Сколько стоит корона
Шрифт:
– - Что угодно милорду?
Дойл обвел склад взглядом, вспоминая слова Эйриха про холод. Вчера брат побывал здесь и вернулся в глубокой печали, а вечером несколько раз спросил, можно ли хоть как-то облегчить страдания несчастных больных. Дойл про себя подумал, что единственный способ -- прирезать их быстро и сжечь склад, но, конечно, не сказал этого и пообещал сделать все, что в его силах.
– - Почему не растопили печи? Их здесь как минимум три, -- спросил он резко.
Глаза лекаря блеснули каким-то непонятным выражением.
– - В
– - А люди быстрее сдохнут от холода.
Второй лекарь -- Дойлу показалось, что его глаза в окружении лучиков морщин ему знакомы -- опустил плечи и дребезжащим голосом сказал:
– - Лучше лечить лихорадку, чем чуму, милорд, -- потом отвернулся и отошел от стола, прошел мимо рядов метающихся в агонии тел, склонился над одним и замахал в воздухе руками.
Подбежали еще двое, тоже закутанных в тряпки, подхватили и потащили к выходу -- труп. Дойл дернулся и быстро спросил:
– - Куда деваете тела?
– - На похороны нет времени, скидываем за складом в яму и засыпаем, -- проскрежетал тот из лекарей, который до сих пор ни разу не подал голоса.
Дойл ругнулся сквозь зубы и велел:
– - Сжигайте, -- а не получив ответа, повторил громче: -- сжигайте, я сказал! Всех закопанных -- тоже.
Первый лекарь опустил глаза:
– - Нет ничего хуже такого погребения. Не уйдя в землю, из которой поднялся...
Дойл не позволил ему докончить цитату из Святейшей книги и прошипел:
– - Если оставить трупы в земле, вскоре они отравят воду. Сжигайте. Немедленно.
Лекари молчали долго, прежде чем по очереди наклонили головы и не сказали:
– - Будет исполнено, милорд.
Дойл круто развернулся и собрался уходить, но его внимание привело оживление в дальней и самой темной части склада.
– - Посветите, -- сказал он командиру отряда стражи, державшему чадящий факел, и прошел вглубь. Свет факела высветил неровным пятном воспаленные грязные лица больных и двух женщин, склонившихся над ними и белоснежными платками стирающих с их лбов пот. Лица обеих были скрыты тканевыми повязками, но выбивающийся рыжий локон Дойл не мог не узнать.
– - Леди Харроу?
– - позвал он. Одна из женщин обернулась, и он понял, что не ошибся.
– - Милорд, вы здесь?
– - Проклятье, -- прошипел он, -- что вы здесь забыли?
– - Милорд...
– - нервно пробормотала вторая женщина, и по голосу Дойл узнал Майлу Дрог.
– - Вам здесь нечего делать, -- оборвал он ее.
– - Эти люди нуждаются в помощи!
– - леди Харроу выпрямилась во весь рост.
– - И здесь мой отец, -- почти шепотом добавила Майла.
Почти минуту Дойл выдерживал непростую внутреннюю борьбу, но здравый смысл, к счастью, одержал победу. По острому и упрямому взгляду леди Харроу он видел, что она уже все решила для себя и не уйдет по доброй воле, поэтому обернулся к отряду стражи и приказал:
– - Выведите
Леди Харроу тихо вскрикнула, когда стражник аккуратно, но очень твердо взял ее под локоть и потянул к выходу. Попыталась рвануться, но Дойл качнул головой:
– - Леди Харроу, если будет нужно, я велю вас отсюда вынести на руках. Леди Майла...
Майла не сопротивлялась и покорно позволила себя увести.
Дойл тоже вышел на свежий воздух, но, сделав вдох, быстро понял, что он не свеж. Лекари поспешили выполнить приказ и подожгли яму с трупами.
Леди Харроу и Майла стояли в стороне, одинаково зажимая ладонями рты и носы. Дойл подошел к ним.
– - Где вас ждет карета?
– - Мы пришли пешком, -- сказала Майла до того, как леди Харроу успела ей помешать.
Стражники подвели коней и, повинуясь молчаливым указаниям Дойла, усадили девушек верхом -- двое из отряда будут вынуждены идти.
Дойл тоже сел в седло и поскакал первым. И только когда удушающий дух доков остался позади, размотал с лица повязку и обернулся к женщинам. Леди Харроу тоже избавилась от тряпок, и теперь стали видны ее плотно сжатые побелевшие губы. Майла выглядела скорее испуганной.
– - По какому праву, милорд, -- произнесла леди Харроу, -- вы распоряжаетесь моими поступками и моей жизнью? Вы не мой король, не брат, не отец и не супруг, -- последнее слово она почти выплюнула и, кажется, будь ее воля, этот плевок был бы ядовитым.
В другой ситуации, без лишних ушей -- не столько стражников, сколько Майлы -- возможно, Дойл ответил бы иначе: мягче, любезнее. Признался бы, что он скорее сам подставится под смертельный серп чумы, чем позволит ей погибнуть. Но для этого был неподходящий момент, поэтому он произнес с не меньшим ядом в голосе:
-- Считайте, что до тех пор, пока город не освободится от чумы, мои приказания должны исполняться так же, как приказания короля. И я запрещаю вам... обеим, -- он обернулся еще и на Майлу, хотя она сейчас его совершенно не интересовала, -- соваться в доки. Сидите по домам. Ясно?
Майла мелко закивала, а леди Харроу обронила сквозь зубы:
-- Предельно ясно, милорд Дойл.
Это обращение весьма сильно отличалось по тону от ее обычного приветливого "милорд" и еще сильнее -- от однажды произнесенного "Торден". Но главное, она дала слово.
Обе леди спешились у дома леди Харроу, старый слуга сразу же пропустил их внутрь. Майла на прощение сделала слабенький реверанс, леди Харроу не удостоила даже наклона головы.
-- Проклятье!
– - стегнув коня кнутом, Дойл бросился в замок, пылая надеждой на то, что найдется какой-нибудь болван, на котором можно будет выместить гнев.
Болваны как назло куда-то попрятались, поэтому досталось Джилу, которого Дойл от души обругал криворуким бездельником, но обвинение было несправедливым, так что не принесло ни капли душевного удовлетворения.