Скрывая улики. Компиляция
Шрифт:
На следующее утро в восемь часов мы еще спали, когда раздался звонок в дверь, и я, пошатываясь, спустился, чтобы открыть дверь. На пороге стояла Эдна.
Эдна, проснувшаяся, вставшая и явившаяся на работу в восемь утра! Нет, это определенно выше моего понимания.
— У нас много работы, Энди, — сказала она, затем проплыла мимо меня и вошла в дом.
На улице возле дома уже начинала собираться пресса; я бы сильно удивился, если бы они не явились. Именно этого я и добивался. Лори в любом случае не выйдет из дома, а в деле вроде этого общение с прессой является необходимой частью работы защитника. И иметь их под рукой гораздо удобнее.
Эдна немедленно принялась
Моя секретарша пылала негодованием из-за того, что Лори попала в такую ситуацию. Она заставила меня поклясться, что мы сделаем все возможное и даже больше, чтобы оправдать ее, что я с легкостью пообещал. Лори спустилась вниз, надев длинные брюки, чтобы скрыть свой браслет на лодыжке. Эдна обрушилась на нее с объятиями, осыпая добрыми словами и повторяя свои заверения, что сделает все возможное. Я в самом деле был тронут ее реакцией и должен заметить, что Лори тоже была тронута.
Кевин появился через несколько минут и сообщил, что грузчики привезут все документы и оборудование к одиннадцати часам. Материалы следствия у него были с собой, и мы устроились, дабы начать разбираться с ними.
Лори вызвалась приготовить нам завтрак, и когда я упомянул, что в доме нет ничего подходящего для этих целей, она по привычке сказала, что сейчас сбегает в магазин. Прежде чем я успел ответить, до нее дошло, что такой возможности у нее теперь нет. Мелочь, конечно, однако это было отрезвляющее напоминание о ситуации.
В магазин отправилась Эдна, и я слышал, как она, выходя, громко поносила «журналюг, которые присосались как пиявки, пользуясь чужим горем». Я взял себе на заметку, что надо объяснить ей важность поддержания хороших отношений с прессой, но эта заметка была в самом конце моего списка того, о чем надо не забыть.
Судя по тому, что я извлек из утренних газет и некоторых выпусков теленовостей, пресса болела за нас. Главное, о чем упоминали журналисты, — это мои насмешки над Диланом, и хотя обычно это не стоит рассматривать как нечто существенное, в данном случае все было наоборот. Дилан в любом случае не уступит добровольно ни дюйма, и, думаю, если его все время бесить, он может допустить ошибку. И еще я думаю, что это может спровоцировать его на чрезмерную агрессивность, а это для обвинителя последнее дело.
Мы с Кевином принялись продираться сквозь материалы следствия, хотя это слишком громко сказано. Папочка была тоненькая, и это подтверждало мою уверенность в том, что с Диланом постоянно придется сражаться за каждую унцию информации. Но, разумеется, мы просто не имеем права что-то упустить.
В основном дело против Лори, как было подчеркнуто в материалах следствия, базировалось на двух сильных основаниях. Первым было ее присутствие на том месте, которое теперь определялось как место преступления, — позади стадиона Хинчклифф. В глазах полиции это выглядело попыткой уничтожить улики. Понятно, что наиболее весомой из этих улик была одежда Лори со следами крови, и у меня не было никаких сомнений в том, что анализ ДНК покажет, что кровь на одежде и на ноже принадлежит Алексу Дорси. Вторая довольно опасная улика появилась в результате обыска в доме Лори. В ее гараже была обнаружена пустая канистра с остатками жидкости, напоминающей бензин, которая по результатам проверки оказалась той же самой смесью, которая использовалась для сожжения тела Дорси. Лори остолбенела, когда услышала это, и поклялась, что
Остаток информации в папке составляли показания свидетелей. Хотя дело едва началось, полиция уже достигла успехов в этом отношении. Оскар и его соседи показали, что Лори часто бывала там, по-видимому, следя за Оскаром. Был даже свидетель, который видел Лори на территории склада в день убийства.
Чего в материалах следствия явно недоставало, так это каких-либо упоминаний о жертве, — биографии и сведений о деятельности. На Дорси должно быть досье размером с Южную Дакоту, но, несмотря на наши запросы, в материалах следствия не было ничего. И узнать, почему от нас скрывали эту информацию, можно было, только получив ее.
— Кто будет блины?
Лори стояла в дверях, и запах, исходивший от приготовленного ею завтрака, наполнял комнату.
Если бы Национальная футбольная лига, оценивая талант игрока, проверяла его скорость в забеге не на сорок ярдов, а из моей гостиной в кухню, Кевин мог бы считаться профессионалом и будущей гордостью нации.
Эдна и я съели по одному блину, Лори одолела два, так что, если добавить к этому те, что съел Кевин, в общей сложности получится шестнадцать. Покончив с завтраком, мы вернулись в свой импровизированный штаб и составили график первоначальных действий. Кевин будет пробивать доступ к полицейским архивам на Дорси, и начнет он с повторения нашего запроса на добровольное предоставление этой информации. Мы ожидали, что Дилан вновь откажется это сделать, поэтому Кевин должен будет заранее подготовить комбинацию, которая убедит суд заставить Дилана уступить.
Другое поручение, которое я также взвалил на Кевина, — это найти детектива, который будет работать с нами в этом расследовании. Я боялся, что Лори будет расстроена, как будто она не оправдала ожиданий и ей подыскивают замену. И снова я промахнулся: она тут же принялась высказывать идеи, кого мы могли бы нанять.
Когда Кевин уехал, Лори отвела меня в спальню, чтобы Эдна не слышала нас. Закрыв за нами дверь, она сказала:
— Энди, нам надо обсудить денежный вопрос.
— А в чем дело? — спросил я.
— У меня есть двенадцать тысяч долларов в банке, — сказала она.
— И все? А у меня двадцать два миллиона.
— Энди, я всегда была независимой. Так я привыкла о себе думать. Но в настоящий момент у меня нет и намека на такие деньги, чтобы заплатить за свою защиту, и я не знаю, что мне делать.
— Тебе ничего не надо делать. Я сам за все заплачу, но для начала обсужу сам с собой свои почасовые гонорары.
— Это дело будет стоить целое состояние.
— Тогда нам повезло, потому что у меня как раз есть небольшое состояние, — сказал я. — Послушай, мы вносим разные вещи в наши отношения, в нашу дружбу. Одна из тех вещей, которую вношу я, — это деньги. Они ведь никогда не значили много ни для одного из нас, но сейчас они нам понадобились — и, слава Богу, они есть. Даже если мы потратим все до последнего пенни, ничего страшного.
— Энди… — начала она, но я перебил ее.
— Я знаю, что ты чувствуешь, Лори, но каждая минута, которую мы проводим, думая о деньгах, — это минута, которую мы тратим впустую, не думая о том, что действительно важно. А действительно важно сейчас одно — выиграть дело.
— Значит, это еще одна несправедливость в наших отношениях, с которой мне придется смириться? — спросила она.
Я кивнул, и она обняла меня.
— Я люблю тебя, — сказала она.
— Я тебя тоже.
Как я уже упоминал, мы нечасто употребляем эти слова, чтобы они не обесценивались, однако иногда это бывает необходимо.