Сколько стоит ваше сердце?

Матуш Татьяна

— Кто мешает?

— В данном случае — этикет. В присутствие Императора подданные должны быть, прежде всего, преданными слугами.

— Разве Троны Небесные не стоят превыше Тронов Земных?

— Воистину так, Ваше Императорское Величество.

— Я помолюсь, Ваша Святость. Непременно. Но сначала мне нужно еще чуть-чуть испачкать душу общением с предателем Дзесаром. Надеюсь, он еще жив, и мне не придется в очередной раз жалеть, что призраков не существует.

Проклятый коротко поклонился и направился вниз, по лестнице, ведущей в Настоящий замок Лонгери — подземную тюрьму, которая

была углублена вниз на три этажа. Настоящие узники, те, кого закрыли здесь не за пустяковые прегрешения, в воспитательных целях, а за реальные преступления — годами не видели солнца, дышали спертым воздухом, мерзли и, в конце концов, умирали. В качестве особой милости их могли повесить во внутреннем дворике замка, куда по вечерам заглядывало солнце. Казни свершались как раз на закате. Именно этот час считался в Империи часом Справедливого Суда, когда души, прошедшие через Закатные Врата получали и Обвинителя и Судью — и Защитника.

Умереть на закате означало дополнительный шанс попасть в Облачный Сад. Но для этого надо было рассказать все, что интересовало расследователей.

Воспользуется ли предатель этим шансом?

Пыточные располагались на минус-первом этаже, ближе к поверхности. Чтобы не утруждать палачей, у которых и так работа — не мед. Здесь было светло, как в хорошей больнице и прохладно.

Но пахло неприятно. Вопреки легендам о его кровожадности, повелитель не любил запах свежей крови. Он очень легко будил Змея, и сдержать оборот становилось труднее…

Явлению самого императора в сопровождении секретаря, никто не удивился. Допрашивали преступника по государственному делу, так что верховную власть скорее ждали.

Расследователь и палач, отложив инструменты: один — тонкое стальное перо, другой еще более тонкие стальные иглы, опустились на одно колено в приветствии.

Висящий на дыбе узник дернулся…

— Что удалось узнать? — спросил Рамер Девятый.

— Как и предполагалось, Ваше Императорское Величество, — расследователь, мужчина средних лет в потертом мундире с усталыми глазами и циничными складками у губ криво улыбнулся, — платил ему Фиоль. Год назад его прихватили на мелком казнокрадстве и потребовали такую же мелкую услугу в обмен на молчание. Обычная схема. Дальше все как всегда — шантаж, угрозы, торг… и, в результате, Фиоль получил еще одного осведомителя.

— Он только сливал информацию?

Подоплеку вопроса расследователь уловил сразу.

— Кто бы стал рисковать информатором такого высокого уровня, давая ему какие-то поручения. Полагаю… для этого были другие люди.

— Он лишь помог поймать их на тот же крючок, на который, в свое время, попался сам, — кивнул император, — список есть.

— Не уверен, что полный.

— Ничего. Я хочу с ним ознакомиться.

Расследователь поклонился:

— Я немедленно передам господину Феро, чтобы он перебелил…

— Нет времени. Давай как есть. У тебя же разборчивый почерк.

— Но, Ваше Императорское Величество, прошу меня простить — там кровь.

— Она зеленая? — деланно удивился Рамер Девятый, — Или ты считаешь своего императора чувствительной барышней и опасаешься обморока?

Змей шевельнулся где-то в глубине — привычно, но оттого не менее опасно.

Но Рамер так же привычно цыкнул на него и углубился в протоколы допросов.

— Баронесса, боюсь, вы окончательно шокировали общество, — с досадой произнесла маркиза Леспер, обмахиваясь перчатками.

— А сейчас-то что не так? — удивилась Алета.

— Вы слишком часто танцуете с этим простолюдином. Можно подумать, что он ваш жених.

— Ну… а почему бы нет, — Алета примерила на себя эту мысль и улыбнулась. Она ей понравилась.

— Мезальянс!

— Такой уж и мезальянс, — фыркнула Алета, — я всего лишь баронесса, а он уже страж дворца. Денег хватит, а титул Его Величество может сохранить за мной или передать нашему сыну.

Маркиза сощурилась и покачала головой.

— Если женщина заговорила о детях, к тому же о детях от определенного мужчины — она влюблена. И влюблена всерьез. Берегитесь, баронесса, ваши желания могут не совпасть с намерениями Его Величества. И чьи, в таком случае, будут важнее?

— Его Величества, — воздохнула Алета, но вдруг вскинула голову и задорно сверкнула глазами, — Ведь всегда можно сбежать и тайно принести клятву!

Маркиза аж в лице переменилась, побледнев так, что это стало заметно даже под толстенным слоем косметики.

— Забудьте об этом немедленно. Я не шучу. Если вам хоть чуть-чуть дорог этот молодой человек, вы никогда даже не заикнетесь о таком в его присутствии.

— Но почему? У нас, в Кайоре, брак с побегом… не скажу, что самое обычное дело. Но никого не потрясет — это точно! Случаются и такие, время от времени.

— Здесь не Кайора. И если у Его Величества есть определенные планы на вашу руку, то… выдать замуж можно и вдову. — Маркиза многозначительно замолчала.

— Вот так все серьезно?

— Дитя… Страж резиденции, да еще и простолюдин — не та фигура, чтобы спорить с Императором.

— Вы, вероятно, правы, — вздохнула девушка. — Но ведь эльс еще будет? Потанцевать с ним я могу? Он невероятно танцует, с ним просто взлетаешь!

— Уверена, в этом зале сегодня найдутся танцоры не хуже. И потом, вы обещали эльс Его Величеству, я ничего не перепутала?

— Да, но… его же нет!

— Возможно, он еще вернется.

Алета склонила голову к плечу:

— Если Его Величество вернется и прикажет сыграть эльс, вряд ли музыканты осмелятся возразить. Так что на его танец я не покушаюсь.

— Баронесса, вы большая девочка и не моя воспитанница, — маркиза едва заметно поморщилась, то ли ее ужасала сама возможность заполучить Алету на воспитание, то ли просто жал корсет, — я могу только советовать. С высоты своих лет и придворного опыта.

— И что же вы мне советуете?

— Не дразните гусей, милая. Они щиплются — и пребольно!

— О! Если это все, что они могут — на любого наглого гуся найдется хворостина.

— Прелестная баронесса, вас можно пригласить на канцонетту? — Алета живо обернулась, благословляя незнакомого кавалера, разговор с дуэньей перестал ей нравиться.

Перед ней стоял молодой мужчина в гвардейском мундире. Нет, прежде она его не видела.

— Простите, но, кажется, мы не представлены друг другу.

— И вас это смутит? — удивился незнакомец.