Скорость
Шрифт:
Глава 24
Три бабочки, воздушные гейши, танцуя, залетели в тень крыльца. Их шелковистые кимоно сверкали яркими цветами, застенчивые, как лица, скрытые за веерами ручной росписи. И тут же они улетели в яркий свет.
Представление.
Возможно, это слово и охарактеризует убийцу, позволит найти объяснение его действиям, а объяснение сможет открыть его ахиллесову пяту?
Согласно
Предположив, что этот подонок воспринимает убийство прежде всего как захватывающую игру, Билли ошибся. Возможно, спорт и играл тут какую-то роль, но желание позабавиться, пусть и в столь извращенном виде, не являлось ведущим мотивом.
Билли не знал, как истолковать слово «представление». Может, для его Немезиды весь мир был сценой, реальность — фальшивкой, окружающий мир — выдумкой.
Как такой взгляд мог объяснить асоциальное поведение (или предсказать его), Билли не знал, не имел ни малейшего понятия.
Немезида представляла собой анормальный образ мышления. Немезидой назывался враг, победить которого невозможно. Нет, этого врага следовало называть «противником». Билли еще не потерял надежды.
С открытой парадной дверью телефонный звонок долетел бы и до крыльца. Пока Билли его не слышал.
Неспешно покачиваясь в кресле, не для того, чтобы усложнить задачу снайперу, нет, чтобы скрыть тревогу и не дать ему возможности увидеть ее на своем лице, Билли сначала внимательно изучал ближайший к крыльцу калифорнийский дуб, потом перевел взгляд на растущий рядом.
Оба были очень старые, с широченными стволами, раскидистыми кронами. И стволы, и ветви в ярком солнечном свете выглядели черными.
В такой кроне снайпер без труда мог найти удобное место и для себя, и для треноги своей винтовки.
Расстояние до двух соседских домов, которые находились ниже по склону, один на этой же стороне шоссе, второй — на противоположной, не превышало тысячи ярдов. Если хозяева были на работе, выродок мог вломиться в один из домов и устроить огневую позицию, скажем, в окне спальни.
Представление.
Из всех своих знакомых Билли мог назвать только одного человека, к которому это слово имело хоть какое-то отношение: Стива Зиллиса. Для него таверна была сценой.
Но логично ли предполагать, что этот выродок, зловещий серийный убийца, не просто убивающий своих жертв, а наслаждающийся их предсмертными мучениями, скрывался под личиной бармена, который получал удовольствие от завязывания языком узлов на черенках вищен или от анекдотов о тупых блондинках?
Билли то и дело поглядывал на наручные часы. По-прежнему лежащие на ограждении крыльца.
Три минуты ожидания его не смутили, четыре тоже. Но прошло уже пять, и Билли счел, что это перебор.
Начал подниматься с кресла-качалки, но тут же в голове зазвучал голос Коттла: «Вы не имеете права выбирать за меня!» — и груз ответственности усадил его на прежнее место.
Поскольку Билли продержал Коттла на крыльце больше положенных пяти минут, выродок мог ответить тем же, заставить их ждать, играя на нервах, дать им знать, что негоже нарушать установленные им правила.
Эта мысль успокоила Билли на минуту. Но тут же на смену пришла другая, более зловещая.
Поскольку Коттл не вошел в дом через пять минут, поскольку Билли задержал его на две или три минуты, убийца истолковал нарушение установленного срока как отказ Билли выбрать жертву, что соответствовало действительности.
Исходя из такого предположения выродок решил, что нет смысла звонить Ральфу Коттлу. И в этот момент он уже подхватил винтовку и уходит или из леса, или из одного из домов, расположенных ниже по склону.
Если он выбрал жертву заранее, до того, как получил ответ Билли, а он наверняка так и сделал, то теперь, возможно, он уже приступил к подготовке задуманного злодеяния.
Из всех людей в жизни Билли самым важным человеком, конечно же, была Барбара, совершенно беспомощная, лежащая в «Шепчущихся соснах».
Билли не мог сказать, откуда у него такая уверенность, но каким-то шестым чувством осознавал, что в этой странной драме еще не отыгран первый из трех актов. Его жуткий антагонист пока далек от того, чтобы перейти к завершающей сцене, а потому в настоящий момент непосредственная опасность Барбаре еще не грозила.
Если выродок что-то знал о человеке, которого сделал главным объектом мучений (а судя по всему, знал он много), он не мог не понимать, что со смертью Барбары борьба станет для Билли бессмысленной. Сопротивление составляло квинтэссенцию драмы. Конфликт. Без Билли второй акт не состоялся бы, не говоря уже о третьем.
Что от него требовалось, так это принять меры по защите Барбары. Как ее защитить, он пока не знал, но, с другой стороны, у него было время подумать.
Если он ошибался, если Барбара будет следующей жертвой, тогда этому миру предстояло на короткое время стать чистилищем, из которого он проследовал бы в отведенное ему место в аду.
С того момента, как Коттл ушел в дом, прошло семь минут, и секунды продолжали бежать.
Билли поднялся с кресла-качалки. Ноги держали его с трудом.
Он достал револьвер из жестянки из-под крекеров. Его не волновало, увидит пьяница оружие или нет.
С порога позвал:
— Коттл? — Не получив ответа, позвал вновь: — Коттл, черт бы тебя побрал!
Вошел в дом, пересек гостиную, добрался до кухни.
Никакого Коттла. Дверь во двор открыта, а Билли помнил, что оставил ее закрытой и запертой.