Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло
Шрифт:
– Ну, это мы еще у Энгельса читали, чем самая хорошая пчела отличается от самого плохого архитектора, – пришло время и Андрею поучаствовать в разговоре.
– Так наши ученые занимаются в основном тем, что «пишут учебники». Я свой написать, увы, не успел, – в голосе Шатт-Урха послышалась почти человеческая печаль.
– Значит, все, что случилось, – инстинктивные реакции немыслящих существ? Включая межзвездный перелет? – впервые подал голос Скуратов.
Вместо дуггура ему ответил Воронцов:
– Нашел чему удивляться. А когда рыбьи мальки
Эти термины Антону пришлось долго растолковывать Шатт-Урху. Тем более, что даже поняв их общий смысл, тот очень долго не мог сообразить, как соотнести несопоставимое.
Если рассматривать количество живой силы, которая может быть привлечена к тотальной войне, дуггуры могли направить на Землю до ста миллионов особей, именуемых монстрами, и других, также приспособленных исключительно к войне. Под руководством нескольких десятков тысяч полумыслящих.
– Каким путем направить? Что за пути, пригодные для переброски таких масс живой силы?
– Есть летательные аппараты, вы их назвали «медузами». Есть много межпространственных тоннелей. Расстояния между ними не превышают двух-трех сотен километров. Мы ими нередко пользуемся, но не в военных целях. До последнего времени не пользовались, – счел нужным уточнить дуггур.
Наконец они дошли до темы, одинаково всем интересной.
Вопросы пошли наперебой, Шатт-Урх едва успевал отвечать.
Никто не хотел употребить термин «реальность», чтобы не дать противнику нового знания. Он ведь, судя по всему, считал, что ГИП – единственная.
– Вас не удивляло, что при своих походах вы каждый раз попадали в места, очень различные по техническому развитию и образу жизни?
– Некому было замечать разницу. Я первый, кто получил доступ к систематизированному научному знанию о вашем мире. До этого мы пользовались разрозненными фактами, интерпретируемыми каждый раз с новой точки зрения.
Только теперь я понял, что каждый раз итакуатиара выводили тапурукуара в другое время и в места с другим общественным устройством. Они этого осознать и оценить не могли, в силу слишком незначительных, на их взгляд, различий. Как и причину постоянных неудач при попытках силового воздействия. До меня информация дошла слишком поздно. Да и если бы иначе – у меня не хватало данных, чтобы подготовить более правильные планы, а главное – обучающие ленты. Для низших.
– Ну и каков вывод, господин главный специалист? Ты, кстати, вправду самый главный в своей конторе?
– Получается, что так. Потому я и отправился на встречу с вами. Дископланы, к счастью, хранились не в той пещере, которую вы взорвали, и я сумел, узнав о случившемся, легко до них добраться.
«Лариса, будь она здесь, непременно
– Ваша война против людей имеет хоть какие-то шансы на успех? Сто миллионов немыслящих под руководством десяти тысяч полумыслящих. А кампанией будут руководить десять совсем мыслящих?
– Приблизительно так.
– Лихо. Один младший офицер на дивизию, и один генерал на десять тысяч дивизий! Навоюете…
Скуратов, постепенно входящий в систему отношений, позволил себе не согласиться с Шульгиным:
– Напрасно вы так думаете. Когда миллиарды огненных муравьев колоннами идут через сельву, они уничтожают на своем пути все. Только птицы могут спастись. И обходятся без старших, и даже младших офицеров. Хватает пресловутых инстинктов и управляющих феромонов.
Кто-кто, а Новиков однажды нечто подобное в Южной Америке видел. В мелких масштабах, но все равно неприятно вспоминать. А если не муравьи, в полсантиметра каждый, а двухсоткилограммовые туши, в тех же количествах, вооруженные многоствольными митральезами?
О них он и спросил. Для какой, мол, цели у них, в мирной биологической цивилизации, разработано вполне механическое оружие, очень неплохо сконструированное? Значит, есть военная промышленность, металлургия, электроника, химия, есть инженеры-конструкторы, рабочие, способные собирать прецизионную технику, есть, наконец, цели, в которые можно и нужно стрелять.
– И тактика есть, – добавил Шульгин, исходя из собственного опыта, – хреновенькая, конечно, но не хуже, чем в итальянской армии.
– Бомбы, «боевые медузы», специально на живую дичь натасканные ракоскорпионы, – припомнил и Антон свою коллизию в канализационном люке.
Похоже, они господина Шатт-Урха достали. Так правильно спланированный допрос на то и рассчитан, чтобы непременно подловить пациента на самой больной точке его сильно растревоженной души. На допрос даже ни в чем не виноватый человек приходит очень напряженным. Помня известную присказку: «Был бы человек, а статья найдется». А уж если есть что скрывать и чего бояться, он сам каким-то необъяснимым образом все ближе и ближе подводит разговор со следователем к «тому самому».
Хотя, казалось бы, заранее настройся и старательно обходи все ловушки. Выведи тему допроса за рамки навязываемых вопросов и не думай «о белой обезьяне». Но это очень мало кому удается.
– Вот теперь остановимся, ребята, и начнем говорить всерьез. Дайте, кто там поближе, нашему приятелю контурную карту Земли и карандаш, пусть он нам изобразит расположение их городов, центров военного производства, гарнизонов, транспортную сеть. И все это по ходу дела комментирует. Без всякой словесной туфты… – Шульгин опять попал в свою стихию. «Старший оперуполномоченный» межпланетного масштаба.