Скрюченный домишко
Шрифт:
Последовала долгая пауза.
– Отец, – медленно продолжала она, – слишком хорошо владеет собой. Никогда не угадать, что он думает. Он никогда не проявляет ни малейших эмоций. Возможно, это какая-то бессознательная самозащита против маминого разгула эмоций, но все же… иногда это меня немного тревожит.
– Дорогая моя, – сказал я, – ты напрасно так себя взвинчиваешь. Дело сводится к тому, что любой человек в принципе способен на убийство.
– Думаю, что да. Даже я.
– Только не ты!
– Нет, Чарльз, я не исключение. Мне кажется, я могла бы убить… –
Я рассмеялся. Просто не мог удержаться. София тоже улыбнулась.
– Может, все это глупости, но мы обязаны узнать правду о смерти дедушки. Просто обязаны. Если бы только это оказалась Бренда…
Мне вдруг стало очень жаль Бренду Леонидис.
5
По дорожке навстречу нам быстрыми шагами двигалась высокая фигура в старой мятой фетровой шляпе, бесформенной юбке и какой-то громоздкой вязаной кофте.
– Тетя Эдит, – сказала София.
Фигура раза два нагнулась над цветочными бордюрами, затем стала приближаться к нам. Я встал со скамьи.
– Это Чарльз Хейворд, тетя Эдит. Моя тетя, мисс де Хевиленд.
Эдит де Хевиленд было около семидесяти. Копна седых растрепанных волос, обветренное лицо, острый проницательный взгляд.
– Здравствуйте, – проговорила она. – Слыхала про вас. Вернулись с Востока? Как поживает ваш отец?
Я с удивлением ответил, что хорошо.
– Я его знала еще мальчиком, – пояснила она. – Была знакома с его матерью. Вы на нее похожи. Хотите нам помочь или наоборот?
– Надеюсь помочь. – Я почувствовал себя не в своей тарелке.
– Помощь нам не помешает. В доме кишмя кишат полицейские. То и дело на них натыкаешься. Некоторые мне не нравятся. Если мальчик ходил в приличную школу, он не должен служить в полиции. Я тут на днях видела сынка Мойры Киноул – стоит регулировщиком около Мраморной арки. Иногда не знаешь, на каком ты свете. – Она повернулась к Софии: – Няня тебя искала, София. Надо распорядиться насчет рыбы.
– Ах ты, черт, забыла! – воскликнула София. – Пойду позвоню в лавку.
Она заторопилась к дому. Мисс де Хевиленд медленно двинулась в том же направлении. Я пошел рядом с ней.
– Не знаю, что бы мы делали без нянюшек, – проговорила мисс де Хевиленд. – Почти у всех бывают старые няни. Они остаются в доме, стирают, гладят, готовят, прибирают комнаты. Они верные и преданные. Нашу я сама нашла много лет назад.
Она нагнулась и со злобой выдернула вьющийся перекрученный зеленый стебелек.
– Мерзкий вьюн. Хуже сорняка нет! Обвивает, душит и добраться-то до него как следует нельзя – идет под землей.
Она в сердцах раздавила каблуком выдранную кучку зелени.
– Скверное дело, Чарльз Хейворд, – сказала она, глядя в сторону дома. – А что думает полиция? Нет, наверное, мне не следует задавать вам такой вопрос. В голове не укладывается, что Аристида отравили. Да и вообще чудно думать о нем как о мертвом. Он мне никогда не нравился – никогда! Но привыкнуть к тому, что он умер, не могу… Дом без него какой-то… пустой.
Я молчал. Несмотря на отрывистость речи, Эдит де Хевиленд, очевидно, погрузилась в воспоминания.
– Я утром думала: прожила я тут долго. Больше сорока лет. Переехала сюда, когда умерла сестра. Он меня пригласил. Семеро детей, младшему год. Не могла же я предоставить их воспитание какому-то даго. [2] Брак, разумеется, немыслимый. Мне всегда казалось, что Марсию околдовали. Уродливый, вульгарный иностранишко! Но, должна сказать, он предоставил мне полную самостоятельность. Няньки, гувернантки, школа – всем распоряжалась я. И настоящая здоровая детская пища. Не всякие там острые блюда из риса, которые он ел сам.
2
Даго– презрительное прозвище итальянца, испанца, португальца и пр.
– И вы так и живете здесь с тех пор?
– Да. Даже странно… Я ведь могла уехать, когда дети выросли и женились… Но я, видимо, увлеклась цветами, садом. К тому же меня беспокоил Филип. Когда мужчина женится на актрисе, домашнего уюта не жди. Не знаю, к чему актрисам дети? Как только рождается ребенок, они тут же сломя голову мчатся играть в Эдинбург или еще куда-нибудь, лишь бы подальше. Филип правильно сделал, что поселился здесь со всеми своими книжками.
– А чем занимается Филип Леонидис?
– Пишет книги. Зачем – не знаю. Никто их не читает. И все о третьестепенных исторических эпизодах. Вы ведь тоже наверняка про его книги слыхом не слыхивали?
Я подтвердил это.
– Слишком богат, вот что, – продолжала мисс де Хевиленд. – Когда приходится зарабатывать деньги, чудить некогда.
– А книги его не окупают себя?
– Разумеется, нет. Он считается большим авторитетом по определенным периодам. Но ему незачем и стараться, чтобы книги его окупались. Аристид закрепил за ним тысяч сто фунтов – нечто фантастическое! Чтобы избежать налога на наследство, Аристид всех их сделал финансово независимыми. Роджер заведует фирмой ресторанных услуг, София тоже щедро обеспечена. Деньги младших – под солидной опекой.
– Стало быть, никто в особенности от его смерти не выигрывает?
Она бросила на меня непонятный взгляд.
– Почему же? Все получат еще больше денег. Но они могли бы их получить и так, стоило попросить у отца.
– А у вас есть догадка, кто отравил его, мисс де Хевиленд?
Ответ был вполне в ее характере:
– Ни малейшей. И мне это очень не нравится. Не слишком приятно думать, что по дому шатается Борджиа. [3] Полагаю, полиция припишет убийство бедной Бренде.
3
Имеется в виду Цезарь Борджиа, сын папы Александра VI, знаменитый своим коварством и жестокостью убийца.