Сколько ты стоишь?
Шрифт:
Елена, свеча в темноте, сама обожала играть с огнём.
Я её не понимала. Эрик, конечно, не обладал классической красотой древних статуй, но он был высок, статен и его неправильные, острые черты (доставшиеся, судя по портретному сходству, от отца) складывались в весьма примечательную картину, которая не сразу выцветала из девичьего сердца. И ещё от него веяло силой, мужественностью и надёжностью. Демоны чувствуют это ярко – для меня он горел, как огонь в ночи, куда я прилетела бы мотыльком, не поселись в его сердце Елена. Человеческие женщины чувствовали этот огонь тоже – у
Мне куда больше пятисот лет, и я знала много мужчин – Эрик был бы в первой десятки тех, кого я вспоминаю с нежностью… Был бы, но его глаза, казалось, видели только Елену. Эта рыжая бесовка не просто похитила сердце принца, она швырнула его себе под ноги и от души потопталась острыми каблучками. Она была его злым гением, огнём, выжигавшим остатки разума, который он ещё не успел потерять от любви. Она над ним издевалась, то давая надежду, то отнимая, как карнийская охотница – то подкармливает пойманного ею тигра, то хлещет его плетью по морде. Тигр бесится, бросается на прутья, ранит охотницу…
Елена Эрика совершенно не любила. Её сердце вообще никогда ещё не посещала любовь: королевские дети не приучены испытывать нежные чувства к родителям, няни для них лишь слуги, а поклонников Елена презирала. Я знала, что ей за это воздастся. Не потому, что Всевышний справедлив, просто я видела, как такие люди идут к своей судьбе – буквально прожигают себе путь, чтобы потом долго и страстно рыдать, когда достигнут цели.
И судьба Елены уже была рядом, пусть принцесса этого и не подозревала.
– Ты стала ещё прекраснее с нашей последней встречи, – говорил на следующее утро Эрик (конечно, я следила за ними – мысленно; какой нормальный демон не стал бы?). – Твои волосы что жидкий огонь…
– Ты это уже говорил. – Елена поморщилась, надув губки.
Принц и принцесса сидели на берегу ручья в дубовой роще по соседству со школой: Елена у самой воды, утопая в сиреневых цветах, напоминающих фиалки. Они красиво дополняли её простое утреннее платье из голубого шёлка. Зелёные рукава (съёмные, по последней моде) она оставила в школе. Ворот платья был развязан, и вглубь сбегала золотая, с каплями алмазов, цепочка. Взгляд Эрика не отрывался от неё – и от того, что платьем было скрыто.
– Я теряю ум и голос рядом с тобой, – вздохнул принц.
И это было правдой. Обычно остроумный, с ней вейстерский принц превращался во влюблённого болвана и принимался осыпать принцессу Силии банальностями.
А Елена смотрела на его широкую грудь, скрытую одной лишь сорочкой – там было на что посмотреть, и не только ценительнице вышивки или кружевных воротничков.
На шее Эрика, словно между прочим, красовался вышитый Еленой шарф.
– Ну и зачем ты мне нужен, безумный и безголосый?
– Елена, госпожа, ну будь со мной поласковей! – принц уже умолял, и мне было его почти жаль.
– Эрик, ты меня утомляешь, – вздохнула принцесса, бесцельно сорвав цветок и тут же его выбросив. – Скажи, ты привёз мне что-нибудь интересное?
На руке принцессы уже красовался жемчужный браслет – я никогда его на ней не видела, и это наверняка был подарок. Но Эрик ничего не сказал, только с довольной улыбкой вытащил из лежащей рядом седельной сумки маленькую, чёрного дерева шкатулку.
Елена приняла её, открыла. Её не смутило, что шкатулка оказалась музыкальной и играла она мелодию, написанную для неё Эриком и ставшую популярной не только в обоих королевствах. С куда большим интересом принцесса схватилась за лежащий в шкатулке свиток.
– Ты всё-таки достал!
– Это было несложно, – отмахнулся Эрик тоном «для тебя – всё, что угодно». Пожалуй, для него действительно не составило труда достать эскизы костюмов мадам Дюмонд, вейстерской модницы, задававшей тон в костюмах всему северу. Дюмонд, кстати сказать, ненавидела Елену (ибо была не раз высмеяна принцессой за слишком тучную фигуру) и делала всё, чтобы Елена узнавала о новых нарядах последней. Как видите, принцесса нашла выход из положения.
– Спасибо! – уже искренне воскликнула Елена, пряча свиток в корсаж.
– Поцелуй? – поднял брови Эрик и потянулся к принцессе. Думаю, он ожидал, что она или влепит ему пощёчину (что уже не раз бывало), или ускользнёт.
Елена, поколебавшись, прильнула к его губам.
Хм, всё-таки мне стоило научить её целоваться… Впрочем, Эрик быстро перехватил инициативу – и Елена млела в его руках, как сладкий щербет в объятьях солнца.
Я же ей говорила, что это приятно…
И я же говорила, что Эрик когда-нибудь не сможет остановиться.
Он целовал её шею, её открывшиеся плечи, он спустил шнуровку ворота ещё ниже и теперь выцеловывал ложбинку между грудей… И шептал:
– Ты будешь моей, ты будешь только моей!
– Не буду… – выдохнула Елена, выгибаясь в его руках.
Это совершенно точно был не тот ответ, который шептали в руках Эрика любовницы.
– То есть как – не будешь? – выдохнул он, глядя ей в глаза с видом сельского дурачка. – Я на тебе женюсь!
– Не-а, – ехидно улыбнулась Елена. – Отец уже пообещал меня принцу Фиделии. Они там на днях какой-то союз заключили. Очень, говорят, для нас выгодный.
Вряд ли последний комментарий Эрик услышал – его сейчас интересовало только одно.
– Фиделии? Генриху? Да он же трус! Идиот! Он даже перед от зада своего коня отличить не может!
– Коня – может быть, – мурлыкнула Елена. – А со своим телом я его более близко познакомлю.
Фидельский наследник действительно страдал слабоумием и был, мягко говоря, некрасив, но Елену это не волновало. Она уже представляла, как станет королевой, настоящей королевой —правительницей вместо мужа. Дурачок? Замечательно! А с его лица ей воду не пить. К тому же, у короля всегда есть рыцари, которые освободят сюзерена от долга, если он сам не в состоянии его выполнить. От брачного долга, конечно же. Среди фидельцев у Елены уже имелись поклонники, они даже к ней в школу приезжали с визитом. Правда, к ним Елена никогда не сбегала – игра свеч не стоила, говорила принцесса.