Сколько стоит ваше сердце?
Шрифт:
Договорить не успел.
Марк и раньше догадывался, что Монтрез ловок и быстр: шесть выигранных дуэлей составили Эшери определенную репутацию. Да и кое-какие движения, и повадка… Один хороший боец всегда разглядит другого. Но оказалось: недооценил — и сильно.
Вот только что Кот расслабленно валялся на траве и даже смотрел в другую сторону — и уже на ногах, вплотную к бедному парню, который вообще ничего не успел, даже осознать, что крупно вляпался.
Движение, которым герцог сгреб адъютанта Кера за воротник и крутанул, показалось Винкеру отработанным до автоматизма.
— Тебя, недоумок прекраснопахнущий, никто не учил, что нужно пасть на замке держать? — мягко спросил Кот, глядя в перепуганное и недоумевающее лицо.
— Что вы себе позволяете? — дернулся адъютант.
— Все, — исчерпывающе отозвался Эшери. — И знаешь, что самое интересное, мальчик? Все это в строгом соответствии с законом военного времени. Понятие "секретные сведения" тебе знакомо?
— Но я же ничего не сказал!
— Ты сказал ровно на три слова больше, чем имел право, — ласково заверил Эшери и добавил, — Я тоже скажу три слова: трибунал, петля, лошадь…
— Я — князь Диамант!
— Да хоть сам Верховный Жрец, — пожал плечами Монтрез. — Значит так, мальчик. Если никто тебя не научил политесу, придется мне. У тебя есть одна возможность выжить и сохранить свое место при командующем…
— Вы забываетесь!
— Хочешь проверить мои полномочия? — улыбнулся Кот. — Нет? Так я почему-то и думал. Так вот, красавец: завтра — штурм. Ты упадешь в ноги Керу и выпросишь привилегию идти на стены в первых рядах.
— Но я адъютант маршала и буду нужен…
— Кер найдет, кем тебя заменить. А ты пойдешь с солдатами. И если тебя ранят… Только, действительно, ранят, в бою — предупреждаю сразу, вздумаешь сам себя поцарапать, я пойму. Так вот: прольешь кровь за империю — и я промолчу о твоем промахе. Вернешься невредимым… Петля, лошадь. Звезда над безымянной могилой. И даже твой отец слова поперек не скажет. Утечка информации в военное время — это серьезно, мальчик.
Гонец впал в ступор, глядя на Эшери остекленевшими глазами. Монтрез сам забрал у него их рук пакет, махнул изящной кистью, предлагая убираться на все четыре ветра и снова опустился на землю.
— Мелкая пакость, — без выражения сказал он.
— Отчет по делу Шайро-Туан, — Марк рывком сел и сотворил купол тишины. — Если это касается Алеты, то касается и меня.
— Каким образом?
— Не скажу. Извините, Ваша Светлость, не моя тайна. Но если ей нужна помощь… Я могу быть очень полезным парнем.
— Он охрененный аналитик, — кивком подтвердил Беда.
— Что, и под Немой Огонь пойдете?
Без слова Марк расстегнул крючки камзола и распустил шнуровку на рубахе. Взглянув на это безобразие Монтрез закатил глаза…
— Алета в Атре. — заговорил он, — С императора требуют выкуп — ее владения, вместе с шахтами. Он на это пойти не может. Здесь — отчеты людей, которые пытались ее вытащить. Если ты и в самом деле такой хороший аналитик… Мне нужно знать, на каком этапе они споткнулись.
Марк сгреб двумя руками волосы и углубился в чтение. Герцог и командир наемников не мешали и не торопили — что другое, а профессионально сливаться с пейзажем они умели в совершенстве.
Спустя клепсидру Винкер медленно выпрямился и потер лицо, но вместо ожидаемого анализа выдал:
— Мне нужны стандартные армейские накопители. У меня только три штуки. У Райкера, под расписку, могу получить еще штук пять — семь. Мало!
— Сколько же хватит? — оторопел Монтрез. Герцога можно было понять — обычно ворота в городской стене выносили всего двумя пирамидками.
— Ну… думаю, десятка два. Лучше — больше. И — я иду с вами, герцог, это не обсуждается.
— Винкер идет в Атру с двумя десятками пирамидок… Помолимся, други! — произнес Беда с такой глубокой убежденностью, что проняло даже законченного циника Монтреза.
— А ведь красивый городок… был, — задумчиво сказал он.
Сбылись страхи генерала Райкера — двое разрушителей встретились и немедленно поладили. Может быть, кроме молитвы и покаяния, имело смысл какой-нибудь окоп отрыть? Или сразу — бункер? Из заклятой брони?
Или уже поздно?..
Последнюю мысль Беда постарался отбросить, как паникерскую. Но она возвращалась с назойливостью уличного попрошайки, не давая покоя.
Не смотря на летнюю пору, темнело здесь рано. Вернее, не темнело даже, а серело, выцветало. Весь мир словно накрывало серым шелком, вроде бы и не темным, но довольно плотным.
Одна из круглых башен, берегущая покой города, почти не угадывалась в хмари. И в этом был немалый плюс — Винкера с Монтрезом тоже увидеть со стен было нереально.
— Ничего, тот, кому надо — увидит все, что ему следует видеть, — заверил Эшери. — Не больше, но и не меньше.
— Что и кто? — поинтересовался Марк, но герцог только улыбнулся, дав понять, что ничего сверх того, что он уже сказал, Винкер не услышит. Что ж, все справедливо. У Винкера свои тайны, у Монтреза — свои.
Слухи об Эшери ходили разные. Не то, чтобы всем стоило верить, но невероятный магический дар был не слухом, а фактом, внесенным в императорский реестр, и Марк гадал, что учинит предприимчивый герцог — попробует левитацию (вдруг она окажется сильнее жреческого благословения)?
Или, не мелочась, сразу разнесет пол стены? Все равно, Атру он уже мысленно списал — Марк ясно видел это в зеленых глазах, когда герцог передавал ему накопители, а будущие руины не жалко…
Но Эшери оказался адептом рапиры, а не лома. Вместо могущественных амулетов из сумки появился… воровской фонарь, дающий очень узкий направленный луч. Монтрез его зажег, щелкнув по днищу и направил в одно из окон.
— Что теперь? — спросил Винкер.
— Теперь ждать будем. Может быть, долго. Как получится.