Скульптор
Шрифт:
Он начал изучать образ жизни своего сатира: провожал его домой, неизменно оставаясь на удалении, сначала, летом, от озера, затем, с наступлением осени, от школы, следил с противоположного берега, как тот ловит рыбу в компании старика со здоровенными ручищами, высматривал в бинокль, как мальчишка с двумя приятелями играет у большой сточной трубы в лесу у северной оконечности Блекмор-Понда. Сатир был самым маленьким из них, однако недостаток роста с лихвой компенсировал смелостью. Мальчишки постарше привязали к ветке склонившегося над водой дерева веревку, и Скульптор не раз наблюдал за тем, как два приятеля сатира, затаив дыхание, следят за этим Тарзаном, раскачивающимся над гладью Блекмор-Понда. Как-то раз кто-то из мальчишек принес бенгальские огни, и Скульптор не удержался от смеха, увидев, как его сатир бросил зажженную палочку в пустую бутылку из-под пива, а сам спрятался за
«Да, мой герой, конечно же, тот еще проказник», — подумал тогда Скульптор.
Наверное, в конечном счете именно озорство Майкла Винека свело его со Скульптором в тот прохладный сентябрьский вечер. К тому времени наблюдатель уже обнаружил, что его сатир частенько задерживается в лесу один, после того как его приятели отправляются домой ужинать. Оставшись один, мальчишка принимался бросать в воду всевозможные предметы, как правило, просто большие камни, а также бутылки и консервные банки. Однажды он даже скатил с берега старую автомобильную покрышку. Но сатир всегда оставался рядом со сточной трубой или на крошечном открытом участке берега под высокой железобетонной стеной, возвышающейся над озером. Поэтому Скульптор рассудил, что самым безопасным из этих мест будет большая сточная труба. Нельзя было допустить, чтобы кто-нибудь увидел, как он ловит сатира. Да, для того чтобы раздобыть первую фигуру для своего «Вакха», ему следовало быть предельно осторожным.
Скульптор неоднократно изучал в Интернете снимок окрестностей Блекмор-Понда, полученный со спутника, но впервые вошел в лес ночью, после того как старшие подростки, курившие и распивавшие пиво под бетонной стеной, разошлись по домам. Свою голубую «тойоту-камри», вторую машину помимо белого микроавтобуса, Скульптор оставил на соседней улице, а сам, нацепив очки ночного видения, двинулся через густые заросли.
Отверстие сточной трубы было такое большое, что даже он смог забраться туда, пусть и скорчившись в три погибели. В очки ночного видения Скульптор без труда рассмотрел трубу почти до середины. Натянув полиэтиленовые пакеты на кроссовки и надев латексные перчатки, он залез в трубу. Запах плесени и болота был не таким уж и отвратительным, но легким Скульптора воздух показался неуютно плотным и сырым. Преодолев меньше сорока ярдов, он нашел то, что искал: выход на соседнюю улицу, закрытый решеткой для стока дождевой воды. Под ней Скульптор смог выпрямиться во весь рост и разглядеть в узкие щели между прутьями колеса своей машины, стоящей там, где он и оставил ее меньше пятнадцати минут назад. Поднатужившись, Скульптор поднял решетку, высунул голову и огляделся вокруг.
Место было идеальное.
Как Скульптор выяснил по картам в Интернете, сливная решетка была расположена в самом конце бульвара Ширли, тихой, спокойной улочки, расположенной всего в двух кварталах от Лексингтон-авеню, на которой жили сатир, рыбак со здоровенными кулачищами и хорошенькая светловолосая медсестра, ездившая на работу на маленьком «хундае». Скульптор уже изучил эту часть бульвара Ширли при свете дня и выяснил, что его обитатели не возвращаются домой раньше четверти шестого, убедился в том, что густые заросли скроют его, когда он будет выбираться из люка, достаточно просторного, чтобы протиснуть мускулистое тело. Тротуаров здесь не было, лишь бетонная шапка, закрывающая сточную трубу. Скульптор также понял, что увидеть его смогут только с противоположной стороны улицы, поэтому безопаснее покидать машину и возвращаться в нее через правую дверь, откуда можно будет попасть прямо в люк.
Он не мог поверить в свое везение.
Скульптор четырежды сидел в ожидании в сточной трубе, прежде чем ему наконец удалось похитить Майкла Винека. Да, всегда существовала опасность того, что сатир и его приятели заберутся в трубу и обнаружат прячущегося в ней Скульптора. Он наблюдал за детьми несколько недель и ни разу не видел, чтобы они забирались в мрачное, сырое чрево.
«Наверное, этот страх мальчишки перебороли еще несколько лет назад», — рассудил Скульптор, но все равно приготовился, захватил очки ночного видения и здоровенный «ЗИГ-Зауэр» сорок пятого калибра с глушителем. Так, на всякий случай. Скульптор не хотел убивать спутников сатира, расходовать впустую хороший материал, которым, возможно, впоследствии воспользуются другие. Все же он с самого начала смирился с тем, что пойдет на любые шаги, которые потребуются для захвата мальчишки. В крайнем случае, если ему придется убить самого сатира до того, как он доставит его в бывшую конюшню, надо будет стрелять в затылок. Да, на первом месте стояло стремление Скульптора не испортить материал.
«К тому же только через пробуждение „Вакха“ на землю
Однако в конце концов выяснилось, что предусмотрительный Скульптор даже перестраховался. В последний из четырех вечеров, проведенных в сточной трубе, Скульптор, определив по часам, что сейчас тридцать пять минут пятого, подполз к самому отверстию, оставаясь в тени трубы, и отчетливо увидел своего сатира всего в каких-нибудь нескольких шагах. Наконец-то мальчишка был один. Он бросил в воду бутылку из-под пива, до половины наполненную землей, и теперь пытался разбить ее камнями, отправить в мутные, отравленные глубины Блекмор-Понда. Прежде чем бедняга Майкл Винек успел обернуться, услышав за спиной звуки шагов, Скульптор подобно змее вырвал его с берега и затащил в сточную трубу.
Мальчишка пытался кричать, вырываться в сомкнувшемся вокруг мраке, но здоровенная ладонь похитителя закрыла ему рот, сильные руки тисками сжали шею и торс. Это оказалось даже чересчур, настолько, что из сливной решетки в противоположном конце трубы Скульптор вытащил уже мертвого Майкла Винека.
Безжизненное тело упало на землю, когда Скульптор разжал руки. Только теперь он запоздало осознал, что, борясь с сатиром в темноте сточной трубы, непроизвольно сломал ему шею, лишь в этот момент впервые по-настоящему понял собственную силу. Точно так же, как пистолет сорок пятого калибра оказался не нужен для устранения приятелей сатира, так и нейлоновая бечевка и пузырек с хлороформом, которые захватил с собой убийца, тоже были лишними. Скульптор запихнул труп мальчишки в брезентовый мешок и сдвинул сливную решетку. Убедившись в том, что вокруг все чисто, он поставил мешок на мостовую, подтянулся и выбрался из сточной трубы.
Меньше чем за минуту Скульптор собрал все свои вещи и выехал с бульвара Ширли, уложив мешок на заднее сиденье. Он был расстроен тем, что маленькому сатиру не суждено увидеть то, что его ждет. Мальчишка не проснется, не увидит перед собой тот образ, каким ему предстоит стать. Но Скульптор, возвращаясь к себе домой в Ист-Гринвич, тем не менее радовался тому, что первая часть его плана прошла так успешно.
Да, все получилось чересчур просто.
Допустим, Лори Винек в тот самый момент узнала бы, что именно произошло с ее сыном. Если бы тем прохладным сентябрьским вечером матери стало известно, что маленький Майкл избежал ужаса, жестокости, приготовленных для него Скульптором в бывшей конюшне, то она все равно вряд ли испытала бы облегчение. Но вот сейчас миловидная молодая медсестра посмотрела на банку арахисового масла, сжатую в руках, и вдруг сразу же почувствовала, как на нее обрушилось мучительное горе последних семи месяцев. Ее охватила дрожь, она начала задыхаться и едва не выронила банку, в самый последний момент успев поставить ее на стол.
Что-то случилось. Причем очень плохое.
Лори это почувствовала.
Вернувшись утром домой, она не включала телевизор и потому, как вампир, проспала сенсационное сообщение о Томми Кэмпбелле. Так получилось, что Лори Винек, стоявшая на кухне, дрожа в панике, понятия не имела о том, что труп звезды «Бостон ребелс» был обнаружен в Уотч-Хилле. Впрочем, даже если бы она смотрела телевизор и видела экстренный выпуск новостей, узнала бы про то, что вместе с телом Кэмпбелла был найден еще один труп, ей не пришло бы в голову связать это со своим сыном. Ведь ФБР уже давно отвергло предположение о какой-либо связи между исчезновениями Томми Кэмпбелла и маленького Майкла Винека. Более того, следователи настаивали как раз на обратном. Лори была готова им верить, но за месяцы, прошедшие с момента исчезновения нападающего «Ребелс», молодая медсестра прониклась ненавистью к тому неослабному вниманию, которое средства массовой информации уделяли этому делу, полностью затмившему ее собственную трагедию. Из-за шумихи с исчезновением Кэмпбелла Лори чувствовала, будто ее сына снова похитили, на этот раз из сознания жителей Род-Айленда.
В любой другой день Лори Винек не стала бы хватать банку с арахисовым маслом. Она просто приготовила бы себе кофе и уселась бы у телевизора, как обычно поступала перед уходом на работу. Пресс-конференция, начавшаяся перед зданием управления полиции округа Уэстерли, явилась бы для нее облегчением, поскольку теперь, после обнаружения Томми Кэмпбелла, копы и журналисты могли снова сосредоточиться на поисках ее сына. Однако сегодня женщину захлестывали волны паники и предчувствия. Если бы она успела взять пульт дистанционного управления до звонка в дверь, то — несмотря на все слова следователей, на заверения в том, что исчезновения Томми Кэмпбелла и ее сына никак не связаны, — сразу же поняла бы, что неопознанный труп, о котором говорил представитель ФБР, принадлежит ее сыну Майклу.