Скверная жизнь дракона. Книга третья
Шрифт:
— Что ж, раз таков твой выбор, — я схватил ногу трупа и стал медленно подтаскивать к себе.
— Что ты делаешь? — ошалело спросил человек ощущая, пока из-под его головы медленно вытягивалось тело товарища.
— Я голоден, но живых людей не ем. Я подожду, пока ты сдохнешь. Для меня неделя подобна мгновению.
— Но ведь ты пообещал…
— Убить тебя, если будешь отвечать на вопросы. Вместо этого я слышу лишь истерику.
— Ты… — мужик замер, пристально смотря на меня. Я ответил ему тем же. Тянулись долгие секунды.
—
— И ты это понял только очутившись в плену?
— Нет, — с грустью и злостью ответил человек. — Полтора месяца назад мы приехали к Воробьям и увидели Синих Аистов. Если орочье племя покрывается позором, то его берёт под контроль другое племя. Взятое под контроль племя должно носить часть главного племени, пока не очистится. От таких племён можно ждать чего угодно.
— И Синие Аисты что-то носили?
— На правом предплечье у них повязаны кошачьи хвосты.
— Настоящие? — я едва не опешил от услышанного.
— Нет, просто тряпки с мехом. Аистов взяло кошачье племя под контроль, а не они захватили кошаков.
Вот у орков нравы дикарские: живых котиков на хвостики пускать! Изверги, монстры и вообще — нехорошие разумные.
— Понял. Думкаад ну Суттаак находится в подчинении у думкаад ну Руссуут.
— А ты говорил, что ничего не знаешь. Как настоящий орк говоришь.
— Ты сказал, что племя должно очиститься. Как?
— Я их традиции не изучал. Лишь знаю, что во время праздника нельзя смотреть на высших преобразившихся, рядом с входом всегда сидит следующий вождь, а рядом с нынешним вождём сидит жена следующего вождя и ей нельзя дарить подарки.
— И вы что-то нарушили, раз оказались здесь?
— Ничего.
— Как вы здесь оказались?
— Нусик, сын старого приятеля Тонала и… Он был тут? Равнинный эльф, с острыми короткими ушами и зелёными глазами. У него левой мочки уха нет, её стрелой зацепило и оторвало полгода назад. И зуба переднего нет, месяц назад выбили в драке.
— Не было такого, — я вытащил образы всех, кто побывал в этом шатре.
— Но Шарана… Дурная моя, зачем ты пожертвовала собой ради остроухой твари?
— Пожертвовала? Что у там произошло?
— Там? У орков? — мужика передёрнуло, он закашлял и задрожал. — О, великий Таксатон, как же холодно. Заканчивай, дракон. Заканчивай.
— Расскажи, что случилось. Как вы попали сюда?
— В один из вечеров Нусик шёл из одного стана в другой и волей богов увидел, как Сакт, чтобы его скверна пожрала… Начальники нашего каравана о чём-то разговаривал с тремя отступниками из Аиста. Они передали ему какой-то чёрный рулон: то ли шерстяное полотно, то ли какая-то кожа…
Меня передёрнуло от носа до кончика несуществующего хвоста.
—… то ли ещё что-то. Но Сакт едва не разорвал улыбкой своё мерзкое рыло, увидев этот рулон. Нусик тогда нам всё рассказал. Мы сразу почувствовали неладное, а когда Тонал сходил да перекинулся пустыми словами с Сактом и вернулся — стало всё понятно. Сакт неумело скрыл алчность: взгляд у него был такой, словно он смотрел на кусок мяса.
— Вас предал караванщик?
— Да. Мы решили выбираться и уходить. Охранный контракт был гильдейским, но только дурак подтвердит его перед богами, когда караван едет к оркам, дворфам или длинноухим.
— Вы решили бежать?
— Да. Мы той же ночью убежали из стана, но эти чёртовы степи бесконечны. Нас догнали на следующий день. До ближайшего леса оставалось идти пару часов, но их у нас не было. Шарана владела навыком карты и могла ориентироваться даже ночью, а Нусик был хорошим охотником и в лесах чувствовал себя… — мужик прервался и громко сглотнул подступивший к горлу ком.
— Вы вдвоём пожертвовали собой, чтобы твоя невеста и равнинный эльф смогли убежать?
— Да. Но… — мужик опять сглотнул, а его голос поломало. — Но раз Шарана была тут, а Нусика не было… Значит, она пожертвовала собой ради него.
— Мне одно непонятно…
— Хватит, прошу.
— Твоя невеста была здесь намного первее тебя, на целых сорок дней, но вас двоих поймали раньше. Как такое возможно?
— Хватит, слышишь! Я хочу умереть, помня Шарану, а не твои вопросы. Хватит, дракон, заканчивай. — мужик приподнял голову и пристально посмотрел мне в глаз, а последнюю фразу он произнёс с твёрдой уверенностью в своих словах.
— Сколько у тебя жизни?
— Чего?
— У меня недостаточно маны, чтобы использовать мощное заклинание и…
— В скверну заклинания засунь! Никакой магии, слышишь. Что хочешь делай, но только не магия.
— Почему?
— Ты хоть знаешь нестерпимую боль от заклинаний? Никакой магии, слышишь!
— Что, мне тебе голову отгрызть?
— Да хоть так, чем магия. Всяко лучше… Только, ты это, прошу, ты сразу, ну, чтоб не мучиться.
— Чтобы не мучался? Как ты себе… Я понял.
Я аккуратно сжал челюстями изломанную ногу и подтащил человека к себе. Тот негромко застонал от боли в переломанных ногах и руках.
— Сейчас зима же, да? — спросил я, когда голова мужика оказалась подомной.
— Что?
— За шатром сейчас зима? Снег идёт?
— Вчера была жуткая метель, ты разве не ощутил её?
— Значит, зима… Я всё сделаю быстро, и без боли. Ответь на последний вопрос: когда в этих краях отмечают праздник Новой Жизни?
— Я не знаю. Это назначают церковники по приметам. В моих родных местах определяли по прилёту грачей, но это намного северней.
— Два или три месяца?
— Что?