Скованные одной целью
Шрифт:
– А кто же это тут по ночам-то?..
– Есть тут козлы. Неподалеку. Раньше дом отдыха был. А они его купили. И чем там занимаются, неизвестно. Но, наверняка, не добрыми делами. Это прям у них на рожах написано.
– Грабят, что ли? – прикинулся полным недоумком Танцор.
– Не, отец, кого тут можно грабить-то? Таких, как ты, которые бутылки собирают?
– Ну, кто из ресторана, допустим, идет. Да мало ли…
– Нет, отец, ты точно перебрал. Кто с пушками, так те на сто баксов не позарятся. Этим минимум десять штук подавай.
– Неужто сейчас бандиты такие богатые пошли? – всплеснул руками изумленный Танцор-простачок.
– Не то слово! Раньше мы… Ну, не совсем мы. Наши старшие братья для страны валюту мешками зарабатывали. И самим кое-что перепадало. А сейчас еле концы с концами сводим. Хоть в бандиты иди!
– А возьмут? – спросил Танцор таким заинтересованным тоном, словно сам намеревался завербоваться.
– Не, это я так, – ответил желто-голубой. – Мы это отродье на дух не переносим!
– Так а чего они там у себя в домотдыха, людей, что ли, убивают? – продолжал наседать Танцор.
– А кто их знает! Сейчас, отец, чем меньше знаешь, тем спокойней живешь. Нам тут своих проблем хватает. Лошадь – это инструмент очень тонкий. Намного тоньше скрипки.
– Ну, это я понимаю, – решил переключаться Танцор, поняв, что ничего больше выудить не удастся. – Лошадь, ексель-моксель, это сила. Вон какой красавец стоит. И главное – все понимает.
– Абсолютно! – сел на любимого конька желто-голубой, отправив в рот горсть капусты. – У меня пятилетний жеребец Хронос. Так он – веришь? – чувствует, когда поссать надо!
– Да что ж тут такого-то?
– Когда мне надо, а не ему! Я вроде и сам пока ничего. Не ерзаю там, не жмусь, ничего такого. А он сойдет с круга, встанет, обернется, в глаза мне посмотрит: дескать, давай, ссы. И тут я чувствую, что на самом деле пора. Во какой у меня, блин, конь! Жена намного глупей! Хоть, честно признаюсь, и она не дура, Ленка-то.
На этом можно было и заканчивать. Потому что дальше уже пошло что-то типа рассказов Бианки, применительно, конечно, к лошадиному сословию. Про чудеса сообразительности, про необычайную доблесть и порядочность, про любовь к хозяину вплоть до самопожертвования.
В другой раз Танцор, конечно, выслушал бы все это с большим интересом. Однако не тот был случай. Да и не то настроение: кругом бандиты роятся, которых надо мочить до одышки, до сухости во рту, до изнеможения мускулатуры.
Поэтому он встал и вежливо откланялся. Типа, желаю вам, ребята, и дальше высоко нести знамя российского конного спорта и прославлять нашу великую Родину громкими победами всюду, куда бы вас ни забросила нелегкая спортивная судьба. А уж мы тут за вас как следует поболеем. Как в переносном, так и в самом что ни на есть прямом смысле.
Как ни отнекивался, все же дали с десяток пустых бутылок, одну початую и кусок колбасы с ломтем хлеба: держи, отец, нам для хорошего человека ничего не жалко.
АППЛЕТ4.
ЕЩЕ ОДНА АМЕРИКАНСКАЯ ВДОВА
Дело шло к концу рабочего дня. Однако до вечера было ещё далеко. Как-никак на дворе стоял солнечный май: свежий и нарядный. И ему нечего было стыдиться, чтобы пораньше прятать в сумерки что-нибудь облезлое и неприглядное. Не было у мая ничего такого – ни облезлого, ни неприглядного.
Чего, конечно, нельзя было сказать о социальной составляющей миропорядка: тут изрядно было и смердящего, и гниющего, и покрытого струпьями лжи, предательства, алчности, похоти, злобы. Так что если б природу создавали одновременно с человеческим обществом, то, несомненно, она была бы устроена совсем по-иному. Несомненно, солнце поднималось бы над горизонтом минут на пять, не больше, и в мае, и в июне, и в июле, и в августе, и во все остальные месяцы бесконечного убогого, смердящего и гниющего года.
Танцор уже проветрился от застолья. И решил посмотреть, что же это за домотдыха такой, в котором навалом бандитов, стреляющих по ночам в парке как у себя дома – без стыда и совести.
Вернулся на то самое место, где вчера по телефону советовал какой-то ведьме класть в пирожки капусту вместо человечины. Отгрузил в кусты лишние бутылки: оставил две, характерно позвякивающие. И опять двинулся по той же траектории, по которой на него налетели, опять же вчера, два трупа.
Кустарник сменялся проплешинами, которые, будь дело в лесу, можно было бы назвать полянками. Полянки опять сменялись зарослями чахлых березок. Прожурчал ручеек с чем-то по виду и по запаху токсичным.
И наконец путь преградил железобетонный забор, который отхватил у любителей отдыха в пределах черты города изрядный участок пространства размером с три футбольных поля.
Танцор внимательно огляделся: ни вышек с часовыми по периметру, ни телекамер не было. Видимо, скоты чувствовали себя так уверенно, что никого не боялись ни здесь, на земле, ни выше. Лишь две нитки колючей проволоки, пущенной по верху забора, – вот и вся защита от непрошеных гостей. Хотя наверняка там, где ворота…
Влез на березку и начал внимательно изучать логово неведомых зверей.
За забором стояли три крепких с виду двухэтажных дома, деревянных. Плоское кирпичное сооружение, по виду – столовая с кухней. Были и прочие постройки, поменьше размерами. Вероятно, гаражи, склады, мастерские и что там ещё положено для бандитского уклада жизни.
Жизнь эта была абсолютно автономной. В центре участка возвышалась водонапорная башня. Вероятно, был где-нибудь и дизель, который обеспечивал электропитание в тех случаях, когда нуждающиеся воровали провода, чтобы сдавать их во вторсырье. Была, естественно, и котельная…