Скошенная трава [СИ]
Шрифт:
— Да, папочка. Но в этом мире так нельзя.
— Как ты считаешь, у нас получится подняться в небо?
— Небо надо завоевывать, папочка. Оно покоряется смелым и сильным.
Глеб развернулся и посмотрел на дочь.
— Откуда ты знаешь?
— Там, куда я прихожу к маме, так говорят люди с крыльями. Ангелы. Они, когда маленькие, тоже не умеют летать. А взрослые их учат. А им и хочется, и страшно. Но потом они взлетают… Это так красиво! Голубое небо и белые существа в нем!
— Тогда ради моего ангела я завоюю небо!
— Конечно, папочка. У тебя все получится.
Айка слушала
— Головой за него отвечаешь!
Надя быстро спрятала маленькое тельце под комбез и, вздохнув, расслабилась.
Глеб посмотрел в бинокль, потом — на часы.
— Идем, Айка. Запомни — стрелять в крайнем случае. Вот. — он нашел ее руку и вложил в ладонь острый нож с узким лезвием.
И они потихоньку пошли с холма.
Первого часового Глеб снял так, что тот даже не понял, как очутился на небесах. Второй все-таки услышал скрип камня под ногами и, успев обернуться, увидел блеснувшую сталью смерть. Айка шла сзади и оттаскивала трупы в сторону со светлого бетона. От последнего, при виде Глеба рухнувшего на колени, тот узнал, что до зари важные гости отдыхают в гостевом доме при аэродроме. Тогда, пригрозив тому, чтобы не орал, Глеб ударил его рукоятью ножа по голове. Мужчина тут же обмяк, и они вдвоем затащили его в кусты.
— Порядок. — прошептал Глеб. — Плохо, что они все остались здесь. Но все равно рискнем. Я иду за ребятами. Ты — вон туда, на вышку. Если там кто-то есть, заставь включить огни на полосе. Если нет — ищи сама. Но огни должны быть.
— А пилот?
— Я за него. — Глеб улыбнулся и, обняв девушку, крепко прижал к груди. — Только бы получилось. Да. Двигатели я не завожу, пока ты не включишь огни. А потом — беги, что есть сил. Поняла? — Он тревожно посмотрел ей в глаза. — И помни, я буду ждать.
Он отстранился и, последний раз оглядев ее всю, побежал на холм. Айка, задыхаясь от волнения, в другую сторону, к вышке. И где она там найдет эти выключатели?
Дверь, слава всем Богам, оказалась не заперта. Айка потихоньку, стараясь не топать, полезла наверх, в диспетчерскую. Там никого не было. Темно и тихо. Она достала маленький карманный фонарик и заскользила лучом по оборудованию, внимательно рассматривая пиктограммки сверху. Наконец, после получасовых поисков и сомнений, она нашла вроде бы подходящий рисунок и щелкнула тумблером. Но ничего не произошло. Полоса была невидна.
— Где тогда тут дебильный рубильник или кнопка питания? — она все губы искусала в ужасе от того, что из-за нее может сорваться их побег.
Наконец она догадалась мазнуть лучом по стенам и увидела обычный электрический щиток, как у них в старом доме. Она подскочила к нему, распахнула и увидела рычажок, над которым было написано: ON. Трясущейся рукой она повернула его направо. Тут же в зале вспыхнул, показавшийся ей ослепительным, свет. Она, не скрываясь, да и чего уж теперь, щелкнула двумя тумблерами на пульте. И взлетная дорожка озарилась огнями. Она подбежала к окну: там, по бетонке, к самолету бежали маленькие фигурки.
«Завел!» — промелькнуло в ее голове.
И тут двери гостевого дома открылись, и из него вышли люди. Айка бежала так, как не бегала никогда в жизни. Главное — успеть в самолет, пока не начали стрелять!
Дети уже были внутри, и лишь Степан прикрывал их отход.
— Степа! Бежим! — крикнула она, подлетая к нему.
Но вдруг сквозь ветер и рев турбин раздался ровный металлический голос:
— Стоять!
Айка удивилась и дернула Степана за рукав. Но тот стоял, словно скала. Глаза парня превратились в два стеклянных шарика.
— Идите ко мне! — позвал тот же голос и Степан, бросив автомат, пошел навстречу голосу. А потом — побежал. Айка, пряча за его спиной свое оружие, за ним. Степа подошел к толпе наемников и остановился от них в двадцати шагах. Все тот же голос укоризненно произнес:
— Разве так можно поступать? Вы — плохие мальчики и будете наказаны.
Айка высунула нос из-за спины друга. Прямо перед ними стояла женщина, ростом выше их всех. Гибкая и красивая фигура обтянута серым плотным одеянием. Но самое неприятное в ней было — это глаза. Даже в ночной темноте Айка видела два бездонных провала, колодца, куда втягиваются чужие мысли и воля.
Степа упал на колени. Толпа вокруг женщины молчала, опустив головы и замерев. «Да что же это с ними?». Но раздумывать было некогда. Рев двигателей сзади просто кричал, что им пора. И тогда Айка сняла автомат с предохранителя, уперлась ногами в бетон и нажала на курок. Ночь сразу взорвалась огненным вихрем. Айка видела, как упала женщина. Как взялся за голову Степан. Как падали стоящие рядом с женщиной мужчины. Когда в магазине кончились патроны, и не осталось ни одного стоящего на ногах человека, Айка пошла вперед и присела на корточки перед пробитым пулями удивительным существом. Женщина была окончательно мертва. Одна пуля попала ей в лицо и снесла часть щеки. Оттуда торчали зубы. Острые, как у акулы, и голубоватые. Глаза потускнели, став плоскими. «Словно выключили экран телевизора» — всплыла в Айкином мозгу ассоциация. Из разорванной шестипалой кисти стекала кровь. Цвет ее был голубым. Попав на землю, одежду и другие тела, она пенилась, разъедая органические соединения. Айка встала и, осторожно отойдя назад пару шагов, подбежала к Степе. Тот все сидел, сжимая голову. Девушка подняла ему подбородок и заглянула в глаза.
— Ты убила ее… — простонал он. — Самое дорогое, что было у меня на свете!
Из его глаз брызнули слезы. Айка развернулась и, что было силы, врезала ему кулаком по лицу. А потом приказала:
— Встать!
Степан медленно поднялся с колен.
— Кругом! Вперед! Пошел! — Ткнув под ребро, она заставила его ускорить шаги.
Зайдя в самолет и заблокировав дверь, она прошла в кабину пилота:
— Взлетай, Глеб! — и рухнула без сознания на пол.
Очнулась она от противного запаха. После этого включился слух, и девушка услышала ровный гул. Ощущения тела были странными. Она полулежала на чем-то мягком, но при этом была крепко к этому мягкому придавлена. Сделав над собой усилие, она открыла глаза.