Скорми его сердце лесу

Богинска Дара

– Да, но здесь они как-то особенно сверкают, – вздохнув, ответила я, не отрывая взгляда от небес. Первый звездный заяц пересек тьму, оставив яркий росчерк от своих следов.

Мы пробыли в таком молчании еще некоторое время, оба погружены в свои размышления. Может, Джуро думал о том, как выглядит мир за пределами Моря Деревьев? Наверняка он забыл. А я изо всех сил старалась вспомнить столицу и не могла. В моих воспоминаниях тоже жил лес: он стоял вместо великого храма, проступал сквозь сады императора, грубой хвойной породой вытесняя нежные персики и хрупкие ивы.

Когда

я опустила взгляд, то увидела, что Джуро смотрит на меня. Смотрел все это время? Я тут же отвела ресницы в сторону.

– Что? – смутилась я.

– Мы можем быть разными, но звезды над нами – неизменны.

Слова его были как прикосновение теплого ветра, ласкающего волосы. Я неуверенно улыбнулась, скользнула взглядом по его озаренному лунным светом лицу, медным прядям, что закрывали лоб, мне так хотелось отвести их в сторону. Его брови были напряжены, между ними пролегла едва заметная складочка.

– Спрашивай, – улыбнулся он.

– Ты… можешь спрятать свои уши?

Джуро недоуменно моргнул. Кажется, он не ожидал такого вопроса. Я сама не сразу поняла, что сказала. Он чуть наклонил голову, искра побежала по его радужкам, от него пахнуло сухим костровым теплом – меня окутало ощущение его ки. В тот же момент его пушистые уши прижались к голове и вдруг исчезли, будто слились с прядями волос. Я несмело протянула ладонь, касаясь, как зачарованная, его макушки, отвела длинную прядь за его вполне человеческое ухо. Теплое и настоящее на ощупь. Оно оказалось чуть заостренным, с крупной мочкой.

«Вот бы прикусить ее…»

Все это время Хранитель глядел на меня, не моргая.

– Так лучше? – спросил Джуро с неугасшей искоркой в глазах, словно он участвовал в детской игре.

– Непривычно, – одернула я руку, вдруг вспомнив о приличиях, и слабо поежилась. Теперь, когда ки Джуро перестало греть меня, я ощутила особую прохладу, что бывала только у водоемов.

– Спрашивай, – чуть подалась я вперед. Он откинул со лба волосы, исподлобья оглянул меня и хмыкнул. По его губам растеклась тонкая лукавая, правда – лисья! – улыбка.

– Что ты видишь, глядя на меня?

Я растерялась. Он никак на комплимент напрашивается? Хитрый лис.

– Я вижу… хм, вижу существо, что смело ступает между двумя мирами. Человека, ставшего частью леса, но сохранившего свое сердце. Я вижу тебя как душу этого места, и, возможно, даже больше, – произнесла я, пытаясь собрать мысли. Мне было неловко. Я изо всех сил старалась не покраснеть и не заикаться, говоря это. – Теперь моя очередь?

Джуро продолжал улыбаться, довольный моим ответом. Он провел рукой по волосам снова, и уши вернулись на его голову. Наверно, ему так было привычно.

У меня был один вопрос. Важный вопрос. Тот, что жужжал у меня в голове, но который мне не хотелось проговаривать вслух и, возможно, еще меньше хотелось знать на него ответ.

– Ты… нашел ее?

С его лица сошло игривое выражение, будто волна унесла с собой послание с песка. Отрешенность. Пустота. Подрагивающие губы.

Как хорошо, что он молчал…

В озере веселились

и мельтешили, скакали и резвились звездные зайчики. Крупный круг молочно-белой луны проложил дорожку к самому берегу.

– Вставай, – вдруг сказал Джуро.

Я подчинилась, потянулась за хаори, на котором сидела, но Джуро поймал меня за запястье и осторожно положил мне на плечи свое верхнее платье, мягкое и пахнущее хаги [37] . Он словно обнял меня, и от этого, не от хаори, мне стало жарко внутри.

– Пойдем, – сказал он, затаив улыбку в уголках рта. Он снова взял меня за руку и решительно потянул к воде. Поняв, что Джуро задумал, я уперлась во влажную землю пятками.

– Джуро, это плохая…

37

Хаги – японский клевер.

– Тсс. Доверься.

Он повернулся ко мне лицом и теперь взял обе мои ладони в свои – так учат ходить детей – и… шагнул на воду. Не в воду, на воду. Он ступал поверх лунной дорожки, та расходилась от его шагов ровными кругами. Я ахнула. Джуро потянул меня к себе, я все еще упиралась, боясь намочить обувь, но в итоге зажмурилась и почти прыгнула вперед.

Ноги остались сухими. Пораженная, я опустила взгляд и увидела, что стою на воде вместе с ним, как на тончайшем прозрачном льду. Под гэта было забавное ощущение – будто я стояла на натянутом шелке.

– Видишь? Ты тоже стала звездным зайцем.

Он пошел спиной вперед, не отпуская моих рук, а я все смотрела вниз. Вначале я видела камни сквозь прозрачную воду, и темные сгустки травы колыхались там, но чем глубже становилось озеро, тем меньше я видела и тем ярче горели в темноте звезды. Они заставили меня забыть обо всем. Тень Джуро закрывала лунный свет.

– Я… могу ходить по воде! – засмеялась я и отпустила его ладони. Не провалилась. Не знаю, что на меня нашло, но я подобрала кимоно и пробежалась туда-сюда, ощущая лишь прохладу и пружинящее сопротивление. Засмеявшись, я закружилась. Я прыгала и танцевала, как звездный заяц, облюбовавший поверхность озера.

Остановилась, когда мне перестало хватать дыхания. В десяти шагах от меня стоял, улыбаясь, Джуро, спрятав в рукавах ладони.

– Это чудесно! Просто чудесно, Джуро! – просияла я, возвращаясь к нему. Вдруг заклинание могло развеяться?

– Луна… – тихо выдавил из себя Джуро, я едва расслышала за своим тяжелым дыханием. Пришлось по его привычке придвинуться ближе, но конец фразы унес собой шум ветра в кронах, звонкая птичья трель и кваканье изумленных лягушек.

– Что?

– Луна… сегодня красива, не правда ли? [38]

38

Фраза пришла из романтичной Японии, от писателя и публициста Нацумэ Сосэки. Выражение «Луна сегодня красивая, правда?» – признание в любви.