Сколько ты стоишь?
Шрифт:
Я разбудила Елену и, пересказав ей последние новости, спросила, не хочет ли она посмотреть на поединок.
Елена хотела. Мы сели у зеркала, которое я принесла ей из Кании, где этот предмет интерьера не был роскошью. Я стукнула ногтем по стеклу, и, когда рябь улеглась, мы увидели Эрика в белых матовых доспехах и отца Елены, напоминающего медведя, в два раза крупнее вейстерского короля – в чёрных доспехах. Поединок уже был в разгаре, короли кружили по небольшой площадке, солдаты – в основном вейстерцы – подбадривали. Эта дуэль не была красивым представлением: доспехи в ту эпоху ещё были слишком тяжёлыми, а люди
Елена наблюдала с горящими глазами, как девочка, которая смотрит невероятно интересное представление. И, когда Эрик перерезал её отцу сначала сухожилие на левой ноге, а потом (король Силии очень символично упал на колени) отсёк ему голову, принцесса только задержала дыхание. И улыбнулась.
Тем более удивительно мне было тем же утром увидеть её в церкви не во время обязательной молитвы. Стоя у алтаря на коленях, смиренно опустив голову, принцесса горячо молилась – но не о душе своего отца, милосердии завоевателя к себе, брату или стране. Она страстно шептала: «Пусть будет по-моему, пожалуйста, пусть всё будет по-моему!»
В тот день в школе приспустили флаги, и все – от учениц до учителей – надели траур. Забавно, но даже в чёрных глухих одеждах Елена смотрелась, как сбежавшая с шабаша ведьма – с её-то рыжими непослушными волосами и личиком лисёнка. Она позволила утешить себя фидельскому графу – тот теперь был её телохранителем и уж конечно никто не удивлялся, видя их вместе.
А Елена дурила ему голову строками из Святого писания и своими притворными слезами. Я лично видела, как она закапывает в глаза луковые капли с примесью белладонны. Уж конечно она образцово рыдала после таких экзекуций.
В общем, тот день для принцессы удался, кроме разве что вечера – его испортила директриса. Тоже в трауре, как обычно строгая и холодная, она явилась к принцессе в спальню и, глядя, как Елена всхлипывает у портрета отца, выплюнула: «Гореть тебе в аду!»
– Что это с ней? – удивилась принцесса, когда директриса ушла.
Я пожала плечами, не став говорить, что сын герцогини погиб этой ночью – как и сотни силийских солдат. И всё из-за того, что их принцесса очень хотела быть свободной и независимой. Елена бы не поняла горя их сестёр, жён или матерей. «Отец же им платил», – сказала она мне однажды в ответ на подобный комментарий. Принцесса была уверена, что всё в жизни продаётся и покупается – и у всего, соответственно, есть цена. Для меня её юношеский цинизм был смешон.
Бог ли прислушался к Елене, или она и впрямь хорошо изучила Эрика за все годы их «дружбы» – но вейстерский король действительно явился в школу к своей принцессе.
К тому времени силийский гарнизон, охранявший благородных учениц, ничтоже сумняшеся дезертировал в полном составе. Остался только десяток фидельцев – и то благодаря их капитану, тому самому благородному графу, чьим обществом наслаждалась Елена. «Уходите, – думала я, глядя, как граф мечется по двору, отдавая распоряжения по обороне. – Она вам добром за это не отплатит». Но фиделец, как марионетка, продолжал делать то, что определила для него Елена. И, когда Эрик с небольшим отрядом гвардейцев подошёл к воротам школы, фидельский рыцарь без страха и упрёка встретил его с мечом в руке.
– Глупец, – пробормотала Елена, вместе со мной стоя на открытой галерее и наблюдая за разворачивающейся сценой. – Сэлла, ну посмотри – и эти идиоты решают судьбы таких, как я. Разве это справедливо?
А справедливо, что этот юный и благородный рыцарь теперь лежит в крови, пронзённый мечом твоего любовника?
Но я, конечно же, молчала. Какое мне дело до людей?
– Ну теперь я ему устрою! – повторила Елена, глядя, как Эрик на белом жеребце въезжает во двор. – Вот увидишь, Сэлла, сейчас я ему такое устрою!
У неё в глазах буквально светилось: «Явился! Я тебя ещё вчера ждала!» Эрик действительно не очень-то торопился – победу одержал уже две недели как, а от столицы до школы всего-то два дня пути.
– Принцесса Елена. – Я осталась стоять на галерее, но даже оттуда видела, как засияли глаза Эрика, когда он увидел свою возлюбленную.
Во дворе собралась уже изрядная толпа – слуг, в основном. Свита Елены, другие ученицы, учителя или присоединились ко мне в галерее, или смотрели из окон. Зрители – как Елена и хотела. Пришли даже священники из местной церквушки – пять монахинь, одна из которых, кстати, была младшей сестрой настоятельницы святой обители в предместье столицы.
Ни на кого не обращая внимания – и меньше всего на Эрика – простоволосая, с текущими по лицу слезами (луковый капли помогли), в небрежно накинутой на плечи чёрной, как ночь, бархатной накидке, без украшений, Елена прошла к телу фидельского графа (остальные девять рыцарей-фидельцев тоже лежали рядом, и по крайней мере один ещё был жив, но кого это сейчас волновало?). Подошла, опустилась на колени, пачкая в крови бархатные домашние туфельки. И, молитвенно сложив руки, замерла.
– Елена? – в полной тишине недоумённо позвал Эрик. – Собирайся, мы уезжаем. Эй, кто-нибудь – приготовьте вещи принцессы.
В этот момент Елена обернулась – яростная, просто воплощение праведного гнева. И, хорошо поставленным, глубоким голосом выкрикнула:
– Убийца!
Эрик дёрнул щекой. Капитан его гвардейцев сжал поводья своего коня, неуверенно глянул на сюзерена.
– Елена…
– Ты. Убил. Моего рыцаря. Ты убил моих подданных. Ты убил моего отца! – Елена выпрямилась, встала и сделала несколько шагов Эрику навстречу. Рывком скинула накидку, оставшись в одной простой сорочке, белоснежной, как подвенечное платье. – Меня ты тоже убьёшь?!
И тишина после этого грянула яростнее грома.
Все смотрели на Эрика.
– Елена, довольно, – старательно спокойным голосом произнёс, наконец, тот. – Ради всего святого, оденься. Мы уезжаем.
– И куда же? В твой белокаменный замок, о мой прекрасный принц? Где ты запрёшь меня в башне? – выплюнула Елена.
Эрик спрыгнул с коня и медленно подошёл к ней.
– Елена…
– Ты ничего не получишь! – зашипела ему в лицо принцесса. – Ты ничтожество, убийца, грешник, – она запрокинула голову, обращаясь к небу, – видит Бог – а Он всё видит! – ты будешь гореть в аду за то, что сделал! – лицо Эрика при этих словах побледнело, а потом так же стремительно покраснело, но Елена, казалось, не замечала. – Но если есть справедливость на земле, меня ты не получишь! Я лучше умру, чем стану твоей! Убийца! Убийца! Уби…