Скрипач не нужен?
Шрифт:
– Десять долларов за урок? – Кирилл покрутил головой, – это же если на деньги пересчитать… круто выходит!
– Кирилл, по десять долларов берет мелкая шушера, натаскивающая не слишком тупых отпрысков новых русских, – ласково пояснил ему Олег. – ты смело можешь рассчитывать на максимум. И при этом, ученики к тебе будут в очередь выстраивается! Так что, считай сам, скопишь ты на квартиру или нет.
– Ни фига себе! Сколько же у вас там богатых буратин?
– Причем здесь буратины? Просто Москва – это место где можно, качественно выполняя свою работу,
– А самый лучший педагог – это я?
– Не кокетничай, парень. Ты себе цену знаешь.
– Знаю, ясное дело, – ухмыльнулся Кирилл. – И спасибо тебе, конечно, за предложение, но кто тогда здешних пацанов учить будет? Ты же слышал их вчера – таких грех бросать, а в Москву всех с собой не заберешь.
– Ребята перспективные, – вынужден был согласиться Олег, – но в наше время, творческий человек, если он обладает хоть малейшим честолюбием, просто вынужден жить в Москве. Учитель знаменит своими учениками, а каков у тебя здесь коэффициент полезного действия? Какой процент твоих пацанов пойдет в консерваторию? Ладно, бог с ней, с консерваторией, хотя бы в училище? И сколько твоих учеников навсегда завязнут в Хвалынске?
– Это я тебе могу совершенно точно сказать, – скромно опустил глаза Кирилл. – Я работаю в школе четвертый год. В первый год выпускался только один пацан, он пошел в музучилище, закончит в будущем году – будет в консерваторию поступать. Умница, но это не моя заслуга, я с ним мало занимался. На следующий год школу заканчивали сразу трое. Это уже мои – двое после девятого пошли в училище, третий, после одиннадцатого, прямым ходом в консерваторию.
– То есть как? Прямо вот так, из сельской школы в консерваторию и без проблем? – бестактно удивился Олег.
– Я вас попрошу, Олег Андреевич! – состроил обиженную мину Кирилл. – Хвалынск, хоть и небольшой город, но селом его обзывать…
– Извини, конечно, ты прав! Это я от неожиданности. Просто странно показалось.
– Ничего странного. Виталька к тому времени два международных конкурса выиграл – не самых престижных, но все-таки, лауреат и бумаги соответствующие имеются. А вступительные отыграл так, что его на вытянутых руках в консерваторию внесли, – он неожиданно остановился. – О, смотри-ка, мы опять на наш пляж для задушевных разговоров вышли! Присядем?
Олег огляделся вокруг. Действительно, они снова стояли перед полоской песка. Сегодня здесь было более людно – на расстеленном пестром покрывале загорала пожилая женщина, около нее копошился карапуз с совочком – очевидно, внук; немного в стороне, ниже по течению, с воплями и визгом плескалась в воде целая ватага мальчишек. Но бревнышки около кострища, на которых они сидели вчера, были свободны.
– Знак судьбы, – усмехнулся Олег, снимая ботинки. – Рассказывай дальше, про позапрошлогодний выпуск я уже все понял.
– И в прошлом году тоже три человека выпуск был, – не заставил себя уговаривать Кирилл, – и все поступили: двое в Саратовское, а один пацан в Московское училище прорвался, проторил, так сказать, дорогу.
– Проторил?
– Ну да. На будущий год я туда уже двоих готовлю.
– Двоих?!
– Вообще-то четверых, но двое пока под вопросом – как работать будут. Может и не пущу их в Москву, обойдутся Саратовом.
– Крут ты, братец, как я посмотрю.
– Естественно. Кстати, я еще не упомянул о скрипичном ансамбле мальчиков, под моим, разумеется, управлением, широко известным в узких кругах.
– Узкие круги, это кто?
– Областная музыкальная общественность. Премий за выступления на различного ранга конкурсах и фестивалях – без счета. В июне на Кипр ездили, очередное Гран-при взяли. Программа у пацанов, почти как у ансамбля Реентовича была. Так что, насчет КПД, сам видишь, мне грех жаловаться. А что касается честолюбия… скрипичную школу хочу в Хвалынске создать. Настоящую, чтобы ученики по всему миру играли, чтобы к нам из-за границы учиться приезжали. Фестиваль организовать ежегодный, тоже международный…
– А в Нью-Зальцберг ты Хвалынск переименовать не мечтаешь? – немного обалдев от Кирюшкиных откровений, спросил Олег. – И Зальцбург в Старый Хвалынск, соответственно?
– Никаких переименований! Я же сказал – родной город на весь мир прославить хочу.
– И себя?
– И себя, немножко. Вот помру, так чтобы конкурс международный, имени Кирилла Резникова, среди молодых скрипачей. Да не смотри ты на меня так, я все прекрасно понимаю, но шанс у меня есть. А Москва, что ж… там конечно и деньги и возможности. Но своей школы, той которую я сейчас уже выстраиваю, у меня там никогда не будет. Ты понял?
– Понял, что тут не понять. Не знаю, Кирюш, может ты и прав. По крайней мере, благородное безумие в твоих идеях есть. Но так, на будущее, мало ли, как жизнь сложится… насчет переезда в Москву, все остается в силе. И с жильем помогу и с работой.
– Спасибо, Олег. Ты не думай, я твое предложение оценил. Но мне, действительно, сейчас интереснее здесь, в Хвалынске.
– Это заметно. А что, интересно, Татьяна думает по этому поводу? Кстати, как у вас дела? Ты с ней виделся сегодня?
– Понимаешь, – Кирилл вдруг начал неудержимо краснеть, – понимаешь, я ее пригласил сегодня вечером… ну, вроде как на свидание, а она…
– Что она? Отказалась?
– Отказалась? Почему отказалась? – немного испуганно спросил Кирилл. – Нет, она согласилась. Только я теперь не знаю, что делать. Может в кино ее… или в парке погулять? Мороженое там, карусель…
– Кирилл, ты уникальный тип! – ахнул Олег. – Только что, буквально пару минут назад, ты прямо-таки источал нахальство, самодовольство и уверенность в себе: новая скрипичная школа, международный фестиваль, конкурс твоего имени! А как только заходит речь о молодой, красивой, симпатизирующей тебе девушке, ты превращаешься в размазню!