Скромные бродячие музыканты
Шрифт:
Изголодавшаяся по представлениям публика с радостью приняла музыкантов. Толпа пела и плясала, не экономя на выпивке и закусках. Жулли, получив за день недельную выручку, выделила гостям комнату вместе с парочкой не занятых девушек, дабы на утро предложить постоянную работу в салуне. От приставаний полуголых девиц Шло отнекивался. Поздно ночью он спустился в зал, сел на поднятый стул и перечитывал записку, оставленную русалкой на высохших водорослях. Галош же поступил, как настоящих друг, закрывшись девушками в комнате, не давая им домогаться к беззащитному Шло.
Утром, повязывая бабочку, довольный
Шло вынул флейту, по не раз отработанной схеме, врезал ей сану по затылку, и нога в ногу с коллегой драпанул прочь из салуна.
– Черт возьми, – дивился он, внимательно разглядывая инструмент.
– Хотите вернуть? – Галош выпустил глубь дыма.
– Ещё чего! Ты погляди на нее, ни трещинки! От моего размаха флейты больше удара нежели никогда.
– Прекрасная новость. Надоест музыка – пойдете в кузнецы, – у Галоша забурлил живот. – Разрешите вашу дубинку. – У Шло отвисла челюсть.
– Д-дубинку?.. Ты, дружок, ступаешь по охренительно тонкому льду, – его коллега прочистил горло и поправил лямки.
– Действительно. Прошу меня простить. Разрешите ваш венец творения музыкальных инструментов? – Шло повернулся в профиль, косясь на коллегу.
– На!
– Премного благодарен, – держа флейту указательными пальцами, Галош выставил ее в сантиметре от кончика носа и оглядел от края до края, закрепив внимание на мундштуке. – Хм… – Он перехватил инструмент, точно меч и с пол-оборота под корень срубил четыре ростка с початками. – Угу. Так я и думал.
– Согласен. Упали, – Галош хмыкнул.
– И это тоже. Ваш мундштук на острие рога Черта, а так как при игре вы работаете языком, то и не мудрено, что остаются царапины. Отсюда и кровь в плевках, – Шло нахмурился и поелозил языком во рту. – Флейта, молот и нож. Три в одном, дорогой друг. Удачное приобретение, – Галош протянул инструмент владельцу.
– Лучшее, потому что ещё и бесплатное, – он стряхнул с флейты капельки сока срезанных растений. Галош поднял добытый обед и поделился с другом. Сдув прилипшую пыль, Шло забвенно вгрызся в золотистые семена. – Ой… Как… Соли бы… Почему мы раньше так не сделали? – Он оторвался от трапезы, увидев быстро удаляющегося коллегу. – И что это такое? – земля задрожала под его ногами. – А это что такое?!
– КУ-КУ-РУ-ЗА! – голос доносился отовсюду, как если бы воздух воспользовался правом речи. Через два толчка над флейтистом возвысился гигант метров двадцать высотой, не меньше. Он неуверенно стоял на цыпочках, чтобы пятками случайно не раздавить недельный запас урожая и озирался по всем частям света. – НЕЛЬЗЯ КУ-КУ-РУ-ЗУ КОРОЛЯ!
Гигант зачесал волосатую грудь, больше походившую на дикие джунгли, и из нее что-то посыпалось. Размером со спелую тыкву шары чуть не зашибли человечка внизу, вонзившись в каких-то паре метров от него. Парализованный Шло не мог произнести внятно и слова из-за ужаса и набитого зернами рта. Рядом с ним в упавшем снаряде треснула скорлупа и появилась измазанная фиолетовой слизью клешня. «Надо было все-таки извиниться перед мамой», – с сожалением подумал про себя музыкант.
Правильно говорят: «Искренняя совесть просыпается лишь на пороге смерти».
Из семи окружающих его яиц вылупились восемь существ (была пара близнецов). Голодные и пищащие они окружали флейтиста, щелкая клешнями, способными перекусить металлические прутья. Одно из существ с несформировавшимися задними конечностями подползло к початку на земле и начало ловко их измельчать мелкими острыми лапками вокруг пасти, точно опытный повар, если бы тот мог держать не один, а сразу двадцать ножей. Их тело закрывал уродливый панцирь с множеством фиолетовых бугорков, покрытых полупрозрачной пленкой. Просвечивающее сквозь них солнце, проявляло дергающиеся внутри черные комочки.
Иногда даже от самого мерзкого зрелища невозможно оторваться. Шло морщился, дрожа от отвращения, не заметив, как клешня одного из существ тянулась к нему сбоку. Она клацнула на уровне шеи музыканта, но тот успел среагировать и пригнуться. По земле проехалась верхняя половина срезанного цилиндра.
Шло обратил взор к гиганту, точно к божеству в минуту отчаяния. И вдруг его осенило:
– А-А-А-А-А-А! – вырвалось из его глотки.
– О? – С кончика носа гиганта скатилась капля пота и рухнула прямо на блох. Послышался треск панцирей. Соленая волна снесла всех на несколько метров в стороны. – НЕ-ЛЬЗЯ КУ-КУ-РУ-ЗУ! – Скалившийся гигант топнул ногой, придавив нарушителей. Пыль поднялась непроглядной стеной, разлетевшись по плантации.
«Умению пролезть в любую дырку – вот чему мы учим», – объяснял Флигель по кличке Скользкий, признанный прохвост, трехкратный обладатель приза «Вор года», по обоюдному выбору Шишек на Развалинах старого города, тренер начинающих домушников. Шло не пропускал его занятий, всегда платил за семестр (раньше принимали плату в любой валюте, но из-за переполненных украденной посудой и мебелью складов эту возможность упразднили) и достиг определенных успехов. По заветам учителя он вытянулся на носочках к небу, попав в проем между большим и указательным пальцами на стопе гиганта.
– НЕЛЬ-ЗЯ! – подытожил тот и перешагнул поле.
Шло бы так и остался окаменевшим от страха изваянием пугать ворон на радость фермерам, но всплески заставили его медленно повернуть голову. Среди раздавленных в лепешку блох, осталась одна с уцелевшим панцирем. Сама она уже не двигалась, хотя того и не требовалось. Полупрозрачные бугорки лопались без ее помощи. Из них выползали насекомые габаритами с кулак человека, что за день съедает два с половиной быка. На вытянутых тельцах отрастало множество длинных тонких лапок. При движении они напоминали волны, что несомненно заинтересовало бы Шло, будь он энтомологом (ведающим в насекомых) и наблюдая за этим через толстенную защитную перегородку, но будучи отчисленным с воровского факультета флейтистом-самоучкой он рванул, что было мочи.