Сколько стоит ваше сердце?
Шрифт:
— Здесь начинаются сигналки. Во всяком случае, раньше они начинались именно здесь.
— Парни, магией не пользоваться, — "перевел" Марк, — даже по мелочи.
Они прошли еще несколько шагов. Сквозь кроны деревьев замаячила городская стена. Марк ускорил шаг и взял Ясана за плечо.
— Что? — обернулся тот.
— Дальше мы идем одни. Ты здесь посидишь. А чтобы скучно не было, тебя Юст посторожит.
— Все-таки не доверяешь? — скривился Ясан.
— Я был бы дураком, если бы поверил "береговой крысе".
— Ха. Можно
— Тогда чему удивляешься?
— Тому, что ты так долго играл в "доброго господина".
— Еще обидься и заплачь, — фыркнул Арже.
— Эти твари сына моего убили. Я хочу мстить.
Марк кивнул.
— Самая лучшая месть — самоубиться на глазах врагов. Чтобы их совесть замучала. И четырех союзников за собой потянуть.
— С чего ты решил, что там — враги? — спросил Арже. — Ничего ведь пока неизвестно.
— Уже известно, — вздохнул Марк. И мотнул головой в сторону городской стены. Парни присмотрелись.
— Святые Древние! — Юст осенил себя кругом. Арже, подумав, повторил. Шевалье был бледен.
Над городской стеной торчали отрубленные головы, вздетые на пики. Так было принято поступать с предателями и мятежниками.
— Генерал Брейер обнаружил фиольских шпионов и казнил? — предположил шевалье, стараясь задавить предательскую дрожь в голосе.
— Разберемся, — повторил Марк. И это простое слово в его устах прозвучало как-то уж очень многозначительно, даже зловеще.
— Князь Гевор? Не княжич? — уточнила Алета.
— Князь, — светленькой Аней очень шло новое шелковое ярко-синее платье и высокая прическа. Девушка была в восторге, танцевать и прыгать на одной ножке ей мешали лишь разговоры о войне, да слухи о "болезни" императора.
Алету перемены скорее настораживали. Новые апартаменты из шести комнат, целый штат слуг, гардероб и драгоценности "положенные по статусу".
Все это казалось зловещим мороком, который вот-вот рассеется, и она останется одна на пепелище, против оскаленных морд. "Морды", судя по визиткам, уже появились, правда, скалились пока вполне доброжелательно.
— Проси, — вздохнула Алета, — держать князя в приемной — это скандал.
Дядюшка возник в дверях, сияя улыбкой:
— Дорогая племянница, Ваше Сиятельство… Приношу самые искренние поздравления и с титулом, и с помолвкой. Счастья вам и детишек побольше.
— С этим — рано, — резким жестом отмела Алета, — дети после свадьбы.
— Дорогая, — князь еще раз оскалился, — Признаю, вы обошли меня по всем статьям. И, надеюсь, не держите зла?
— За что? — натурально удивилась Алета, — За хлеб и воду? Небо с вами, дядюшка. Конечно, не держу. Просто пока не придумала, кому его передать: Храму или Совету Лордов.
— Совету Лордов? — князь качнулся на носках, — Дорогая племянница, но за что? Совет Лордов рассматривает лишь преступления, а воспитание
— А принуждение девицы к браку?
— Ах, оставьте, — князь махнул пухлой ладонью, — какое принуждение, милая? По закону вы пока несовершеннолетняя, так что я, как старший родственник, вполне имел право устроить вашу судьбу.
— Что вы хотите? — сдалась Алета, понимая, что "дядюшку" ей не переспорить. Как не крути, а закон, действительно, был против нее.
— Вот это уже деловой разговор, — дядюшка даже руки потер, — милая племянница, что бы ни было между нами, а родственникам нужно держаться вместе. В конце концов, вы абсолютно верно заметили, что помолвка — еще не свадьба, а милость императора — проходяща.
— Что вы хотите, дядюшка, — как можно более отчетливо повторила Алета.
Князь понял, что она не в настроении и принял деловой вид. В сочетании с камзолом, расшитым золотом и жемчугом, выглядело забавно… но смеяться не тянуло.
— Дорогая, вы уже знаете, кому будет отдано опекунство?
— Полагаю, Монтрезу, — пожала плечами Алета, которая об этом и вовсе не думала. Хватало других забот.
Князь поморщился.
— Это несерьезно. Молодой Эшери… слишком молод. К тому же, насколько я знаю, он… воюет.
— Да, как и положено мужчине и дворянину в тяжелый для страны час, — Алета тоже умела и скроить ханжескую мину, и подпустить в голос пафоса.
— О да, это очень достойно, — Князь, в свою очередь, превосходно отточил умение "не слышать" неудобных намеков, — но ваши земли, Алета! Они, фактически, остаются без хозяина.
— Мои земли охвачены войной и хозяевами на них себя чувствуют захватчики.
— Это печально, — поспешил согласиться князь, — но ведь ненадолго! Уверяю, наша доблестная армия выбьет фиольцев еще до осени. Осенний бал будет балом в честь победы.
Графине очень сильно, просто до дрожи в пальцах, захотелось взять вазочку с ранними яблоками и надеть князю на уши. Но это не соответствовало этикету… кажется. Поэтому она еще больше выпрямилась в кресле и спокойно спросила:
— Насколько я поняла, вы, дядюшка, прямо таки жаждете взвалить на себя тяжкую ношу опекунства?
— Это мое право и мой долг.
— А если я, — Алета мягко подалась вперед, — скажу, что от имени своего жениха, прощаю вам все долги?
Князь не шевельнулся.
— Это несерьезно, графиня. Вы не можете управлять землями сами. Вы женщина, вы несовершеннолетняя и, наконец, вы неблагонадежны.
— Что? — поперхнулась Алета, — а это-то с какого перепугу?
— Вы были в тюрьме по обвинению в покушении на Императора.
— По ошибке!
— Но кто об этом знает? — Дядя склонил голову к плечу, — факты есть факты, милая Алета. Ваше пребывание в Рахте — факт. В тюрьме для низкого сословия, быдла и воров… Ваше счастье, что никто об этом не знает. Иначе… Насколько я знаю, вы никогда не были в пансионе, графиня.