Сколько стоит ваше сердце?
Шрифт:
Единственным культурным мероприятием в жизни резиденции, кроме молитв и тренировок, было ежеутреннее омовение в водах местной речки Виеры — нагишом, как в день творения. Причем — в любую погоду. Когда вода замерзала, специально выделенные "братья" долбили прорубь.
Всего этого Алета не знала и просвещать ее никто не собирался. Ее собирались использовать, к славе Святых Древних.
Еще одна анфилада, на этот раз — внутренняя, привела в кабинет, напоминающий келью — большой, но крайне скудно обставленный: письменный стол, простой деревянный стул, этажерка с книгами.
Стены просто беленые, пол выстлан доской. Единственным предметом роскоши оказались стекла в окнах, но и то, с тех пор, как в Айшере мастера открыли закалку, из дикой роскоши оконное стекло превратилось почти в обыденность. В Кайоре стекла только в сапожных мастерских не ставили, и то потому, что все они по традиции располагались в подвалах.
Мужчина, который стоял к ним спиной и предавался мирному созерцанию природы — повернулся и Алета мысленно ахнула.
В сравнении с кузеном остальные мужчины всегда казались Алете "ну, так себе"… но Аорон Мар был не просто некрасив. Он оказался настоящем уродом! При том, что ни шрамов, ни черной повязки на глазу, ни даже лысины не было — обычное лицо, коротко стриженные волосы, фигура скорее сухощавая, чем крепкая.
Магистр ордена Святых Воинов был альбиносом. Бело-серое лицо, похожее на застиранную простынь из дешевой ткани и чуть прищуренные глаза, с заметным красным проблеском… словно в крови. Жуткое зрелище!
Алета не сдержалась и сделала несколько шагов к выходу. Задом.
— Куда же вы, графиня, — бледные губы дрогнули в некоем подобии улыбки, впрочем, безо всякого веселья. — Уже покидаете меня? В самом деле так страшно? Неуж-то страшнее, чем хвост и чешуя?
И что на это ответить? Правду? Вряд ли в этом случае честность — лучшая политика. Но и ляпнуть человеку, который организовал ее похищение, что он, вообще-то, красавчик, только своеобразный — тоже не лучший вариант. Еще подумает что-нибудь не то.
— Хм… Сестра Айви говорила, что невеста оборотня — девушка бойкая на язык и совсем не добрая. С последним, впрочем, угадала. Тебе ее не жаль? Она говорила, что вы почти подружились.
— Нет, — выпалила Алета, сообразив, что сестра Айви это и есть Джайкери. — Она — враг. Я просто поняла это поздно, иначе…
— Что? Заколола бы ее раньше? — насмешливо спросил магистр.
— Нет. Просто не попалась бы.
Он смотрел на Алету своими странными глазами, так похожими на раздавленную клюкву, и их выражение не поддавалось прочтению. Впрочем, чтение по глазам графиня никогда не считала своей сильной стороной.
— Не понимаю, — альбинос покачал головой, — как юная и чистая девушка, воспитанная в долге и послушании, могла отказаться от честного брака с потомком Святого Каспера, чтобы упасть в объятия мерзостного оборотня, оскорбляющего своим существованием Небесный Лик. Почти животного.
Алета не сразу поняла, что магистр говорит об императоре. А когда сообразила… то только и нашлась сказать:
— Змеи — пресмыкающиеся.
— Но это не делает их людьми, — возразил альбинос. — Сестру Айви толкнули в грязь силой и она сумела выбраться. Ты же — прыгнула сама, добровольно. Наверное, это то, чего я никогда не смогу понять.
— Да меня бы в этом честном браке первым делом отравили! — не удержалась девушка.
— Разве жизнь земная так уж важна? — к изумлению графини, магистр спросил вполне серьезно. Он не шутил, он и в самом деле так думал!
"Тебе, может быть, и нет, — мысленно огрызнулась Алета, — а я своей была вполне довольна".
Она поискала взглядом какой-нибудь пуф или хотя бы скамеечку. Не нашла — единственный стул стоял по ту сторону письменного стола.
— Зачем я понадобилась Ордену? — спросила она, — Почему-то мне кажется, что дело не только в моей заблудшей душе…
— Ты права, — кивнул магистр, — спасти одну душу почетно, но есть задача более сложная и более великая: спасти целую страну. И Небо возложило ее на мои плечи. А тебя назначило мне в помощь.
— Добровольно или принудительно, — уточнила Алета.
— Именно. Что поделать, пусть в гору тяжелее пути с горы и чаще всего к свету людей приходится тянуть волоком. Это в грязь они радостно прыгают сами, подобно свиньям.
— Что я должна сделать, чтобы вернуться назад? — потеряла терпение Алета. — Я имею в виду не к свету, а в грязь. То есть во дворец.
— Всего лишь немного поработать пером. Вы ведь грамотны, графиня?
— Я умею писать на трех языках.
— Отлично, — кивнул альбинос, — напишите, что добровольно передаете ваше приданое в дар Храму.
— Анеботовые шахты? — от такой наглости Алета опешила.
— Почему нет? Они же не принесли вам счастья, да и не могли принести, ибо истинное счастье не в сокровищах земных, а в свете небесном.
— И когда я это напишу, — девушка замялась, подбирая слова, — как скоро я отправлюсь за своими честно заработанными сокровищами? На небо?
— Мы не собираемся вас убивать.
— Да? Но… поправьте меня, если я ошибаюсь: такие документы составляют, когда отрекаются от мира и принимают путь жрицы, — Алета сцепила руки в замок, словно боялась что те, в страхе за жизнь, сами схватят перо и что-то такое напишут.
— Путь жрицы — достойная стезя, — альбинос раздвинул губы в улыбке… и тут Алете, наконец, стало по-настоящему страшно. Она со всей ясностью поняла, что этот бесцветный человек с глазами и сердцем фанатика ее не просто не выпустит.
Он охотно и легко принесет ее в жертву ради своих убеждений, ее красота не будет иметь для него никакого значения и не задержит смертельный удар ни на миг.
Алета еще больше утвердилась в этом, когда альбинос зашел ей за спину и одним точным движением ножа отхватил золотую косу графини — по самый затылок. Взмах лезвия был таким быстрым, что девушка не успела помешать, лишь почувствовала холодное дуновение остро отточенной смерти, которая мелькнула в волосе от шеи.
— А это — чтобы ваше послание было более убедительным, — удовлетворенно произнес Аорон.