мою младшую. Я только... Я только отдавал письма. Мне говорили, кому. Я не знаю, что это значит. Пожалуйста! Поверьте!
– - Я верю, -- Дойл поднялся из кресла, без брезгливости, но отнюдь без удовольствия взглянул на изуродованную левую
Из самого темного угла донеслось:
– - Милорд, возможно, он знает что-то еще? Стоит...
– - Он больше ничего не знает.
Уже за дверями камеры Рикон спросил:
– - Откуда вы знаете?
Дойл пожал плечами:
– - По глазам вижу. Глаза всегда выдают лжеца. Рик...
– - он хотел было сделать шаг, но так и не поставил увечную ногу на следующую ступень, -- у меня для тебя дело, отец Рикон. Мне нужна та молочница. Попробуй поймать ее на живца.
– - Будет исполнено, милорд.
Рикон ушел -- бесшумно, по-змеиному, а Дойл продолжил путь наверх. Теперь, когда он снова в замке, можно начать строить ловушку на медноволосую леди Харроу. Неожиданно при мысли о ней в паху потянуло, и Дойл выругался сквозь зубы -- это было еще одно доказательство, пусть и косвенное. Он давно вышел из того возраста, когда желания тела затмевают голос разума, а при мысли об этой женщине все его тело начинает гореть. Он читал, и не раз, что могущественные ведьмы знают составы зелий, которые многократно повышают женскую привлекательность -- вероятно, она воспользовалась чем-то подобным тогда на приеме, три недели назад.
"Проклятье", -- пробормотал он и ускорил шаг, насколько это было возможно. О леди Харроу нужно было думать на свежую голову -- хотя бы после пары часов сна. При этой мысли он повторил: "Проклятье". Нормальный сон ему сегодня не грозил -- в холоде он не уснет, а искать другую, протопленную комнату, ему не позволит чувство самоуважения. Он готов был смириться с тем, что он нем болтают, будто он -- существо из преисподней. Но разносить сплетни о том, как шельма-управляющий заставил лорда Дойла бегать по замку в поисках спальни, он не позволит никому.
В комнате было тепло. В камине бешено ревел огонь, слишком яркий и жаркий. Пахло дичью -- на столе стояло блюдо. Дойл положил было ладонь на рукоять меча, но почти сразу опустил -- в комнате не было никого постороннего, только мальчишка Джил. Он был чумазым, в той же одежде, что и в походе, весь в земле и саже. Но ему достало сноровки, чтобы развести огонь. И ума, чтобы понять его необходимость.
– - Милорд, -- прошептал он.
Дойл оглядел еще раз комнату и вместо благодарности приказал:
– - Помоги раздеться.
Снимать заскорузлую, прилипшую к телу рубаху было неприятно, но вода, пусть даже слишком горячая, дарила настоящее блаженство. Мальчишка помог ему обмыться целиком, подал свежую рубаху и новые штаны, и Дойл с наслаждением упал в кресло возле камина и принялся за еду.
О заговоре не думал -- не было ничего хуже идей, посещающих усталую голову. Он немного поспит, а потом снова вернется к работе.
Глава 5