Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности
Шрифт:
Значит, не один Сугорин подумывает о том, чтобы остаться в простом и понятном мире своей юности, будучи обогащенным новыми знаниями и возможностью переиграть неправильно сложившуюся жизнь. Понять такие настроения Басманов мог. Но принять их для себя не считал возможным. Все ж таки, наверное, по характеру он был ближе к своим старшим товарищам.
И что крайне удивительно – к Игнату Ненадо. О прошлом приятно вспоминать, оказываясь в местах, где тебе было хорошо в детстве, но вернуться туда навсегда – извините. Тогда и вправду лучше согласиться с простодушным солдатом, воспринявшим далекое, столетнее будущее, как призывник из глухой деревни – Петербург. Попав в блестящий гвардейский полк, расквартированный
Нет, вы попробуйте представить – вчера курная изба, куда на зимовку коров и коз загоняют, лапти, что дед плетет, рубаха домотканая, солома с крыш, которую по весне есть приходится, если хлебушка не хватило. А сегодня – теплая казарма, отдельная койка с простынями и одеялом, кожаные сапоги, непроворотный гвардейский паек и залы Зимнего дворца! И Государь Император, воочию, со всем Августейшим семейством, подносящий руку к козырьку фуражки и произносящий прямо тебе в глаза: «Здравствуйте, мои кавалергарды!» Да за это… Задохнешься, не найдя нужного слова.
И после всего этого, отслужив свои четыре года, возвращаться к сохе, навозу и прочему «идиотизму сельской жизни», как писал Горький?
…Поезд медленно полз по разболтанной, неоднократно разрушенной и кое-как восстановленной англичанами однопутной колее. Проехали Кроонстад, за которым начиналась едва всхолмленная равнина, освещаемая почти полной луной. Плохих предчувствий не было ни у кого. Все же они находились в собственном далеком тылу.
Однако на всякий случай поезд шел крадучись, без огней. Машинист часто его останавливал и долго стоял, будто прислушиваясь к неясным звукам ночного вельда, как бы не решаясь двинуться дальше. Потом громко шипел пар, и ленивый перестук колес по стыкам возобновлялся. Эти понятные предосторожности воспринимались в порядке вещей и никого не нервировали. Все офицеры, как говорится, «знали прикуп», не раз ездили в таких условиях еще в Гражданскую. Перед паровозом шла контрольная площадка – платформа, груженная рельсами, шпалами, костылями, мешками с балластом и нужным инструментом.
Внезапно паровоз начал давать короткие пронзительные гудки, потом резко затормозил. Ну, резко – это слишком сильно сказано. На скорости в тридцать километров в час никто даже со скамеек не попадал. Остановился и тут же начал осторожно сдавать назад. Стук колес утих, и сразу стали слышны выстрелы, недалекие и частые.
«Из полусотни стволов бьют, не меньше, – привычно прикинул Басманов, – с разных сторон, а вот и пулемет заработал, «максимка» лафетный. Чей?»
Ненадо, как старший по вагону, выдернул из зажима трубку полевого телефона, красным витым шнуром соединенного с паровозной будкой.
– Что там, мать, у вас, – надсаживаясь, закричал он. Тогдашние телефоны нормальную речь передавали плохо. Просто высунуться в люк на крыше и покричать напрямую было бы почти то же самое.
– Встречный поезд, – ответил ему посаженный в будку для присмотра за машинистом и кочегаром поручик. – Еле успели отдернуться. А сейчас по нему с обеих сторон стреляют…
– Разом мотай на тендер. [85] Щас пришлю еще кого-нибудь.
Тут вдруг пули защелкали по стенкам их вагона.
85
Прицепной вагон к паровозу, предназначенный для запаса угля и воды. В военное время на тендере часто устанавливали пулемет или наблюдательную бронированную рубку.
– К бою, господа офицеры, тудыть-растудыть, – заорал капитан, вдевая руки в разгрузочный жилет с карманами, полными запасных магазинов и гранат.
Офицерам
Отправляясь в дорогу, все они снарядились по двум стандартам. Для посторонних – винтовки и пистолеты Маузера, для экстренных случаев – автоматы, гранаты, бронежилеты, титановые каски-сферы с ноктовизорами. Чужой мир вокруг, и случись что – эти два десятка бойцов должны противостоять всему окружающему, как минимум – десяткам тысяч вражеских солдат, вооруженных вполне смертоносным оружием. От «Ли Энфильда» [86] и на двести шагов никакой бронежилет не спасет, разве что от рикошетной пули.
86
«Ли Энфильд» – одна из двух типов винтовок, принятых в английской армии в англо-бурскую войну и позже. Отличалась хорошей прицельностью и мощным боем. До настоящего времени используется в Афганистане.
Мельком всплыл в памяти у Басманова вольноопределяющийся Лыков, студент-правовед, имевший несчастье или чрезмерный оптимизм вступить в полк за месяц до эвакуации Одессы. Навоеваться не успел, настроя не потерял и по рекомендации надежного человека в Константинополе был принят в отряд.
После одной из тренировок – отработки ночного захвата вражеской позиции с использованием приборов ночного виденья – Лыков вдруг начал с жаром доказывать Басманову, что такое – аморально. Словно, как убивать спящих. Противник ничего не видит в тумане и дожде, а мы его – как днем. Подползаем и ножом между лопаток.
Михаил, как умел, объяснил юноше очевидную разницу, а потом посоветовал ему вернуться к избранной профессии. Мол, прокурора и судьи из тебя не получится, поскольку там тоже положено в данный момент беззащитного человека на каторгу или на виселицу отправлять. А в адвокаты вам, вольноопределяющийся, в самый раз.
Лыков его совету не последовал, ну и убили его в незначительном бою, шальной пулей, что называется. Даже звездочку прапорщика не успел получить.
Давно это было, а заноза от пустячного, в общем, разговора с молодым идеалистом до сих пор осталась.
Не прошло и двух минут, как весь полувзвод уже лежал по обе стороны пути, разбираясь в обстановке. Пулеметам и картечнице Басманов раньше времени стрелять не велел. Нечего перед врагом карты раскрывать. Сначала следует сообразить, с кем дело имеешь. Однако стволы приказал направить по наиболее угрожаемым направлениям.
Поезд продолжал понемногу сдавать назад, чтобы укрыться за невысоким к'oпье. [87]
До встречного состава было метров четыреста, и вокруг него разгорелся нешуточный бой.
87
Копье – возвышенность, холм (голландск.).
Обстановка в общем и целом понятная: сколько раз такое же случалось в нейтральных полосах между белыми и красными, составлявших моментами сотни километров в ширину. И там творили что хотели всевозможные атаманы, зеленые просто, красно-зеленые и бело-зеленые. А также местные отряды самообороны, от обычных бандитов мало чем отличающиеся. Все считали железную дорогу зоной своих экономических интересов.
– Игнат Борисович, – локтем толкнул капитана Басманов, – сходить бы, посмотреть, что там, кого и как.