Скверна
Шрифт:
– И что же? – спросила Кама.
– Мой дозор перебили, – горько произнесла Глеба. – Двое путников с посохами и короткими кинжалами перебили десяток хороших воинов. Мы сумели убить одного. Второй ушел. И я осталась живой только потому, что меня сочли мертвой. Видела шрам у меня на спине, когда я мылась?
– Я не могла глаз открыть, пока не избавилась от запаха, – призналась Кама.
– Напрасно, ты должна все видеть, – сказала ей Глеба. – Уходя, второй из двух спутников отрубил своему напарнику обе руки. Выбросил, наверное, где-то. Когда я выползла через неделю к дороге, меня уже не искали. А старики-стражники сказали, что если тайный воин погибает, то его спутники должны убрать все приметное.
– Руки – это приметное? – не поняла Кама.
– Если на них нанесена татуировка, или кольцо вросло в палец, или имеются какие-то шрамы, то да, – ответила Глеба.
– На обеих руках? – уточнила Кама.
– На одной, – усмехнулась Глеба. – Может быть, на пальце. Но, срубив именно приметный палец, тот воин, который косил моих дозорных, как сорную траву, облегчил бы мне поиски.
– А ты вела поиски? – спросила Кама.
– Вела, – кивнула Глеба. – Недолго. Те же старики вспомнили о похожем. Лет пятьдесят или больше назад. Тогда дозор столкнулся с такой же парочкой, но дозоров было два, и второй из двух, который тоже обрубил своего спутника по плечи, был ранен. Его настигли. От отрубленных рук он успел избавиться, а собственные руки отрубить не догадался. Не успел. У него было выжженное тавро на левом предплечье. Крохотное. Два кольца, одно внутри другого.
– И что это означает? – спросила Кама.
– Я спросила об этом у начальника стражи, – вздохнула Глеба. – А он мне посоветовал забыть имена болтливых стариков и бежать из моего королевства прочь. Спасибо ему, дал мне письмо для короля Даккиты, который тогда еще был принцем, и так я стала няней Эсоксы.
– Но что означали эти кольца? – остановилась Кама. – Неужели тебе не было интересно?
– Почему же? – удивилась Глеба. – Достаточно было попасть в хранилище свитков Абуллу, чтобы выяснить значение любого знака. Мудрость копится, нужно только найти копилку и забраться внутрь.
– И что же ты узнала? – спросила Кама.
– После, – прошептала Глеба, прислушиваясь к звуку ручья, к которому они вновь спустились. – Некоторое время нам придется помолчать…
…Они молчали следующие три дня. Прошли не менее лиги по руслу ручья, переночевали в ивняке у впадения ручья в неширокую речушку, поглаживающую мягким течением волны коричневого песка и зеленые ленты водяной травы, затем всю ночь шли по реке, провалившись пару раз в омуты и не один раз неожиданно завязнув в иле. На второй день спутницы оказались у северного края долины. Ночью они опять шли по воде, а когда почти добравшаяся до их поясов река повернула к югу, выбрались на берег. К утру они поднялись по суровым склонам Хурсану на три лиги, миновали пастбища, уже при дневном свете, крадучись, пересекли несколько троп и углубились на лигу в густой еловый лес. Именно там, разыскав среди столетних деревьев нагретую солнцем каменную глыбу величиной с дом, Глеба предложила раздеться, высушиться и отдохнуть. Кама с почтением рассмотрела длинный, в половину спины шрам на ее теле и услышала продолжение начатого повествования.
– Убийство – это ремесло, – медленно говорила Глеба, распластавшись на теплом камне. – Если это ремесло, значит, есть и редкие умельцы, и мастера, и цеха ремесленников, и ремесленные клейма, и правила. Есть спрос, будет и предложение. Убийства нужны правителям, ведь не будешь всякий раз затевать войну, храмовникам, богачам, беднякам, кому угодно. Правда, беднякам обычно приходится все делать самим, ну так они и гибнут за собственное неумение. Отдельная история – убийцы, которые на службе у правителей. Они неплохи, но трусливы и слишком осторожны. Той осторожностью, которая сродни трусости. Они знают, что пославшие их никогда не вступятся за них. Вообще-то за убийц никогда не вступаются, но этим обещают и лгут. Впрочем, бывает по-разному, и то, что стряслось в Кагале, все-таки, скорее всего, не простое убийство. Это маленькая война. Думаю, что Скурра Сойга погибла на маленькой войне против тебя. Вопрос лишь в том, посланы умельцы только против твоего корня или против всех Тотумов.
– Кто же их послал? – приподнялась на локте Кама.
– А вот это тебе виднее, – пожала плечами Глеба. – Мало ли кому ты насолила? Если ты числишь врагов среди влиятельных особ или твоя судьба подобна камню, попавшему в мельничный жернов, то будь готова, что разные правители сговорятся, чтобы уничтожить тебя. В таких случаях редко, но бывает, убийцам выдаются охранные грамоты. Что-то вроде извинения, что клинок обнажен в чужом королевстве, но ведь не против же кого-то из подданных этого королевства? Такому убийце порой многое может сойти с рук. Но решаться это будет не начальником стражи и даже не воеводой.
– Что же мне делать? – задумалась Кама. – Ведь если убийцы Скурры посланы и за моей жизнью, и в самой Дакките нас ищут, тем и другим проще всего будет сговориться. Не так ли?
– Вряд ли, – не согласилась Глеба. – Впрочем, не зарекусь. Не знаю, кто стоит за Фамесом, все еще не знаю… Но я рассказала не все. Свободные убийцы – это те, кто на свой страх и риск зарабатывает на этом. Говорят, некоторые семьи в том же Самсуме поколениями оттачивают мастерство убийств, хотя внешне вроде бы заняты каким-то малоприметным делом. Например, точат ножи. Или подбивают бронзовыми накладками сапоги. Вроде бы в городе городов даже есть что-то вроде рынка, где можно заказать убийство. Не была, не знаю. В любом случае этим умельцам приходится несладко. Их пытаются уничтожить со всех сторон. И правители, и другие убийцы, и особые ордена. Теперь о них. Не путай их с магическими орденами, хотя последние тоже не чужды убийствам. Этих орденов было много, но главными, оставившими о себе самые кровавые следы, были три. Это Орден Слуг Святого Пепла, Орден Воинов Света и Орден Смирения Великого Творца.
– Я что-то слышала о первом? – наморщила лоб Кама. – Что-то от наставника, давно уже… Откуда ты это знаешь?
– Я сама была наставником для Эсоксы, – наполнила глаза слезами Глеба. – Для того чтобы рассказывать, надо что-то знать. Узнавала, запоминала, искала ответы на вопросы… Орден Слуг Святого Пепла когда-то наводил ужас. Он принадлежал Единому Храму и был его второй рукой после Святой Инквизиции. Отличался тем, что в нем принимали послушание только женщины. Это было важно, ведь инквизиторы не могут быть женщинами. А женщину трудно заподозрить в воинском умении. У женщин много преимуществ. Туда, куда не может добраться с раскаленными щипцами инквизиция, туда всегда проникнет осиное жало женщины-убийцы. На руке у такой послушницы должна быть татуировка-тавро. Квадрат, тождественный квадрату храма, крест внутри которого повернут. У Святой Инквизиции он шел из углов, у Ордена Слуг Святого Пепла из середины сторон. Инквизиции сейчас нет или почти нет. И ордена этого вроде бы нет. Но инструменты, которые хорошо послужили прежним хозяевам, могут быть заточены кем угодно.
– Орден Воинов Света? – напомнила Кама.
– Именно он, – кивнула Глеба. – Два маленьких круга. Выжженное тавро. Одно кольцо внутри другого. Провал Мэрифри и поганый храм в его центре. Иалпиргах. Место падения Бледной Звезды. Храм Света. Две его клешни – это Магический Орден Тьмы и Боевой Орден Света. И воины Ордена Света едва ли не страшнее тех, кто их посылает.
– Значит, они орудие Лучезарного? – сдвинула брови Кама.
– Тихо, – попросила Глеба. – Не повторяй это имя часто. Мы слишком близко к его вотчине. Приглядись, видишь точки в небе? Это не орлы. Это сэнмурвы…
– И третий орден… – продолжила Кама.
– Орден Смирения Великого Творца, – сказала Глеба. – Хотя все его называют Орденом Смерти. О нем известно меньше прочих. Но он древнее всех. Он располагался на берегу озера Аабба в прекрасном городе Эссуту. Говорят, что он и теперь там, несмотря на то что Сухота властвует под его стенами. Во всяком случае, даже Лучезарный не смог выкурить этих орденцев из их цитадели, хотя вроде бы затопил ее. И это единственный орден, имя правительницы которого известно – Виз Вини.