Скрипач не нужен?
Шрифт:
– Три раза. Небольшой перебор, ты не находишь?
– Да, пожалуй. Надо же, а так прилично выглядит!
– «Прилично», не то слово, – вздохнула Светлана. – Хорош, просто до безобразия.
– Своеобразное определение, – усмехнулась мать, – но довольно точное. Запиши и вставь где-нибудь.
– У меня это уже было, ты просто не помнишь. Нет, мамочка, ничего между нами не происходит и происходить не может. Просто, после того, что мы вместе пережили, естественно…
– Ты о чем? Что вы такое пережили?
– Так Витьку когда убили, Олег же с нами был. Ой, мама, – Светлана
– Перестань махать ножом, – нервно дернулась Нина Степановна. – Вы вчера рассказывали про Витю, конечно, но роль Олега, как-то не обсуждалась.
– Ну что ты! Он единственный из нас не растерялся. Сунул сразу Кирюшке телефон, велел в «скорую» звонить, а сам стал Витю перевязывать…
– Чем? У него что, кроме телефона, и аптечка с собой была?
– Нет, откуда? Мы же из ресторана возвращались. Он рубашку свою снял и, ловко так, Витю обмотал.
– Прямо как в кино.
– Мам, ты говоришь так, словно Олег тебе не нравится или ты ему не доверяешь. В чем дело?
– Я не могу сказать, что он мне не нравится, – медленно ответила Нина Васильевна. – Скорее наоборот, он производит очень благоприятное впечатление.
– Но?
– Вот именно, но. У тебя сейчас с Денисом не самый легкий период – собственно, все супружеские пары через это проходят. Семь лет, это большой срок и, естественно, острота чувств несколько притупляется, прелесть новизны давно прошла, совместная жизнь стала привычной и абсолютно обыденной, даже скучной. Отсутствие детей – не дергайся, я вовсе не собираюсь снова начинать разговор на эту тему, я просто констатирую факт, имеющий существенное значение – так вот, отсутствие детей, в данном случае, только ухудшает ситуацию. Дети, видишь ли, вносят в жизнь разнообразие, тем самым укрепляя семью самим своим существованием.
– Мам, ты говоришь так, будто мы с Денисом собираемся завтра подавать на развод! Мы с ним прекрасно ладим, у нас все хорошо. Да, скучновато немного бывает, но знаешь… мама, скажи, разве лучше, когда муж через день приползает домой пьяный? Или сцены ревности с битьем посуды устраивает? Или сам по бабам бегает? Нет уж, я лучше поскучаю.
– Да ради бога, скучай! Я ведь о другом говорю. Я о том, что когда на фоне этой тоскливой обыденности появляется мужчина такого качества, как Тернов… знаменитый, красивый, талантливый, умеющий держаться, обаятельный…
– Трижды женатый.
– А это, между прочим, тоже говорит о его потенциальной опасности. Светочка, я просто не хочу, чтобы он осложнил твою жизнь.
– Мама, кажется ты меня с кем-то путаешь. Знаешь, какая у меня в наших светских кругах кличка? «Мадам Добропорядочность»!
– Это, конечно, утешает. Но знаешь, женщины, которым к тридцати подкатывает, всякие фокусы начинают выкидывать. Приходят им в голову мысли всякие, фантазии…
– Да пусть приходят! А я их с толком буду использовать – вставлять в свои романы. Там я могу каких угодно приключений напридумывать, и честное слово, мне этого вполне хватает! А что касается Олега… он, действительно, нравится мне, может даже слишком нравится, но это ничего не значит. Просто он здорово помог мне… нам с Кирюшкой в сложный момент и вообще… мам, мне спокойно, когда он рядом.
Нина Степановна только вздохнула в ответ. Дочери-то может и спокойно, а вот ей – ни капельки. Несмотря на все Светланкины заверения.
Драгомилов мрачно посмотрел на лежащий перед ним листок бумаги.
– «Поздравляем пятой годовщиной, – выразительно прочитал он. – желаем благополучия. Наташа.» Кому телеграмма?
– Это ты у меня спрашиваешь? – Неверов вытащил из кармана пачку «Космоса», закурил. – Там написано: Санкт-Петербург, Текстильная 12/24, корпус «Д», Иванченко А.С. Скажи лучше спасибо, что я за этими таджиками наблюдения не снял.
– Спасибо. А который из них на почте был?
– Старший, Маруф.
– Ты сам его допрашивал?
– Ну, не Ваське же поручать. Ты себе, загородную прогулку устроил, ясно что мне пришлось отдуваться. Только все равно, полезной информации – хрен целых, шиш десятых. Этот Маруф все очень логично объяснил. Дескать сосед покойный, Женя, еще неделю назад просил его эту телеграмму отправить, а он забыл.
– Женя – это Акимов?
– Ну да, он таджикам так представился.
– А что этот Женя сам не мог на телеграф сходить? И почему телеграмма женским именем подписана? Спрашивал?
– А как же. На все ответ есть. Наташа, это имя любовницы Жени и телеграмма ее брату к годовщине свадьбы. Маруф услышал как-то утром, что Женя со своей женщиной ругаются – он говорит, поехали за город, а она – сначала на почту заглянуть надо. А у ребят рядом со стройкой, где они работают, почтовое отделение. Маруф и предложил выручить соседа. Труд невелик, что же не помочь хорошему человеку. Но нехорошо получилось, забыл. А сегодня утром случайно нашел бумажку в кармане и тут же побежал на почту – оказалось ведь, что он последнюю волю покойника не выполнил, грех большой.
– Тьфу! Бред какой-то. Он сам-то не удивляется тому, что рассказывает?
– Этих ребят, Алексей Николаевич, уже ничем не удивишь. Особенно глупостью. Они считают, что как из своей деревни уехали, так только с ней и сталкиваются.
– То есть как это? Они что, нас дураками считают?
– Может и не дураками, а то, что странными, это точно. Живем не по правилам, стариков не уважаем, на работе халтурим, обещаем и не делаем, матом ругаемся, водку даже дети пьют… странно им это.
– А у них в деревне, ничего такого, значит нет? Ни водки, ни мата? И все только с утра до ночи работают, да стариков уважают, так что ли?
– Говорит, что так.
– И ты ему веришь?
– Я, Алеша, над этим не задумывался. Честное слово, мне на моральный уровень жителей таджикской деревни, наплевать с высокой колокольни. Или, если хочешь, с высокого минарета. Я пытаюсь понять до какой степени он врет и что означает вся история с телеграммой. Ты вот, как думаешь?
– Да ничего я не думаю! – Алексей Николаевич снова взял в руки листок. – Наташа… Кто-нибудь, кроме него, эту женщину видел?
– Брат, Джура. Его я потом отдельно допросил. Он подтвердил, что была женщина, и была ссора. И Маруф сам предложил отправить телеграмму.