Скрывая улики. Компиляция
Шрифт:
— Вы лично проводили анализ ДНК, лейтенант?
— Нет.
— Вы являетесь экспертом по ДНК?
— Нет.
— Вы бы опознали молекулу ДНК, если бы она вошла в этот зал, села за стол обвинения и пропела: «Ну-ка, что я за молекулярная цепочка?»
Дилан снова запротестовал, и я сменил тему. Я люблю перепрыгивать с темы на тему, чтобы свидетель не успевал сосредоточиться.
— Вы сказали, что мисс Коллинз недолюбливала Оскара Гарсию, что она ненавидела его. Известна ли вам причина этой ненависти?
— Мне говорили, причина в том, что Гарсия подсадил
— Когда это было?
— Точно не знаю. Думаю, около двух лет назад.
— Мистер Гарсия когда-нибудь подавал жалобу, что мисс Коллинз нападала на него? Пыталась его убить?
— Нет.
— Значит, она вынашивала свою чудовищную ненависть в течение двух лет и за все это время ни разу не обезглавила его? И ни разу не сожгла?
— Нет.
Я усилил напор.
— В течение этих двух лет Оскар Гарсия находился под какой-либо защитой? Может быть, к нему был приставлен отряд полиции, дабы исключить возможность того, что мисс Коллинз доберется до него?
— Он не находился под защитой полиции.
— Не знаете ли вы, имеет ли мисс Коллинз лицензию на ношение оружия?
— Имеет, — кивнул он.
Я быстро переменил атаку.
— Как вы оказались за стадионом Хинчклифф, когда туда приехала мисс Коллинз?
— Мы получили информацию, связывающую ее с убийством Дорси. Мы организовали наблюдение, и она привела нас к стадиону, — сказал он.
Я повел себя так, будто был удивлен его ответом, хотя на самом деле не был.
— От кого исходила это информация?
— Это был анонимный телефонный звонок.
Я кивнул.
— Ранее вы утверждали, что получили от анонимного информатора сведения, связывающие Оскара Гарсию с убийством Дорси. Это что, какой-то волшебный анонимный информатор, который указывает на того, на кого вам удобно?
Дилан запротестовал, и Топор принял протест — кажется, это начинало входить в систему. Я переформулировал вопрос.
— Правильно ли я понимаю, что все ваши усилия по расследованию этого дела сводились к тому, что вы сидели перед телефоном и ждали анонимного телефонного звонка?
— В анонимных звонках нет ничего необычного. Люди часто многое знают, но не хотят, чтобы их личности были известны.
— И иногда информация бывает верной, а иногда — ложной?
— Да.
— Лейтенант Сабонис, просил ли я вас поднять досье на мисс Коллинз до того, как сегодня вас вызвали свидетелем?
— Да, просили.
— Спасибо. Не могли бы вы рассказать присяжным, как часто детектив Коллинз была замечена в каких-либо превышениях служебного положения?
— В ее досье нет указаний на это.
— Были ли случаи, что она находилась под следствием, но не была признана виновной?
— Нет.
— Было ли в ее досье что-нибудь, что каким-либо образом указывало на ее способность совершить такую жестокость, как это убийство?
Сабонис окинул меня невозмутимым взглядом. Он был в ярости и мог наговорить чего-нибудь, но не стал.
— Нет, не было.
На этом я поставил точку, и Дилан попытался затереть те дыры, которые я пробил
Мы с Кевином быстро подготовились к следующему свидетелю Дилана. Это была начальник полицейской лаборатории, Филлис Дэниелс, которая должна была свидетельствовать по поводу результатов теста на ДНК. Она была нашим ключом к тому, чтобы поставить под сомнение надежность теста на ДНК, и, думаю, у нас были основания надеяться на удачу. Маркус при некоторой неофициальной поддержке Пита Стэнтона обнаружил некоторую полезную для нас информацию, касающуюся лабораторной практики.
Двадцать лет назад Филлис Дэниелс была техником в полицейской лаборатории, не слишком хорошо образованным, однако именно она предвидела, что зарождавшаяся тогда наука о ДНК принесет огромные плоды в полицейских расследованиях. Она успешно обзавелась всем необходимым, чтобы стать экспертом, и таким образом сделала быструю карьеру — по крайней мере, настолько быструю, насколько это возможно для ученого в полицейском департаменте Паттерсона.
Мне уже приходилось сталкиваться с Филлис в некоторых предыдущих делах. Она могла быть довольно занудной и обожала демонстрировать свой профессионализм, но ее знания и честность в самом деле подкупали. В руках Дилана она была выдающимся свидетелем, который не оставит ни у кого никаких сомнений в том, что ДНК из сожженного тела абсолютно идентична ДНК, обнаруженной в крови, которую Дорси сдавал в полицейской лаборатории. Дача свидетельских показаний проходила без всяких неожиданностей, и у меня не было никаких намерений бросать вызов.
— Мисс Дэниелс, вы утверждаете, что образец крови лейтенанта Дорси находился в 21-м кабинете полицейской лаборатории. Как охраняется этот кабинет?
— Там всегда сидит человек за конторкой на входе в кабинет. Двадцать четыре часа в сутки.
— Этот человек вооружен?
— Нет, это штатская работа. Но всякий входящий обязан расписаться.
— Ответьте, если знаете: кабинет, где хранятся улики, охраняется так же?
— Нет, — сказала она. — Хранилище улик охраняется вооруженным офицером.
— Как по-вашему, вооруженный офицер — более эффективная охрана, нежели штатский наблюдатель?
— Да, думаю, да.
— Кто имеет право входить в 21-й кабинет, расписавшись?
— Офицеры полиции, которым требуется доступ к материалам, хранящимся в этом кабинете.
— Спасибо, — сказал я. — И еще одно: вы утверждаете, что ДНК в крови, помеченной как кровь лейтенанта Дорси, соответствует образцу крови в данном деле. Я правильно понимаю?
— Да.
— Позвольте сделать предположение. А что, если образец крови в лаборатории был заменен или неверно помечен, а на самом деле кровь не принадлежала лейтенанту Дорси? Тогда и тело, обнаруженное на складе, не могло ему принадлежать. Верно?