Скрип на лестнице
Шрифт:
– Это непросто по-нормальному объяснить, – сказал Хендрик и решительно посмотрел на брата. – Я хочу выкупить твою долю.
– Во владении фирмой? – уточнил Тоумас.
Хендрик кивнул.
Тоумас на миг посерьезнел, но потом, к удивлению Хендрика, заулыбался. С каждой секундой улыбка становилась все шире, вот обнажились желтоватые зубы – а потом он расхохотался. Смех раскатился по всему офису.
– А я думал, ты и не спросишь, – сказал Тоумас, наконец отсмеявшись. – На самом деле я ждал такого разговора уже много лет назад, а его все не было. Тебе не надо больше думать обо мне, старший брат, я сам о себе позабочусь.
Хендрик не знал, что на это
Он повернулся к дверям и уже собрался выходить – и тут его лицо стало серьезным:
– Хендрик, – произнес он. – Ну что, брательник, теперь мы квиты?
– О чем это ты? – Хендрик взглянул на брата и вдруг почувствовал, будто они снова – маленькие мальчики, и Хендрику приходится спасать положение, когда Тоумас в очередной раз попал в переплет. Он до сих пор помнил, какими невинными были эти ясные глаза, когда младший братишка смотрел на него и просил прощения. А у тех, кто пал жертвой его побоев, он прощения никогда не просил. Это приходилось делать Хендрику.
Вместо ответа Тоумас лишь слабо улыбнулся и скрылся, не объяснив, что имел в виду. Хендрик остался сидеть в офисе, некоторое время смотрел на двери, погрузившись в давно забытые воспоминания о двух мальчиках, которые когда-то были неразлучны.
Эльма решила попить кофе, пока ждала, когда вернутся Сайвар и Хёрд. Бегга и Каури сидели в кафетерии вместе с регулировщиком Грьетаром, с которым Эльма когда-то перекинулась парой слов. Она заметила, что Бегга улыбается заметно меньше, чем обычно. Она сидела и смотрела в окно, но, когда вошла Эльма, обернулась. Эльма думала, что это из-за расследования, но Бегга издала стон и сказала, что ее кот два дня назад сбежал и до сих пор не вернулся домой. «Ты его часом не видела?» – спросила она и показала ей в телефоне фотографию рыжего мосластого кота, лежащего в коричневом кожаном кресле. Эльма хорошо запомнила этого кота после того, как сходила в гости к Бегге. Она попыталась как можно вежливее оттолкнуть его, когда он стал тереться о ее ноги, а потом без приглашения вскочил ей на колени. Придя домой, она немедленно закинула в стиральную машину одежду, которую он обшерстил.
Эльма помотала головой: «К сожалению, нет». В сущности, она была уверена, что даже если видела этого кота по дороге на работу, то не узнала бы его. У нее не было привычки замечать всех кошек, попадавшихся на пути. Но она не стала говорить это Бегге, которая сидела рядом с печалью на лице.
– Дай-ка мне фотографию, Бегга! – Каури перегнулся через стол, вытянув руку. Фотографию он рассмотрел тщательно. – По-моему, я как будто видел похожего кота у себя во дворе вчера. Мы с тобой оба живем на Западной улице, так что это запросто мог быть и он. Я проверю в соседних домах, у парикмахерской, ты же знаешь, мой дом позади нее.
Бега просияла:
– Я сейчас отскочу позвоню папе. Попрошу его походить в тех местах и посмотреть. Спасибо, Каури!
– Не стоит, – ответил Каури, засовывая в рот печенье целиком.
– Ужас, да и только, – сказал Грьетар после небольшой паузы.
– Это ты насчет Беггина кота? – спросила Эльма, с трудом сдерживая усмешку.
– Нет, насчет Элисабет. – Он наморщил лоб. – Я же помню ее со школьных лет, мы с ней примерно одного возраста. Она была на год младше меня. Я даже и не знал, что она живет здесь за городом, думал, она уже давно уехала далеко. Если честно, я ее почти забыл: в Фейсбуке ее нет, так что она мне почти не попадалась
– А почему ты раньше не сказал? – спросила Эльма, смерив Грьетара взглядом. Хотя он был старше нее, в полиции он работал недавно. Она гадала, почему он решил выбрать такую службу и где работал раньше. Может, она его расспросит при удобном случае.
Грьетар пожал плечами:
– Я сразу не сообразил, потому что это не было важно. Я ее, в общем-то, и не знал.
– А ты помнишь что-нибудь про нее в школьном возрасте? – спросила Эльма. – С кем она дружила и все такое?
– Да я едва ли вспомню, с кем тогда сам околачивался, – засмеялся Грьетар, но тотчас вновь посерьезнел, когда заметил, каким нетерпеливым взглядом смотрит на него Эльма. – Но я помню, что Элисабет была довольно странная.
– Что ты имеешь в виду?
– Не как другие дети. Какая-то не такая.
– В том, чтобы быть не как все, ничего такого нет, – ответила Эльма, и тон у нее получился чуть более резким, чем она сама хотела. – Мы подозревали, что дома ее никто не поддерживал.
Грьетар задумался:
– Я помню, что ее мамаша была совсем ку-ку.
– Ку-ку? – Эльма изумилась этому выражению, от которого за версту разило дремучими предрассудками. Она начала гадать, из-за чего он мог бы отозваться о матери Элисабет вот таким образом. Может, про Хатлу так говорили в Акранесе? А если ее психическая болезнь была у всех на устах, отчего же никто не принял мер?
– Да, у нее с головой было не в порядке, – сказал Грьетар, и Эльме показалось, что он немного сконфузился. Он слегка покраснел и прибавил: – У некоторых детей просто нет шансов.
– Это точно, – согласилась Эльма. Она допила кофе. В животе у нее урчало. Но она не стала обращать на это внимание и вышла из кафетерия. Когда она вновь уселась за свой письменный стол, у нее в кармане начал вибрировать телефон. Номер, с которого звонили, никак не отдавался в ее памяти. И все же Эльма ответила. В последние недели ее телефон редко звонил, если не считать звонков от родителей или по работе. У нее стало складываться ощущение, что после недавних событий люди начали сторониться ее.
– Эльма?
Она сразу узнала собеседницу по голосу.
– Привет, Лаура. Чем могу служить? – Она сама услышала, какой у нее холодный тон. Отчужденный, словно голос принадлежит кому-то другому, а не ей.
На миг повисло молчание.
– Ах, Эльма… надо было мне раньше позвонить.
– Нет, что за вздор, у меня все нормально, – радостно проговорила Эльма.
– Я не верю, что так вышло. – Лаура замялась. – Я просто узнала, что ты уехала, и хотела дать тебе время… Может, это было неправильно с моей стороны. Для тебя же это было трудно, мне хотелось, чтобы я могла что-нибудь сказать…
Эльма замолчала. Она почувствовала, как в горле начал образовываться комок, и знала, что, если сейчас заговорит, ее голос дрогнет. Вот черт, какая-то она стала слишком чувствительная!
– Может, ты и не хочешь со мной разговаривать, но как бы то ни было. Когда ты будешь к этому готова, я буду рядом. Позвони на этот номер, Эльма. Когда угодно. – Ее голос звучал искренне. – Мне так жаль.
Эльма промычала в ответ что-то нечленораздельное и повесила трубку.
Ни одна камера наблюдения не засняла машину Эйрика в окрестностях Акранеса ни в субботу вечером, ни вечером накануне. Конечно, этих камер было немного, но все-таки было непохоже, чтобы Эйрик в тот вечер куда-то отлучался из дому. Также Сайвар попытался дозвониться до того юриста, но безрезультатно.