Скрипка некроманта
Шрифт:
Федор Осипович оказался дома. Он разложил на столе дощечки и переделывал штатив для трубок.
— Сами знаете, как они нуждаются в заботе, драгоценный мой Иван Андреич, — сказал выходец с того света. — Трубке после акта курения необходим отдых. Опытным путем я выявил, что не менее недели.
Маликульмульк невольно вспомнил соленый картофель Гринделя и Паррота.
— А я к вам за советом, Федор Осипович, — сказал он. — Вы ведь давно тут живете?
— На Конюшенной? Или в Риге? — уточнил чудак.
— Начнем с Риги.
— Недавно. Года три, пожалуй. И на Конюшенной недавно, с лета. А какая вам нужда?
— Немалая. Вы ведь толковали, что надобно
— Весьма логично! Весьма! — Федор Осипович так заволновался, что даже отодвинул в сторонку ножички, гвоздики и напильнички, словно боясь порезаться. — Полиция подкуплена, это очевидно! Я их знаю, там мошенник на мошеннике! Полицмейстер ничего не предпримет без одобрения бургомистров! А бургомистры ненавидят его сиятельство, да что его сиятельство?! Они государя ненавидят! Он же, взойдя на престол, прямо сказал: все будет, как при покойной бабушке! А государыня-то в Риге порядок навела! Хвосты магистрату прищемила! Видите, как тут все промеж собой увязано? Это прекрасный, просто прекрасный казус! Иван Андреич, мне надобно знать все об этом деле. Это — дело, которое, ежели преподнести правильно, может скинуть весь рижский магистрат к чертям!
— Туда ему и дорога! — подхватил Маликульмульк.
Федор Осипович внушил ему радость несказанную — как в давнее время, когда удавалось выпустить в журнале нечто яростно-язвительное, вызывающее у кого — хохот, у кого — злобу. Федор Осипович пообещал дивное: вот-вот кончится медвежья спячка и начнется подлинная жизнь. Магистрат за эти месяцы и впрямь осточертел — как князю, так и начальнику его канцелярии. Борьба уже, собственно, началась — а тут она поднималась на новую ступень, где от унылой перебранки можно было, пожалуй, и к действиям перейти.
— Расскажите мне о краже подробно, — попросил Федор Осипович. — Я господ ратманов знаю лучше вашего, да и на помещиков здешних нагляделся.
— Сейчас расскажу, но скажите сперва — знаете ли вы Александра Максимовича Брискорна? Инженерного полковника?
— Весьма многообещающий молодой человек. Хотя легкомыслен, увы. Одарен и легкомыслен, известное сочетание. Знаете, как он попал в Инженерный корпус? Это было, как вы понимаете, при покойной государыне. Было решено привить оспу великому князю Александру Павловичу. А где взять материю для прививки? Кто-то вспомнил, что некий юноша по фамилии Брискорн лежит в оспе. Отрядили к нему лекарей. И потом, когда прививка успешно состоялась, а юноша выздоровел, его записали в Инженерный корпус, хотя он был и не фон. А что, Брискорн как-то замешан в эту историю?
— Похоже, что замешан. Потому и спрашиваю вас о нем. Что он за человек? Как поладил со здешними немцами? Не числится ли за ним, к примеру, карточных проигрышей?
— Я вас понял, Иван Андреич. Понял! Можете не продолжать! — воскликнул Федор Осипович, открывая банку с кофеем. — Ну чем, по-вашему, могут заниматься гарнизонные офицеры в городе, который лет, дай Бог памяти… девяносто лет не знал не токмо что войны, а даже малейшей опасности военных действий? Они кое-как учат солдат и играют, Иван Андреич, безбожно играют! Брискорн молод — а значит, он игрок пылкий и неосмотрительный. Продолжать ли? Бывали случаи, когда офицер проигрывал не только свое годовое жалованье, но и казенные суммы. Рижским укреплениям сотня лет, их постоянно надобно чинить, да и не только возраст — вы еще не видали рижских наводнений! Каждый год тратятся деньги, и проверить эти расходы мудрено, особливо когда гарнизонное начальство и магистрат друг дружку покрывают. Вы к этим проказам приглядитесь. Очень может статься, что у Брискорна тайная и загадочная дружба с кем-то из здешних богатеев, Брискорн исполняет кое-какие комиссии и получает вознаграждение, это вполне естественно.
Маликульмульк покивал — все это было очень даже понятно.
— Вы положительно знаете, что Брискорн проигрывал крупные суммы? — спросил он.
— Голову даю на отсечение, так оно и было.
Услышав это, Маликульмульк вздохнул. Ему очень не хотелось, чтобы симпатичный полковник оказался вором.
— А знаком ли вам барон фон дер Лауниц?
— Курляндец? Встречались, встречались… Более мерзкого существа природа не создавала. Десять лет назад, еще на том свете, он стал бы превосходным образцом для ваших сатир. Богат и скуп, метрескам своим счет потерял, корчит из себя мецената, а людей своих кормит лишь кашей да селедками. Он по скупости и расчетливости мог бы сравниться лишь с покойным Фитингофом — тем, что от скуки театр завел. Но того покойная государыня ценила, а сей… сей — варварский князек в своем поместье! А что, и он к похищению скрипки причастен?
— К кому-то ж ее принесли. Скрипка Гварнери дель Джезу — не рыночный товар, ее в Гостином дворе не продашь. Вряд ли воры похитили ее, не зная, что с ней дальше делать. Скорее, кто-то нанял воров…
— Ну так фон дер Лауниц — самый подходящий для этого подлец! Отчего б ему не сговориться с проигравшимся Брискорном?
— Да постойте вы, Федор Осипович! Ведь не только Брискорн мог вынести скрипку! — закричал увлеченный следствием Маликульмульк. — В замок, возможно, еще кто-то тайно пробрался! И ведь как хитро пробрался! Их сиятельства привезли с собой доктора-немца, герра Шмидта. Князь решил, что в Риге зима теплая, тяжелая лисья шуба не надобна, и княгиня велела отдать эту шубу Шмидту — он старенький и все время мерзнет…
— Погодите, Иван Андреич, я кофей на спиртовку поставлю и сливочки добуду…
Федор Осипович взялся хозяйничать — перевернул и красиво поставил чашки, пододвинул сухарницу, принес любимый свой кувшинчик со сливками, словом, суетился, как небогатая кумушка, норовящая так принять соседку, чтобы та осталась довольна и в беседах с почтенными людьми ее не опорочила.
— Рулетик ваш, я его в тряпицу завернул, он и не зачерствел, — бормотал Федор Осипович. — А вот еще конфекты, а вот пряники… Вы и представить не можете, как я рад, что нашелся старый добрый товарищ…
Он поднял голову, завершив бедную свою сервировку, и в глазах светился неподдельный восторг. Маликульмульк невольно улыбнулся в ответ. Он был благодарен Федору Осиповичу за то, что бывший издатель и переводчик не вспоминает всех мерзостей десятилетней давности, а лишь то хорошее, что вынес из минувшего времени, — дружбу, доверие, взаимопомощь.
— Так вот, у доктора тут поблизости живет кузина. Как раз в вечер приема он пошел навестить свою кузину, и в потемках с него сорвали шубу и шапку…