Сколько стоит ваше сердце?

Матуш Татьяна

— Нет, — коротко отозвалась Алета.

— Тогда вы понятия не имеете, что значит бойкот. Что ж, я просвещу вас. Это крайне неприятно. Это означает что вы есть — и в то же время вас как будто нет. Вас игнорируют на балу, ваших приветствий не слышат, мимо вас проходят, как мимо стенки…

— Хм, — девушка недоверчиво прищурилась, — придворные, которые игнорируют невесту Императора?!

— Император болен! — отрезал князь и, мгновенно остыв, добавил, — а вам надо как-то жить. И самый разумный выход — держаться за родственников. Благосклонность

мужчины — это ненадежное вложение, графиня. Кровь — прочнее.

Шаги Гевора еще не стихли, когда у кресла появилась Аней. Словно выросла из ниоткуда.

— Ты все слышала? — спросила Алета.

— Да, Ваше Сиятельство.

— К Феро тебя не допустят… — Аней терпеливо ждала, — Как же сделать, чтобы эти родственники, чтоб их Небом переехало, больше мне не докучали?

— Умереть, — коротко вздохнула Аней.

— Значит, предательство… — самый молодой среди них, Кей Шаде, был не просто ошарашен — казалось, его привычный мир треснул пополам, и мальчик стремительно скользит в эту трещину, даже не пытаясь цепляться за края.

— А, может быть так, что эти рыбаки нам просто наврали? — спросил Арже.

— Может быть все, но зачем бы им это? — Марк пристально взглянул сначала на одного, потом на другого. — Какая выгода рыбакам врать, что Шиар перешел на сторону Фиоля?

— Чтобы мы доложили об этом генералу…

— Дезинформация, — кивнул Марк, — А что это такое? Определение кто-нибудь вспомнит?

— Мы что, на экзамене? — огрызнулся Кей.

— Считай, что так. И если провалишь, присоединишься к остальным отстающим, — Винкер повел глазами в сторону стены, где торчали на пиках отрубленные головы.

— Заведомо ложная информация, предоставляемая противнику для более эффективного ведения боевых действий, — ответил Арже, — то есть, если они нам солгали значит: первое — воюют на стороне Фиоля, второе — получили задание дезинформировать имперскую армию, третье — специально караулили нас здесь… Ты прав, слишком много натяжек. Значит, все правда. Но ведь генерал Брейер герой. Он не может…

— Генерал Брейер уже ничего не может, тут ты прав. Посмотри внимательно на голову, которая вздернута выше всех. Это не случайность. Неужели ты ее не узнал? Да, гримаса боли здорово меняет лицо, но этот широкий нос ты видел раз сто. На одном из портретов, которые весели в Академии, по дороге в классы. Вспомни!

— Генерал убит? — потрясенно переспросил Кей.

— Если быть точным — казнен. И, полагаю, не за измену, а как раз за верность. Эта голова больше всех слов убеждает меня, что Шиар в руках врага. Надо в город, парни.

— Зачем? Ты думаешь, генералу там одиноко, и он порадуется, если еще несколько верных солдат повиснут рядом? — плоско сострил Арже.

— Я думаю, генерал порадуется, если как-нибудь случайно арка… — Марк шевельнул кистью, — слегка поломается.

— Насколько слегка? — подобрался Арже.

— Вдребезги — и пополам.

Глаза шевалье на миг полыхнули азартом, но тут же разочарованно погасли.

— Ничего не

выйдет. У меня всего четвертый уровень.

— Без разницы. — Марк тоже подобрался, черные глаза обвели команду. — Арже, твой статусный булыжник… он тебе очень дорог?

Шевалье машинально коснулся груди.

— Между прочим, я приказывал все цацки оставить в лагере.

— Я его спрятал. Это единственная память об отце.

— Сожалею, — стратег протянул ладонь. Жест был таким, что не предполагал отказа. С видом мученика шевалье отстегнул цепочку, высвободил родовой перстень и вложил его в протянутую руку.

— Надеюсь, он ко мне вернется.

— После полной и окончательной победы над врагами Империи, — кивнул Марк, — Непременно. Можешь даже не сомневаться. Хороший камень — изумруд. А твой еще и с трещинкой… Вообще — сказка!

— Он спятил? — осторожно спросил Кей, когда стратег, поглядывая на изумруд, принялся пальцем на песке выводить непонятные значки, выстраивая из в многоэтажные конструкции, — Он молится или демонов вызывает? Мне не знакомы символы этой веры…

— Молюсь, молюсь, — успокоил его Марк, отгоняя парня, чтобы освободить место, — Святой Троице: Саю, Тревору и Ольхейму.

Кей осенил себя кругом. Арже прыснул.

— Малыш, это не колдовские руны, а математические формулы. И пару из них я даже знаю. Вот этот значок — коэффициент преломления, а вот эта фиговина служит для расчета резонансных колебаний. Трехэтажная конструкция слева применяется не для матерных ругательств, а при расчете стационарных арочных порталов, чтобы арку не разнесло при переброске большой массы. А дальше — уже дебри. Мы такое не проходили. Винкер, ты уверен, что не бредишь?

Марк уселся на песок. Вытянул ноги, наплевав на то, что стирает собственный расчет. Вид у него был обалдевший.

— В богов я не верю, — решительно объявил он. Помолчал — и, уже менее категорично добавил. — Но им, кажется, без разницы, верю я или нет, они все равно за нас. Представляете, это моя арка!

— Что значит — "твоя"? Твоя собственность?

— На экзамене по фортификации мне попался именно Шиарский портал. Я знаю его, как собственные ладони. Рассчитаю для любого количества людей и любого груза.

— И что?

— И — все. Нам повезло, фиольцам — нет. А теперь, бойцы — слушать приказ: берете Ясана в охапку и возвращаетесь в Южный. Докладываете генералу обо всем, что здесь видели. Не пропуская ни малейшей детали.

— А ты?

— А я приду позже. Думаю — на рассвете.

Винкер легко поднялся, затаптывая формулы, отряхнулся. На своих людей он уже не глядел, взгляд был устремлен… даже не на неприступные стены с рогатками охраны и магических сканеров, мысленно он их уже прошел, как разогретый нож — кусок сливочного масла. И прикидывал — что делать дальше.

— Марк, — Арже пристально вгляделся в темноволосого стратега, — А ты точно не собираешься совершить какую-нибудь героическую глупость? С эпичным самоубийством в конце.