Скорми его сердце лесу
Шрифт:
– Скажи, что это не сон, что это было взаправду, – закончила я свой рассказ, – потому что я сама еще не могу поверить.
Амэя подняла брови и улыбнулась. А потом она ущипнула меня.
– Если это сон, то ты должна уже проснуться! Я отсюда слышу, как громыхает твое сердце. Но… – она сдула от лица прядь и замолчала, морща нос.
– Но?..
– Я… Я рада за тебя, но я не знаю, кто этот Джуро. Ханъё, кажется, едва ли не богом его считают! А Хона рассказала мне, что он – Хранитель Леса. Я… волнуюсь за тебя, – она взяла мои руки и прижала к своей груди. – Я желаю тебе счастья! Но не кажется ли тебе, что ты повторяешь свою ошибку? Ведь Джуро…
– Что?
Амэя отодвинулась, опустив голову. Я понимала ее беспокойство, ведь для обитателей леса Хранитель был символом дикой природы, неуправляемой и загадочной. Местным ками. Хозяином темной чащи, а я… Всего лишь человек.
«Но ты можешь стать кем-то больше. Помнишь, что говорила тебе ямауба? Ты можешь стать ёкаем. Помни про этот вариант… Мы были бы невероятно сильны: ты, я и новое бессмертное тело…»
Угу. И человеческие сердца в пиалочках. Ты правда думаешь, что это хорошая идея?
– Соль, я просто хочу, чтобы ты была счастлива, – проговорила Амэя, пытаясь найти правильные слова. – Я не понимаю, как можно влюбиться в кого-то такого…
– Для меня он просто Джуро, – перебила я ее. – Он необыкновенный, и я чувствую, что между нами что-то особенное. Я не боюсь этого.
– Для вас, быть может… – уклончиво сказала Амэя и покачала головой. Сжав кулаки, я поднялась и отправилась к озеру широкими шагами, игнорируя ее крик мне в спину. Она ничего не понимает! Джуро, он правда… У нас с ним… Такого я никогда не чувствовала. Даже к Сину. То, что сейчас цвело и звенело у меня в груди, было в сто раз ярче и в сто раз громче, чем все мои прежние влюбленности. Это было что-то сильное. Что-то настоящее.
Я верила: он могущественный и сможет меня защитить. Он не умрет, как все, кто был дорог мне. Это не в его природе. А я стала другой, стала взрослой, сильной… Нас ничто не сможет разлучить, если мы решим быть вместе.
«Только смерть. Твоя смерть».
Я замерла, оглушенная этой мыслью – и грохотом водопада, до которого успела добежать. Моя… смерть?
…Ты когда-нибудь боялась любви?..
…А люди быстро умирают…
Моего лба коснулся опавший кленовый лист. Лес засыпал каждую зиму и возрождался каждую весну. Люди умирали, и Океан возвращал их души очищенными, невинными и без прошлых прегрешений, чтобы была возможность начать все заново. И только ками, только боги, только ёкаи не соблюдали этот жизненный цикл.
В беспокойстве я дошла до бурной горной воды, умыла лицо, по привычке вгляделась в свое отражение.
Джуро боялся. Боялся того, что я умру. Для него и жизнь ханъё, наверно, пролетает как короткий сезон хризантем. Поэтому он боялся сближаться… А уж человеческая жизнь? Сколько мне отведено? Еще тридцать, сорок лет? Я буду стареть и усыхать, а Джуро будет оставаться прежним, только взгляд его будет становиться тоскливее. Разве я хочу такого для человека… для существа, которого я люблю?
Ох, Соль. Зря ты это затеяла.
– Но у нас есть выход. Ямауба даст нам бессмертие, даст нам могущество. Мы никого не будем бояться! – сказало отражение, кривя в ухмылке искусанные губы.
– Мне и не надо никого бояться. Хэджайм мертв.
– А теперь ты собираешься к Императору-Дракону, – фыркнуло отражение. – Думаешь,
– Я… не подумала. Там действительно опасно. Отец всегда меня предупреждал об этом. Но если я стану ёкаем, то мне нельзя будет войти в столицу!
– Ну ты не пиши это крупными иероглифами на своем лбу, пожалуйста.
Неужели я правда спорю сама с собой?
– Кто ты на самом деле, Кто-то Темный? Почему ты живешь в моей голове? Что ты там делаешь?
– О боги, началось, – отражение неприлично закатило глаза и цокнуло языком, а потом так приблизилось к поверхности с той стороны воды, что я видела его глаза – не голубые, не мои, а полностью черные, без разделения на белок и радужку. Непричесанные длинные волосы вились вокруг белого лица, как щупальца спрута. – Если хочешь, так и зови меня – Дарека Курай [39] . Я – это ты. Твои слезы, что текли рекой. Твоя боль, что копилась, как тьма в закрытой шкатулке. Твоя злость, которую нельзя показывать хорошим девочкам. Я – те чувства, которые были под запретом, но без которых невозможно стало выживать. Я – карп, который стал драконом. И я хочу помочь нам. Верь мне, пожалуйста. Я никогда не пожелаю тебе зла.
39
Дарека курай – дословно с японского «кто-то темный».
Мне стало страшно. Вдруг я поняла, что наклонилась совсем близко к воде, согнутые руки дрожали от напряжения, а волосы влекло по течению, они цеплялись за камни. Поток тащил меня прочь за собой, прядь обмоталась за какой-то осколок, и теперь губы Дареки Курай почти касались моих. Я чувствовала, что веет холодом – не от реки, а от нее. От моего темного близнеца.
– Топиться собралась? – раздался тихий голос за спиной. Я вздрогнула и резко повернулась, не рассчитала и упала на ягодицы. Джуро рванулся помочь мне, но не успел, только схватил за предплечья. – Я настолько плохо целуюсь?
– Да нет, – хихикнула я, пытаясь приподняться и отряхнуться от воды и тревоги, что трепетала внутри меня после встречи лицом к лицу с Дарекой Курай. Джуро помог мне встать, а его взгляд был полон заботы и беспокойства.
Мой смех прозвучал фальшиво, и Джуро нахмурился, внимательно оглядев меня. Его игривый настрой испарился.
– Все хорошо?
Он коснулся моих мокрых волос, и в этом легком жесте было волнение.
Я кивнула, пытаясь успокоиться. Джуро смотрел на меня, как если бы хотел прочесть мои мысли.
– Просто немного потеряла равновесие. Ничего серьезного.
Хранитель хмыкнул, и при этом не выглядел убежденным, но он лишь кивнул, отпуская мои руки.
– Ты бледная. Плохо ешь, вот и ослабла. Людям нужна еда.
«Людям нужна еда». Он сказал это так заботливо, но так… Как наблюдение. Конечно. Очевидно, Джуро мог питаться только энергией (и человечиной), и при этом его ноги бы не подкашивались. Несмотря на нежность в его голосе, я вдруг с новой силой ощутила это – бездну между нами, которую я не могла бы перепрыгнуть, даже имея крылья любви. Да какие там крылья! Против него, с его силами, его опытом, я была как пингвин против ласточки.